Прочти первым: «Что я делала, пока вы рожали детей»

Книга Кристин Ньюман «Что я делала, пока вы рожали детей» — одновременно и травелог, рассказывающий о городах и странах, в которых побывала автор, и откровенный рассказ молодой женщины о романтических похождениях, по остроумию и накалу страстей не уступающий образцам жанра. Книга выходит в конце июня, пока же мы публикуем отрывок с воспоминаниями Кристин о ее поездке в Россию.

К сожалению, мой первый по-настоящему удачный курортный роман оказался моей первой (и единственной) изменой. Он случился во время моей поездки в Россию.

Мне исполнилось почти 29, «Секс в большом городе» находился на пике своей популярности, и я ни черта в нем не понимала. Я начала задаваться вопросом, а будут ли у меня вообще когда-нибудь такие истории из жизни одинокой девушки, как в сериале. Казалось, что я пропускаю некий очень важный жизненный опыт, вроде как увидеть Париж или завести ребенка, упускаю возможность заиметь воспоминания, которые согреют меня, когда я буду спать в своей старушечьей постели.

Саша научила меня нескольким фразам на русском, которые не давали мне покоя следующие три недели. Я почти без акцента могла сказать «Я невеста на выданье». Еще «Возьми меня под свое крылышко» и «мы — американские красотки». Когда же я не могла употребить подобные фразы, то становилась просто миленькой улыбающейся блондинкой, кивающей, пока Саша болтала. Я улыбалась, кивала, улыбалась, кивала, затем ко мне оборачивалась Саша и говорила: «Кристин, скажи что-нибудь!»

«Я невеста на выданье!»

И у нас появлялись новые русские друзья.

Мой русский любовник был барменом. Вообще говоря, бармены красной нитью проходят через всю мою историю. В конце концов, в свои 30 я приняла решение — больше не встречаться с людьми, которые подают еду или напитки в Соединенных Штатах (за исключением Гавайев и Аляски). Пожалуйста, не держите зла, бармены и официанты США, если бы я жила в другой стране, я была бы не прочь встретиться с вами. Но я живу в Лос-Анджелесе, поэтому там, встречаясь с официантом или барменом, ты на самом деле встречаешься с актером, моделью или музыкантом, что является тотально саморазрушительной практикой.

Но данное правило не имеет никакой силы в путешествиях. Особенно когда ты путешествуешь в одиночку, и поговорить, кроме как с людьми, которые тебя обслуживают, больше и не с кем. Что возвращает нас к Олегу и его острым утонченно русским чертам лица, его непослушным блестящим черным волосам, его глубоким пытливым русским глазам. Я встретилась с ним однажды вечером, когда мы с Сашей пришли в его бар, чтобы выпить, где я и заказала (с ужасным акцентом) «водку с тоником». Взяв напитки, мы сели за столик. Но я и Олег не могли перестать поглядывать друг на друга.

— Я люблю его, — это все, что я смогла сказать Саше. Слово «любовь», кстати говоря, гораздо легче использовать в чужой стране.

— Ты хочешь, чтобы я с ним поговорила? — спросила она меня.

Мы встали и направились прямиком к красавчику бармену. Саша начала болтать с ним, пока я занималась привычным «кивай, улыбайся», а Олег смотрел на меня своими потрясающими глазами. Спустя пару минут Саша обернулась ко мне: «Это Олег. Я сказала, что он тебе понравился. Ты ему тоже понравилась. Завтра вечером у вас свидание».

Саша позвонила Олегу, как и обещала, на следующий день и договорилась с ним о месте нашего свидания. Он попросил ее передать мне трубку.

— Привет? — попыталась я.

— Хеллоу, Кристиночка, — сладко промурчал Олег.

Я хихикнула:

— Хеллоу, Олег!

Долгая пауза, и его вопрос, преисполненный надежды:

— Тунайт?

Олег выучил английское слово! Я люблю его. Он такой умный.

— Да, тунайт!

Еще одна долгая пауза:

— Кристиночка.

Еще одно хихиканье:

— Олег.

Господи боже.

Мы с Сашей поймали машину до бара, где договорились встретиться. Мне это показалось довольно опасным приключением. В стране был недостаток такси, поэтому ты просто выходишь на дорогу, поднимаешь руку, кто-нибудь останавливается, спрашивает, куда тебе надо поехать, и называет цену.

И таким образом, двум американским девчонкам пришлось выйти на дорогу и начать голосовать. В результате останавливались разные машины, в том числе побитые, с одним или двумя пугающими угрюмыми мужчинами в черных кожаных куртках, которые опускали стекло и спрашивали: «Куда едем?» Американки обсуждали, эти мужчины на самом деле опасны или только выглядят опасно, как большинство русских? Мы взяли за правило, что садимся только в машину, где сидит только один водитель, рассудив, что с одним стокилограммовым русским похитителем мы, возможно, и справимся, а вот уже с двумя — нет. На самом деле реальность оказалась совсем не страшной. Внешность обманчива, и мне очень повезло, что я была рядом с человеком, который говорил по-русски. До того как Саша открывала рот, практически все в России смотрели на нас очень хмуро.

Олег пришел через несколько минут после того, как мы заказали водку с тоником, и три раза поцеловал меня в щеки, по-русски. Что важно понимать об этом обычае — после поцелуя в одну щеку, ваши носы и губы скользят друг по другу к другой щеке, а затем вы проделываете данный путь еще раз к первой щеке. Чем медленнее происходит движение от щеки к щеке, тем серьезнее приветствие. По-моему, это отличный способ растопить тяжелые, полные снега и темноты, зимние будни.

