10 цитат из лирики и прозы одного из гениев прошлого столетия
Осип Мандельштам (1891 — 1938) — один из ключевых российских поэтов XX века. Его уникальный дар признавали и современники. «Только к одному Мандельштаму Анна Андреевна относилась как к какому-то чуду поэтической первозданности, чуду, достойному восхищения», — писал об отношении Ахматовой к Осипу Эмильевичу литературовед Виталий Виленкин.
В СССР его произведения долго не публиковались, зато в наши дни только книг и научных работ, посвященных его творчеству, выходит по нескольку десятков (а то и сотен) в год. Сегодня мы имеем возможность насладиться поэзией и прозой Мандельштама.
| За гремучую доблесть грядущих веков, Мне на плечи кидается век-волкодав, (17 — 18 марта 1931) |
| Только детские книги читать, (1908 год) |
| Божье имя, как большая птица, (1912 год) |
| Иных богов не надо славить: (1909 год) |
| Век мой, зверь мой, кто сумеет (1922 год) |
| Часто приходится слышать: это хорошо, но это вчерашний день. А я говорю: вчерашний день еще не родился. Его еще не было по-настоящему. Я хочу снова Овидия, Пушкина, Катулла, и меня не удовлетворяет исторический Овидий, Пушкин, Катулл. «Слово и культура» |
| В жизни слова наступила героическая эра. Слово — плоть и хлеб. Оно разделяет участь хлеба и плоти: страдание. Люди голодны. Еще голоднее государство. Но есть нечто более голодное: время. Время хочет пожрать государство. Как трубный глас звучит угроза, нацарапанная Державиным на грифельной доске. Кто поднимет слово и покажет его времени? Нет ничего более голодного, чем леонтьевское византийское государство: оно страшнее голодного человека. Сострадание к культуре, отрицающей слово, — общественный путь и подвиг современного поэта. «Слово и культура» |
| Культура стала военным лагерем: у нас не еда, а трапеза; не комната, а келья; не одежда, а одеяние. Наконец мы обрели внутреннюю свободу, настоящее внутреннее веселье. Воду в глиняных кувшинах пьем как вино, и солнцу больше нравится в монастырской столовой, чем в ресторане. Яблоки, хлеб, картофель — отныне утоляют не только физический, но и духовный голод. Современник не знает только физического голода, только духовной пищи. Для него и слово — плоть, и простой хлеб — веселье и тайна. «Слово и культура» |
| Поэзия — плуг, взрывающий время так, что глубинные слои времени, его чернозем, оказываются сверху. Но бывают такие эпохи, когда человечество, не довольствуясь сегодняшним днем, тоскуя, как пахарь, жаждет целины времен. Революция в искусстве неизбежно приводит к классицизму. Не потому, что Давид снял жатву Робеспьера, а потому, что так хочет земля. «Слово и культура» |
| Революция — сама и жизнь, и смерть, и терпеть не может, когда при ней судачат о жизни и смерти. У нее пересохшее от жажды горло, но она не примет ни одной капли влаги из чужих рук. Природа — революция — вечная жажда, воспаленность (быть может, она завидует векам, которые по-домашнему смиренно утоляли свою жажду, отправляясь на овечий водопой. Для революции характерна эта боязнь, этот страх получить что-нибудь из чужих рук, она не смеет, она боится подойти и источникам бытия). «Шум времени» |