Подбор подарка
23 марта, 2017

Прочти первым: «Селфи с судьбой»

Отрывок из нового романа Татьяны Устиновой

Прочти первым: «Селфи с судьбой»

Мы публикуем отрывок из нового романа Татьяны Устиновой «Селфи с судьбой».

 

...Слухи, сплетни. Кто-то что-то видел. Кто-то что-то сопоставил, и ответ в уравнении не сошёлся.

— Ты писатель? — не отставала Ангел. — Роман пишешь?

— Я поэму пишу, — рассеянно сказал Илья.

— Ты чего, поэт?!

— Я в прозе.

Они дошли до берега речушки, заросшего облетевшими ивами. Какие-то до странности одинаковые домики из почерневших брёвен стояли на этом и том берегу. И крупная мохнатая лошадь глядела себе под ноги.

Илья Субботин дошёл до лавочки — два пенька и доска между ними, — плюхнулся и подтянул рыжее жёсткое голенище. Его невообразимая спутница пристроилась рядом.

— Зачем ты врёшь? — спросила она, вытянула ноги и стала качаться туда-сюда. — Боже, какая скука — это постоянное враньё. Все врут. Бабка врёт про сапоги, что они хорошие, ты делаешь вид, что веришь, следовательно, тоже врёшь. Потом она врёт про Зою и её кавалеров, а ты врёшь, что поэт. Зачем всё это? Почему нельзя просто нормально говорить друг другу правду?

— Хочешь огурец?

Она взглянула на него. У неё были очень светлые, как будто волчьи, глаза, густо и неряшливо подведённые.

Илья полез в пакет и выудил четвертинку капустного вилка, холодного и влажного, в крошках моркови и зёрнышках тмина. Отделил несколько пластинок и стал хрустко жевать.

— Вот эта лошадь, — сказал он и показал капустой, какая именно лошадь, — не врёт. Она просто стоит и отдыхает от работы.

— А люди все врут.

— А зачем тебе правда?

— Как зачем? Чтобы жить по-человечески!

— Секундочку, — сказал профессор Субботин и отделил себе ещё кусок капусты. — Здесь логический сбой. Если лошадь не врёт, а люди поголовно врут, значит, мы, добиваясь правды во всём, хотим жить по-лошадиному. Вот так логично.

Ангел рассердилась.

— Люди должны быть честными! Для начала просто честными! Если они научатся не врать, человечество выживет. А если будут продолжать...

Илья перебил, она ему надоела:

— Всё это очень остроумно, но ты, например, ещё утром объявила во всеуслышание, что никому и никогда не врёшь.

— И чего? Я решила не врать и не вру, оказалось, что это просто: нужно только...

Он опять её перебил:

— Ты сейчас изо всех сил пытаешься меня обмануть. Тебе кажется, что окружающих ты уже обманула, но они просто заняты своими делами и не слишком внимательны. Со мной этот номер не пройдёт.

Он дожевал капусту и вздохнул:

— И я спрашиваю себя — зачем ты обманываешь? Что тебе нужно? От меня и вообще. Тебе ведь явно что-то здесь нужно!

— Мне... ничего, — пробормотала она и вскочила. — Кто ты такой?!

Он вверх посмотрел на неё:

— А ты кто такая? Что ты должна делать? Следить за мной?..

— Ещё не хватает! Ни за кем я не слежу!

— Ты была здесь, когда убили женщину?

— Ну, была, и что?!

— Ты разговаривала с ней?

— Нет! Я её увидела, только когда Зоя Семёновна завопила, что человека убили, и все побежали, и я побежала тоже!..

— Где ты была, когда завопила Зоя Семёновна?

— Я... просто гуляла. Вон там.

Илья полюбовался на свои необыкновенные сапоги. В разные стороны покрутил подошвами.

— Ну, как хочешь.

Она смотрела на него.

...Нужно время. Время пройдёт, она всё обдумает, изобретёт какую-нибудь более или менее безопасную для себя версию и выдаст её за правду. Подождём, послушаем. А можно попытаться ускорить события. Почему нет?..

Илья вытер влажные от рассола пальцы о джинсы, откинувшись назад, достал из кармана куртки записную книжку и карандаш — поэтесса следила за ним насторожёнными белыми глазами. Он перелистнул жёлтую упругую страницу, подумал и записал: «Зоя Семёновна и Витька. Дочь убитой и её кавалер. Свет из мастерской. Человек в парке. Клавдия и грибы».

— Какой человек в парке? — живо спросила поэтесса. Она читала за его рукой. — И что за дочь убитой?

