Сто семьдесят пять сантиметров, каштановые волосы до лопаток, и вредная — ужас. Шестнадцать лет, неужели? И она тоже выросла
Время течет неравномерно, оно — река, но оно же — и пунктирная линия. Когда я плыву по этой реке, я не замечаю изменений, я слишком занята, мне нужно грести, изворачиваться, чтобы не налететь на мель или не влезть в водоворот. Но иногда я все же останавливаюсь, и тогда удается увидеть, как изменился мир со времени прошлой остановки. Моей средней дочери исполнилось шестнадцать лет. На моих глазах слезы. Я рада, конечно же, это слезы радости. Но как же так...быстро!
Шестнадцать лет назад утром я собиралась домой из роддома, где пролежала на сохранении около двух недель. Вся эта беременность была — сплошные больницы, сплошные осложнения, и страх липкими щупальцами оплетал горло. «Ну что, матушка, сделаем Допплер?» — спросила медсестра, запуская меня в комнату, где стояли кровати и мониторы. «Матушка» покорно легла, но сердце ухнуло куда-то вниз, как говорят, в пятки, и стало нехорошо как-то, тяжко. Медсестры переглядывались, посматривая неодобрительно на мой монитор, а я уже знала: не уехать мне сегодня домой. Через пару часов меня уже везли на операцию. Первый вопрос «после»: как она, моя дочь? Ребенок не дышит. И я тоже почти перестала дышать от ужаса. Каждая минута ожидания — как будто изматывающая зубная боль, только в душе. Ребенок не дышит, ребенок лежит на искусственной вентиляции, а ребенка того — и двух кило нету, рано, рано...
Сто семьдесят пять сантиметров, каштановые волосы до лопаток, и вредная — ужас. Шестнадцать лет, неужели? И она тоже выросла. Старшей уже двадцать один, замужняя женщина, куда деваться. А теперь вот и средняя — совсем большая. В другие времена в таком возрасте уже и замуж не брали — стара была. А наша переживает, раздумывает, кем бы ей стать. Хочется покорить весь мир, хочется чего-то большого, сияющего, не такого, как у всех. А мне бы только на нее смотреть, только бы она была счастлива, только бы не терзалась пустыми сомнениями и кушала хорошо. Бабушка печет пирог с вишней — ее любимый — ко дню рождения. В школу дочь уговорила не ходить — чего там делать-то, и потом, день рождения все-таки. Поспать подольше. Вечером тренировка. По дороге на тренировку говорит: «То, что бабы вообще рожают настоящих живых людей — вот так, прямо из своего тела, — это же как-то странно, разве нет?». Я смеюсь. Нет, не выросла, еще нет, не совсем. Девичья непосредственность, очарование ребенка, который смотрит на мир со смелостью птенца, выглядывающего из-под материного крыла, — все при ней. Это хорошо, я не хочу, чтобы мои дети быстро вырастали, я хочу почаще останавливаться и замечать, что мы рядом, что мы вместе, смеяться, смотреть фильмы и лопать орешки. Просто быть вместе. Это ли не счастье?
Автор: Татьяна Веденская