Вторая редакция романа лауреата Русского Букера Александра Снегирева
Недавно была издана новая редакция романа Александра Снегирёва «Нефтяная Венера».
Эта книга откровенна, безжалостна и нежна одновременно. Молодой мужчина в силу обстоятельств остается единственным опекуном своего пятнадцатилетнего сына, страдающего синдромом Дауна. Карьере и личной жизни герой предпочитает ребенка. И он делает этот выбор без ощущения собственного героизма и пафоса. Бытие этой маленькой семьи сложно, но в то же время наполнено особым смыслом. Мальчик с ментальным расстройством оказывается способным преподать урок — урок любви и красоты.
| На банках с самодельным вареньем и соком из дачных яблок, которыми меня снабжали каждую осень, неизменно были наклеены пластыри с надписью «почтительность, послушание». Таким образом, через потребление вовнутрь мне должно было привиться правильное отношение к родителям. |
| Разобрал родительскую кровать. Из-под матраса, как разбегающиеся тараканы, посыпались портреты целителя Семенкова. Портреты вроде как обладают лечебной силой. Мама верила, что с помощью этих портретов сможет сделать Ваню таким же, как все. |
| Я, например, хочу, чтобы меня похоронили, а не сжигали, когда я умру. Если меня просто закопают, то когда-нибудь я превращусь в нефть и буду полезна людям. Нефть — это ведь просто сгнившие люди, животные, растения, умершие миллионы лет назад. У каждого есть выбор, стать нефтью или не стать. |
| На вернисаже шоколадных изделий при старой кондитерской фабрике, стоило мне отвлечься, как Ваня сожрал один из экспонатов. На глазах у вытаращившей глаза смотрительницы откусил сразу половину толстого бока шоколадной свиньи. |
| Люди, которые возятся с больными, часто становятся высокомерными. Мы, дескать, отдаём всех себя, жертвуем мирскими радостями ради немощных. По мне так сестра милосердия, гордящаяся тем, что стирает гнойные бинты, ничем не лучше расфуфыренной дурёхи, хвастающей бриллиантами. Я уж точно не святой, просто деваться некуда. |
| Из-за холодных рук постоянно казусы возникают с девушками. Им хочется рук горячих, а у меня, как назло, они почти всегда холодные. Не знаю почему. Приходится незаметно потирать и разминать пальцы перед ответственным моментом, сидеть на них, а то и греть под струёй горячей воды. |
| Почему-то всегда, если женщина ломается, то начинает вести посторонние разговоры. Такое впечатление, что Соня специально завела тяжёлую беседу, чтобы отделаться от меня. Предпринимаю последнюю попытку, обнимаю её... |
| Готов поспорить, многие пассажиры размышляют, как бы сами поступили, свяжи их жизнь с таким. Ухаживали бы или сдали в приют? Наш вид настраивает людей на мысли о вечном, они жалеют нас. Вряд ли кто-нибудь догадывается, как часто я корю родителей за их милосердие, сделавшее и меня милосердным поневоле. |
| Наличие слабоумного сына не укладывалось в моей голове. Я, молодой парень, не мог смириться с этим. Друзьям по двору, знакомым с детства, соврал, что из-за смерти нашего малыша мои родители усыновили чужого ребёнка-инвалида. Для меня было немыслимо признаться, что я отец дауна. |
| Соня прижалась ко мне грудью, как в нашу первую поездку на машине, во время обгона «Москвича». Мы целуемся. Сильно, мягко, страстно. Мнём друг друга, обнимаем. Плотный, ароматный, упругий шёлк под моими пальцами.
|