— Лилечка, которая живёт с нами в гостинице, дочь убитой Лилии Петровны. Она подходит по возрасту. И ещё ты.

— Да ну-у-у!.. Говорю же, ты ничего не знаешь о людях! Лилечка! Быть не может, что у неё маму... мама умерла! Да ещё совсем недавно! Она селфи делает и хохочет.

— Вот именно.

— Что — именно?! Что ты можешь вообще знать?! С чего ты взял, что она её дочь?

— Я знаю, что должна быть дочь, значит, это кто-то из вас двоих. Ты не дочь покойной?

— Пошёл к чёрту.

— Тогда остаётся только Лилечка.

Он поднялся и забрал с лавочки свёрток с кедами и пакет с огурцами и капустой.

— Прошу прощения, но мне нужно идти. Ты со мной?

Она помедлила немного — он успел сделать несколько шагов вдоль бурой осенней речки — и нагнала его.

Он был рад, что она не осталась на лавочке. Просто рад, и всё.

— Почему ты всё записываешь?

— У меня такая привычка.

— Зачем тебе это?

Илья сбоку посмотрел на её войлочную голову. Деваха была высокой, почти вровень с ним. Высокой и довольно крепкой, никакого «лёгкого дыхания», сплошной монументализм, подкреплённый курткой-стогом, широченными штанами и тяжёлыми ботинками.

— Как ты это терпишь?

— Что?

— Да вот эти... экзерсисы на голове?

— Какие он слова знает! — пробормотала Ангел себе под нос. — А тебе, конечно, это не нравится, да? У девушки должны быть локоны и кудри, да? Всех под один стандарт, да?!

— Зайдём в гостиницу.

— Нет, ты мне скажи!..

Приветливая конторщица поднялась и заулыбалась, когда они вошли в тёплый холл.

— Олег Павлович приехал? — первым делом спросил Илья.

— Нет, — виновато сказала администратор. — Но звонил, звонил, предупредил, что вы станете спрашивать! Отозван в Ярославль по срочному делу, никак не мог с вами повидаться!.. Он для вас ключики от кабинета оставил, а там на столе папочку! Сами зайдёте или принести вам?

Профессор Субботин молча смотрел на неё.

...Выходит, неуловимый Олег Павлович встречаться с ним не собирается. В чём тут дело? Директор настаивал на его приезде, торопил и обещал содействие, а теперь прячется? Что могло измениться за вчерашний день? Означают ли эти перемены, что в услугах Илья Субботина больше не нуждаются?..

...Ну нет. Дело начато, и оно будет доведено до конца, хочет этого директор или уже расхотел. Может быть, вчера это директорское желание имело значение, а сегодня совершенно не важно.

Илья встрепенулся, поняв, что обе дамы смотрят на него вопросительно.

— Вот этот свёрток нужно отнести в мой номер, — сказал он и сунул на полированный стол, за конторку, кеды. — Матвей Александрович приходил?

— А, нет, нет, не было. Екатерина вернулась, Николай Иванович на месте, а его нет. Там уборочка сейчас происходит. Его номер убирают, а следующий ваш.

— Тогда я сам отнесу, — внезапно решил Илья, схватил кеды и ринулся вверх по лестнице. Ангел тяжеловесно захлопал крыльями и полетел за ним.

— Ты чего? — спрашивала она на лету. — Ты куда ломанулся-то?

Дверь соседнего номера была распахнута, возле неё стояла обычная гостиничная тележка, на которых развозят чистые полотенца, простыни и всякую милую ерунду вроде шампуней в крошечных бутылочках и душистого мыла в бумажках. Спереди к тележке был прицеплен огромный мусорный мешок.

Илья сунул поэтессе кеды — она приняла — и полез в мешок. Некоторое время копался в мусоре, она громко сопела ему в ухо, а потом постучал в открытую дверь и заглянул в комнату.

— Можно?

В ванной лилась вода и что-то двигалось.

Илья в мгновение ока обежал небольшой номер и зачем-то заглянул под стол, а потом распахнул холодильник.

— Ты что?! — прошипела сзади Ангел. — Что ты делаешь?! Это не твой номер!

Он не обратил на неё внимания.

— Прошу прощения! — громко сказал он.

В ванной ойкнули, и шум воды смолк. Показалась молодая женщина с тряпкой в руке, лицо, полное и добродушное, как свежеиспечённый блин, казалось испуганным:

— Вы кто?!

Я из соседнего номера, — сообщил Илья. — Из «Николая Романова». Вы сейчас у меня убирать будете?

Женщина смотрела на него во все глаза.

— Так я тут пока... убираюсь, — в конце концов сказала она.

— А потом ко мне пойдёте, да?

