На протяжении последних четырех лет читатели ничего не знали о судьбе героини Марии Поливановой, но в конце 2021 года из-под пера Татьяны Устиновой вышло продолжение остросюжетного цикла. История с эзотерическим флером сначала заставляет сомневаться, а потом поверить, что существуют экстрасенсы, способные на самом деле предсказывать будущее и даже предвидеть собственную смерть.
Татьяна Витальевна, расскажите, чем вдохновлён сюжет Вашего романа «Судьба по книге перемен»?
Со мной то и дело случаются всякие чудеса — не придуманные, а настоящие!.. Не в том смысле, что вода в моём кубке сама по себе превращается в вино, а ртуть в градуснике в золото, а в том, что мне в жизни встречаются... необыкновенные люди, потрясающие, удивительные. И, что самое поразительное — до сих пор! Как правило, такие встречи бывают только в юности, со временем очарование жизни проходит, наступает момент, когда приходится жить прошлым — старыми друзьями и связями, в старом доме, со старым мужем и старыми собаками!.. У меня всё не так — чудеса, чудеса!.. Совсем недавно, года четыре назад, у меня появилась подруга Саша. Она работает в нашем издательстве, и обстоятельства сложились так, что она сосредоточенно и от всего сердца помогает мне... жить. А она волшебница, творит на досуге всякие чудеса, мелкие и покрупнее. Стрррашно не любит, когда я называю её волшебницей, убеждена, что её чудеса — просто часть жизни. Она мне рассказала и показала, как бывает, а я об этом написала.
Мария Поливанова пытается раскрыть обстоятельства смерти своей тёти. Что побудило Вас в очередной раз заставить героиню пережить утрату близкого человека?
Мне кажется, потеря близких — самое острое, страшное переживание, горе, слом всей жизненной системы координат. Причём навсегда. Помните, девушку, которая «пела в церковном хоре»? «О всех усталых в чужом краю, о всех кораблях, ушедших в море, о всех, забывших радость свою»? Помните, чем заканчивается это великое стихотворение? «И всем казалось, что радость будет, что в тихой заводи все корабли, что на чужбине усталые люди светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, и только высОко, у царских врат, причастный тайнам, — плакал ребёнок о том, что никто не придёт назад». Никто и не придёт. И время не лечит, это всё враньё, со временем только хуже становится, я точно это знаю.
Вся жизнь моей Мани — и моя, и ваша тоже — череда ужасающих потерь. От некогда большой Маниной семьи остались только две тётки, и вдруг одной не стало. И мне важно было написать эту растерянность, полное непонимание, зачем её бросила ещё и любимая тётя, кто посмел отнять у неё жизнь?! Мане ещё повезло — она с головой кинулась в расследование, лихорадочное, поспешное, с ошибками и просчётами! Если бы она, Маня, осталась наедине со своим горем и в полном безделье, ей было бы гораздо хуже.
Какие возможности перед сюжетом открывает сочетание в одном тексте детективной и эзотерической тематики?
Смотрите, детектив — это в принципе безграничные возможности. Правда! Сочленён ли детектив с эзотерикой, или с мистикой, или с некоей чертовщиной — помните, как у Агаты Кристи барышня находит за диваном тело с ножом в груди, а на диване сидит респектабельная пожилая дама, совершенно слепая, которая не знает, что за диваном в её гостиной труп, а на каминной полке стоят восемь разных часов, которые показывают разное время, и дама понятия не имеет, откуда они взялись!.. В детективе всё это можно, допустимо, объяснимо! За это я и обожаю свой жанр — за всеобъемлющую подвижность, за невиданные возможности!..
Вы верите в экстрасенсов или настроены по отношению к ним так же скептически, как и Ваша героиня?
Не верю и отношусь весьма скептически.
В этом году Вы продолжите рассказывать о приключениях и перипетиях в жизни Маши? Каким Вы видите логическое завершение цикла?
Когда я пишу новый роман, последнее, о чём я думаю — «о завершении цикла»! Да ведь и цикла-то никакого нет! Просто мне нравится героиня, она такая моя... подруга! Я написала о ней три книжки, потом долго мы с ней не встречались, и обе соскучились. Вот и появилась «Судьба», и вскоре будет ещё одна история, очень лихо закрученная. Ну, по крайней мере, в той стадии, в которой мы с Маней находимся сейчас — э-эх! — ничего не понятно и нам обеим страшно. Но мы справимся. А там посмотрим и подумаем о «логическом завершении цикла»!
Ежегодно Вы издаете в среднем по три романа в год, а иногда даже больше. Неужели Вы никогда не сталкивались с выгоранием или проблемой чистого листа? В чём залог Вашей творческой плодовитости?
