Некуда жить, вот и думаешь в голову
Андрей Платонов (1899 — 1951) был одним из самых интересных и самобытных отечественных литераторов XX века. Его творчество не поддается жанровой классификации — это смесь экзистенциализма, коммунистических идей и христианской морали. Язык его произведений (особенно ранних) абсолютно уникален и не похож ни на что: он содержит в себе приемы отстранения, сознательно сделанные лексические и грамматические «ошибки», а также советские номенклатурные и бюрократические штампы, мастерски используемые автором в ироническом ключе.
Иосиф Бродский ставил Платонова в один ряд с Джеймсом Джойсом, Францем Кафкой и Робертом Музилем, а Михаил Волохов сравнивал писателя с Эженом Ионеско и Сэмюэлем Беккетом.
| Некуда жить, вот и думаешь в голову. «Котлован» |
| Дети – время, созревающее в свежем теле. «Котлован» |
| Человек болтлив, когда ему нечего сказать. Многие длинноты происходят из-за недостаточности мыслей и чувств. «Усомнившийся Макар» |
| Все живет и терпит на свете, ничего не сознавая. «Котлован» |
| Равнодушие может быть страшнее боязливости — оно выпаривает из человека душу, как воду медленный огонь, и когда очнешься — останется от сердца одно сухое место. «Сокровенный человек» |
| После долгой разлуки странно и грустно видеть знакомое место: ты с ним еще связан сердцем, а неподвижные предметы тебя уже забыли и не узнают, точно они прожили без тебя деятельную, счастливую жизнь, а ты был им чужой, одинок в своем чувстве и теперь стоишь перед ними жалким неизвестным существом. «Джан» |
| Есть такие чудеса в мире, которые не вмещают наши чувства, именно потому, что наши чувства их не могут вынести, а если бы попробовали, то человек разрушился бы. «Эфирный тракт» |
| Ничего особенного, в самом деле, не будет, если даже умереть, — уже тысячи миллиардов душ вытерпели смерть и жаловаться никто не вернулся. «Счастливая Москва» |
| В каждом человеке есть обольщение собственной жизнью, и поэтому каждый день для него — сотворение мира. Этим люди и держатся. «Сокровенный человек» |
| Не всякое горе можно утешить; есть горе, которое кончается лишь после истощения сердца, в долгом забвении или в рассеянности среди текущих житейских забот. «Река Потудань» |