Она кивнула.

— Я кеды промочил, — объяснил Илья и вытащил у Ангела из-под мышки свёрток. — Вы когда в мой номер придёте, поставьте их на батарею, ладно?

Женщина перевела взгляд с него на свёрток.

— Так... ладно.

Илья вынул кошелёк.

— Спасибо вам большое.

— Так... нам ничего не надо, — перепугалась женщина и махнула тряпкой. — Не надо, не надо!

— Как же не надо, — Илья подошёл и сунул бумажку ей в карман фартука. — За труды всегда полагается...

Толкая Ангела перед собой, он вышел из номера, где опять полилась вода, и стал спускаться по лестнице.

— Чего ты выделываешь-то?! — поэтесса оглядывалась на него и возмущалась. — Мы что, не могли сами твои кедульки занести?! Или ты, как все маргиналы, очень обожаешь прислугу обременять?

— Прочти мне своё стихотворение. Любое.

— Что?! — задохнулась она.

Они скатились с лестницы — его новые сапожки, сработанные дядей Васей Галочкиным, производили страшный шум — и выскочили на улицу.

— Твоя дверь следующая по коридору, ты чего, не мог сам?! Или ты шастаешь по чужим номерам и смотришь, что там есть?

— В данном случае я смотрел, чего там нет.

Ангел осеклась. Шнурок на её ботинке развязался и теперь болтался, того и гляди наступит.

— И чего там нет?..

Илья присел и завязал ей шнурок, как маленькой.

— Так, хорошо, — сказал он. — Пойдём в ту сторону, где парк. Как туда попасть?

Она кивнула куда-то вправо.

— ...Кто ты такой?

Он улыбнулся — уж очень растерянный у неё был вид.

...Слухи, сплетни. Маскарады, карнавалы. Кто скрывается под маской, друг или враг? Или не друг и не враг, а просто разухабистые деревенские ряженые, и маски сработаны так себе, на скорую руку, и вскоре соломенные волосы отвалятся и отклеятся носы из папье-маше?..

Вдоль ухоженной стены купеческого особняка они добежали до калитки, на вид совершенно неприступной. Илья толкнул её, и она легко и бесшумно открылась.

— А где же служебный вход? Вон там, да?

Лужайка, на которую он вчера вечером смотрел из окна, при свете дня была не загадочной, не таинственной: с трёх сторон молодые ёлки и берёзы, сбоку вкопаны качели и устроено нечто вроде детского городка. Илья огляделся.

— Там спуск к водохранилищу, да?

— Откуда я знаю!

— Ты давно здесь прячешься, должна знать.

Она перепугалась. Он уловил момент, когда она перепугалась. Дрогнули её немыслимые волосы, и она отвела глаза.

— Я?! Ни от кого я не прячусь, — фальшиво возмутилась она. — Я здесь отдыхаю. Работаю, короче! Мне нужно стихи писать, а в Москве я не могу, мне там все мешают!

— Много написала?

Она посмотрела на него.

Установив, где служебный вход, а где детская площадка, он стал совершенно безмятежен, как будто в этом было всё дело. Уселся на качели и начал отталкиваться. Длинные цепи поскрипывали — уить, уить.

Ангел топталась рядом, ей сесть было некуда.

Уить, уить — поскрипывали качели.

— Чего не было в номере? Этого, как его зовут, я забыла? Матвея!

Илья рассматривал небо и лес, сбегавший под горку.

— Чего, ну?!

— Того, что меня интересовало, — не было. На вопрос, что меня интересовало, я не отвечу.

— Ты жулик, может?

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда почему ты лезешь в чужие номера? И почему всё записываешь? Какая тебе разница, кто убил ту тётку? И что тебе за дело до её дочери или, может быть, не дочери?..

— Секундочку, — перебил Илья. Он развлекался. — Сформулируйте главный вопрос и задайте его правильно. На этот вопрос я постараюсь ответить.

— Кто ты такой?

— Это неправильный вопрос. Я Илья Сергеевич Субботин. Попытайтесь ещё раз.

 


Читайте материалы по теме:

Получите книгу в подарок!
Оставьте свою почту и получите в подарок электронную книгу из нашей особой подборки
Мы уже подарили 75525  книг
Получите книгу в подарок!
Оставьте свою почту и получите в подарок электронную книгу из нашей особой подборки
Мы уже подарили 75525  книг

Комментарии

Чтобы комментировать, зарегистрируйтесь и заполните информацию в разделе «Личные данные»
Написать комментарий
Написать комментарий
Спасибо!
Ваш комментарий отправлен на проверку и будет опубликован в течение 5 дней при условии успешной модерации