Движения Олега были очень медленными.

Олег узнал друга в баре — Мишу, сексуального и агрессивно выглядящего татуировщика лет тридцати. Саша немедленно решила, что должна поближе рассмотреть Мишины татуировки. Поэтому мой переводчик бросил нас с Олегом знакомиться.

Олег наклонился ко мне и громко проорал в ухо — «I speak small of English!»

«Фантастика! — прокричала я в ответ. — I’m kind of a talker, and the thought of what we were going to do if we couldn’t communicate was sort of terrifying! So, are you from Moscow? How do you know Misha?»

Олег, запаниковав, смотрел на меня одну, две-три секунды ... а затем просто взял и поцеловал меня.

Он словно дотронулся губами до самой моей души. Люди с драматичным взглядом на мир умеют обалденно целоваться. Во всяком случае, мы с Сашей пришли к такому выводу, основываясь на своем опыте. Позже я узнала, что то же самое можно сказать об израильтянах, которые похожи на русских своим отношением к миру. Наши наблюдения о взаимосвязи драматичного взгляда на мир и способности к поцелуям можно распространить и на американцев, если они достаточно чувствительны и несчастливы.

Вечер быстро набирал обороты и превращался в воплощение стереотипа о России — было много водки, много шампанского и танцев под смесь плохого техно со странными американскими песнями, которые почему-то очень нравились русским. К примеру, песня «Мамбо № 5» пользовалась большим успехом.

После того, как мы натанцевались, Миша предложил нам перебраться к нему в квартиру. Саша к тому моменту уже достаточно выпила и поэтому полагала, будто Миша достаточно трезв, чтобы набить ей ее первое тату.

Мы набились в такси с бутылками водки и шампанского и ехали очень, очень долго. Выяснилось, что Миша живет со своими родителями в квартирке на самой окраине Москвы. Олег, кстати, тоже.

Почти никто в России не живет меньше, чем с двумя-тремя поколениями в одной квартире, и почти у всех есть дача — такой летний дом. Мы поражались тому, как столь бедные люди (часто кандидаты наук), которым иногда приходилось жить в комнате, полной народу, могли позволить себе содержать летние дома, пока не увидели сами эти домики — крошечные деревянные сарайчики вдоль шоссе. Это и есть дачи. Наверное, когда проведешь русскую зиму с многочисленными родственниками в одной комнате, спокойная одинокая неделя в сарае, рядом с шоссе, покажется райским отпуском.

Наконец мы добрались до Мишиного дома, после чего, крадучись и перешептываясь, прошли в Мишину спальню (рядом спали его родители). Но представшая перед нами комната оказалась слишком маленькой для четырех человек, стремящихся к уединению, поэтому Миша забрал с собой Сашу на 20-минутный вояж в ванную, оставив нам с Олегом свой диван.

Весь предыдущий день я провела, размышляя о том, как буду изменять своему бойфренду. Я фантазировала об Олеге. В моих мечтах он бы учил меня произносить названия всех частей тела на русском, целуя каждую из них и говоря название, а я бы старалась повторять. Затем я бы проделывала то же самое с ним на английском. Меня очень захватила эта фантазия.

И вот день спустя я лежу на диване со своим русским. Мне было 28 лет, и за последние восемь лет я спала только с двумя людьми. С того раза, когда я была с кем-то впервые, прошло немало времени, да и случалось со мной такое всего несколько раз. Мы с Олегом могли общаться друг с другом только при помощи глаз и тел. И у нас это получалось очень хорошо. Все было просто сказочно, когда Олег перестал заниматься кое-чем невероятно восхитительным, поцеловал меня в нос и сказал «Нос».

Нос. По-русски. ОН ДЕЛАЛ ЭТО! Восхищенная, я повторила «нос», поцеловала его в нос и произнесла «ноуз». Олег повторил, мой чудесный ученик. Следующими были уши. Пальцы. Локоть. Места, которые не принято называть.

Сумасшествие, не правда ли?

Похоже, но нет. В конце концов, пройдя через множество интернациональных романов, я поняла — подобное происходит каждый раз, когда ты занимаешься любовью с носителем другого языка. Всегда. Каждый раз. Безумие, но моя фантазия просто родилась из естественного поведения двух человек, которые не могут общаться и все же находятся в одной и той же комнате обнаженными.

До поездки в Россию я была уверена, что уже полностью сформировалась. Я думала, что никогда не изменюсь. Но выяснилось, что какая-то часть меня по-прежнему очень юна. Эта часть вела себя тише, не судила строго и оказалась гораздо более дикой, чем остальная я. Следующие десять лет я провела, сосредоточившись на этой другой себе, на той части меня, которая лежала на диване в России и ужинала в Москве. Хотя описываемые события случились не в самое подходящее с моральной точки зрения время, у меня появилась первая собственная история в стиле «Секса в большом городе». Так я стала тем, кто я есть. Девчонкой, которая никогда не теряет запал. Девчонкой, которой ее забавная депрессивная подруга сказала: «Ты веселишься больше, чем все, кого я знаю». Девчонкой, которая набирает больше всех голосов, когда на вечеринках мы играем в игру «выбери, с кем бы ты поменялся жизнями».

Девчонкой, которая очень боялась потерять запал.