Рассказываем, чего боялись персонажи Джорджа Оруэлла, Эдгара По и Антона Чехова
Каждый человек чего-то боится, и эти страхи могут многое рассказать о его личности. Однако тревоги литературных персонажей способны стать не только персональной характеристикой, но и ключом к пониманию всего текста. Именно поэтому мы собрали несколько интересных фобий, от которых страдали герои классических книг.
От тафофобии, или страха быть похороненным заживо, как известно, страдал Николай Гоголь. Но в литературе она впервые появилась благодаря Эдгару По. Герой его рассказа был болен каталепсией — симптомом двигательного расстройства, для которого характерно патологически длительное сохранение больным приданной ему позы. Персонаж опасался, что в один прекрасный день приступ болезни окажется настолько сильным, что его просто похоронят заживо. В итоге он накрутил себя так, что принял свое временное убежище на барже, груженой садовой землей, за гроб. Все закончилось хорошо, и пережитый шок помог герою излечиться не только от фобии, но и от каталепсии. Однако есть сведения о том, что Эдгар По построил свой сюжет на реальных примерах с гораздо менее радужным финалом.
Само слово «фобофобия», или страх перед страхом, звучит как тавтология, однако и такое случается не только в жизни, но и в литературе. Классические фобофобы — это герои сказок, для которых нет ничего ужаснее, чем испугаться самому. Вот и Лев из книги «Удивительный волшебник Страны Оз» больше всего страдает из-за своей трусости. И хотя в процессе повествования оказывается, что ходить к Волшебнику за храбростью ему незачем, он до конца не уверен в себе и нуждается в подтверждении своих качеств.
Герои чеховских рассказов постоянно чего-то боятся. Беликов («Человек в футляре») — внешнего мира, Павел Алехин («О любви») — внезапно вспыхнувшего чувства, Иван Дмитрич Червяков («Смерть чиновника») — гнева вышестоящего начальства, полицейский надзиратель Очумелов («Хамелеон») — «генералова брата». Высмеивая лесть, нерешительность и взяточничество современников, Чехов наделяет своих персонажей разнообразными фобиями, каждая из которых имеет свое название, но вместе они символизируют страх перед действительностью.
Дориан Грей был одним из самых знаменитых литературных геронтофобов — людей, недолюбливающих пожилых. С самого начала романа герой изъявляет желание, чтобы старел только портрет, а сам он оставался молодым и прекрасным. Его надежды оправдываются, и картина, в отличие от персонажа, начинает меняться, но именно это провоцирует другие фобии и манию преследования, от которых всю оставшуюся жизнь и страдал Дориан Грей.
В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков подчеркивает, что общее психологическое состояние москвичей характеризуется как нездоровое: все чего-то боятся или чем-то обеспокоены. При этом причина и следствие страха постоянно меняются местами. Так, вездесущие доносчики, опасающиеся сильных мира сего, подвергаются казням сатанинской свиты, и их тревога от этого только увеличивается.
Что же касается Мастера, одного из главных персонажей романа, то его фобии развиваются постепенно. И если сначала он не боится ничего, чувствуя, что после публикации романа сможет спрятаться от критики в подвальчике, то со временем, осознавая, что рецензенты хотят не столько разгромить книгу, сколько уничтожить самого автора, он начинает бояться чего-то неопределенного. Его страх похож на спрута с длинными щупальцами. Мы не можем диагностировать все панические атаки персонажа, но одной из них точно была лиссофобия — боязнь сойти с ума. Однако сам Мастер прекрасно осознавал, что его безумие — это уже свершившийся факт.
Земмифобия, или боязнь крыс и других грызунов, — достаточно распространенный вид страха. Но в романе Оруэлла он несет дополнительную нагрузку. Писатель не дает прямого ответа на то, почему главный герой Уинстон Смит ненавидит этих животных, однако символика образа вполне очевидна.
С крысиными норами у Смита ассоциируются дома «пролов» (пролетариев), что вызывает у персонажа невольное отвращение. Крыса появляется в комнате мистера Чаррингтона, которую герои снимают для свиданий и где их арестовывают по доносу «благодушного старика». И, наконец, эти зверьки оказались единственным способом заставить Смита отречься от Джулии и предложить своим мучителям ее тело. Более того, одна только опасность пытки крысами «излечила» героя от всех сомнений относительно линии партии и превратила инакомыслящего лицемера в достойного члена общества.