О-о-о... Можно я покажу Ваш вопрос своему издателю?! Пожалуйста! Пожалуйста! Я стану трясти у него перед носом Вашим вопросом, приплясывать, хохотать русалочьим смехом и спрашивать: «Ты понял, понял?! Во-первых, ты издаёшь три моих романа в год, а иногда даже больше, хотя мы с тобой оба знаем, что в лучшем случае у меня получаются два, и ты звонишь и ругаешь меня, и вызываешь на встречи и опять ругаешь, — а, оказывается, совершенно беспочвенно! Я же тебе всегда говорю, что пишу много, а ты мне всегда возражаешь, что пишу я мало, что я „ленивый автор“ и „при таких талантах нужно писать в три раза больше!“. Во-вторых, у меня „творческая плодовитость“, ты видишь, видишь, тут прямо так и написано!.. И нечего то и дело толковать мне о том, что главное дело моей жизни — литературная работа, а вовсе не телевизионные программы и не сценарии, и нечего корить меня за то, что размениваюсь на чепуху, вроде этих самых программ, которые отнимают у меня время и силы, которые я должна потратить на литературу!» Я прямо представляю себе этот наш разговор с Олегом, моим издателем, и предвкушаю, что выйду из него победителем, ведь у меня есть Ваш вопрос! Не я сама его придумала!!! Впрочем, скорее всего мы выйдем с ним вдвоём из его кабинета в соседнюю комнату и хватим кофе с коньяком, мы иногда любим так пить кофе! Особенно после трудных разговоров.
С проблемой «чистого листа» я сталкиваюсь каждый божий день, когда открываю компьютер и мне нужно начать писать. Это очень страшно и непонятно! Никогда не знаешь, что выйдет из слов, которые начнут появляться перед тобой, и куда их девать, если окажется, что они никуда не годятся! И куда девать уродов, которые получаются, когда персонаж написан плохо, поверхностно и не гнётся, как картонка. Их нужно выгонять из текста, из жизни, из головы — прямо в форточку, как назойливых мух!.. И так каждый день. Подчас проще сидеть и ничего не писать, чем писать плохо, но не писать же нельзя, ведь уже всё придумано, герои уже есть, но их нет, а нет из-за меня, потому что я бестолочь и никуда не годный писатель.
И так каждый день.
Как Вам удаётся переключаться между персонажами разных историй, не теряя и не забывая их индивидуальность даже годы спустя?
Понятия не имею.
Зачем идти в профессию писателя? Как справляться с отказами и когда следует понять, что разумнее заняться чем-то другим?
Зачем идти в профессию писателя, я не знаю, правда! Это такая морока, такое мучение постоянное — писатель или пишет, или думает о том, что написано, или придумывает, что бы ещё такого написать! Жизнь идёт как бы мимо писателя и одновременно сквозь него, ибо любой писатель пишет только о том, что знает, и о том, что по-настоящему его беспокоит, болит, зудит, не даёт спать по ночам. Величайшее заблуждение считать, что, получив гонорар, писатель начинает бурно радоваться, отдыхать на курортах, пить шампанское, любить детей и прочих близких, совершенно позабытых и позаброшенных за то время, что писатель писал! Дописав роман, писатель, как правило, становится мрачен и дик, ибо уверен, что написал ужасный и гадкий роман, а задумывался прекрасный и умный роман; также он уверен, что больше никогда в жизни не сможет написать ни слова, все слова кончились вот на этом, только что дописанном гадком романе. От этой мысли писатель впадает в окончательный ужас, ибо не писать не может, он умрёт, если не сможет писать.
Что касается гонорара, то, получив его, писатель начинает судорожно раздавать долги, платить налоги, чинить крышу и машину, а на то, что осталось, он может с шиком отправиться в музей, а потом в пиццерию.
Я совершенно точно знаю, что идти в профессию писателя следует только тем, кто, как и я, уверен, что это — лучшая профессия на свете.
Недавно писатели Линвуд Баркли и Стивен Кинг в социальных сетях сообщили, что в этом году не станут продлевать контракты на издание их книг в России. Как начинающие авторы могут использовать данный кризис, чтобы их рукописи заметили отечественные издательства?
Во все времена — кризисные или благополучные, лёгкие или трудные, сытые или не слишком — начинающие и продолжающие авторы должны, на мой взгляд, делать одно и то же: писать, писать и писать свои тексты. И предлагать их издателям. И слушать, что говорят редакторы. И не учить редакторов, как им делать свою работу, а честно выполнять их рекомендации. Поверьте мне, как писателю, ни у одного редактора нет задачи... э-э-э... выбросить ваше творение в помойку, ибо чем больше редактор редактирует книг, тем больше получает зарплату! Это факт!!! Редактор сделает всё, чтобы рукопись была издана, если из неё можно хоть что-то извлечь! Короче говоря, нужно делать что должно, и будь что будет.
С 2015 года Вы ведете передачу «Мой герой». Как интервьюеру понять, что ему удалось раскрыть характер собеседника? Что делает интервью провальным?
Как правило, провальным интервью делает непрофессионализм интервьюера. Плохая подготовка, лень, неумение извлечь из себя искренний интерес к собеседнику, непреодолимое желание... высказываться, а не слушать!.. Ведь интервью — это такая штука, когда один человек спрашивает другого и внимательно слушает ответы! Когда важно именно то, что говорит собеседник, а не то, что по данному вопросу думает сам интервьюер! Страшно интересно разговаривать с человеком, который зажимается, ёжится и заранее обижен. Который на вопрос: «Как прошло ваше детство?» отвечает: «Нормально» и так буравит меня глазами! Самая большая награда — когда к концу разговора мы хохочем, не можем расстаться, хотя хронометраж выбран, и собеседник умоляет: «Ну, ещё минуточку, вот ещё история, я расскажу очень быстро!» И мы за кадром ещё договариваем, досмеиваемся и обмениваемся телефонами.
Как правильно отвечать, когда вопросы задают Вам? Где грань между допустимой и чрезмерной откровенностью?
Вы знаете, следует правильно отвечать на вопрос из области математики или физики. Вот, например, вопрос: «Как формулируется теорема Ферма?» А я, допустим, отвечаю: «Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов», что есть неправильной ответ, ибо так формулируется теорема Пифагора, а теорема Ферма совсем по-другому. Что касается вопросов, не имеющих отношения к точным наукам, то на них нет правильного ответа. То, что очевидно и понятно мне, может быть решительно чуждо собеседнику. Поэтому я стараюсь, отвечая на вопросы, почаще употреблять следующие словосочетания: «на мой взгляд», «мне кажется», «я думаю», «мне представляется», «вполне возможно».
Мне кажется, если вопрос бестактен, самый лучший способ — отшутиться. На мой взгляд, интервью — это не исповедь, и не нужно пытаться навязать её собеседнику, ведь в таком случае он должен принять исповедь и отпустить грехи. Вопрос о допустимой откровенности тоже, как мне кажется, не имеет правильного ответа, для каждого человека степень откровенности своя. Самое весёлое, — в моём случае уж точно! — придумать себя, ну, как литературный персонаж, и подсовывать его интервьюерам вместо себя. Страшно любопытно потом наблюдать, догадается собеседник о том, что с ним беседует... персонаж или нет!..
Какой выпуск передачи Вам запомнился больше всего? Что особенного Вы в нём выделяете?
Таких программ много, на самом деле. Из последних — разговор со Светланой Мастерковой, она совершенно потрясающая! И с Леной Вяльбе — боже мой, как она рассказывала, как финишировала в Тронхейме в эстафете. Она лидировала, ей дали флаг, и рано, рано!!! Ей оставался спуск и круг по стадиону — то есть, ещё жизнь прожить на лыжне! А соперницы рядом! А флаг — прямо флаг, не флажок, древко мешает, полотнище застилает глаза, ветер, она ничего не видит, стадион ревёт, тренеры орут, камеры снимают, а ей ещё дойти до финиша с флагом!!! И она перекладывает его, толкается одной рукой, меняет палки, боится, что упадёт! Вот это драматургия, вот это высший пилотаж, вот это силища! Что такое любое интервью по сравнению с этим?!
Поделитесь лайфхаками для проведения яркого интервью, опытом публичных выступлений или секретами создания бестселлера?
Можно я расскажу историю? Очень быстро, ну, ещё одну! У меня есть друг — Великий Врач. Он руководитель огромного медицинского учреждения, хирург-онколог с мировым именем, у него в подчинении тьма врачей, и он отвечает за всех больных, да и вообще он отвечает за всё. Среди его сотрудников попадаются бестолковые, которых приходится увольнять, ибо мой друг Великий Врач уверен, что плохого врача следует из профессии прогнать, покуда он не наделал дел. Они ведь работают не со словами, как писатели, а с человеческими жизнями. И вот как-то я приезжаю к ему на работу, захожу в кабинет, где всегда холодно, открыты окна, разложены медицинские волюмы, монографии, схемы новых операций, валом навалены дипломы, благодарности, на мониторах всякие ужасы, вроде результатов МРТ сложного больного, а он хохочет! Я тоже сразу начинаю хохотать — мой друг очень заразительно смеётся, — и он показывается мне письмо как раз от такого врача-дурака, которого он собрался увольнять. Письмо такое солидное, красивое, на бланке медицинского учреждения, с логотипом, с печатями и прочим. Тема письма «Лайфхак». Врач предлагает своему руководителю, академику, изобретателю абсолютно новаторских методик борьбы с онкологическими заболеваниями, признанных во всём мире, автору многочисленных научных работ с сумасшедшим индексом Хирша... нет, не новую технологию. Нет, не схему спасения жизни больных. Он предлагает напустить в больничный парк белок. В парке птички есть, а белок нет, нужно напустить. Лайфхак.
С тех пор в нашей системе координат это слово означает нечто абсолютно бессмысленное, но выдающее себя за важное!
Мне кажется, что я уже провела яркое интервью, не правда ли? Лайфхак!..