Увлекательная фабула — это еще не все. Эрнст Теодор Амадей Гофман — создатель особенного жанра интеллектуального ужаса для истинных ценителей. Несмотря на то, что его сказки знакомы нам с детства, более того, некоторые из них входят в школьную программу, к разряду детской литературы их можно отнести с большой натяжкой. И вот почему...
Ценители изобразительного искусства нередко шутят, что полотна Иеронима Босха можно определить по внушительному количеству помещенных на них персонажей. Примерно та же схема работает и с мистическими историями Гофмана. Пожалуй, не найдется другого такого сказочника, чьи произведения были бы заселены так же обильно.
Новеллы Гофмана многослойны: каждая сказка включает в себя один, а то и два подспудных сюжета, в каждом из них присутствуют многочисленные жители, реальные и не очень.
Персонажи с труднопроизносимыми именами вроде Проспера Альпануса или архивариуса Линдгорста то и дело являются на страницах гофмановских повестей, некоторые из них задерживаются до самого финала, другие же — исчезают, едва произнеся одну реплику. Но каждый из них — та необходимая шестеренка, без которой движение литературного механизма невозможно.
К слову, в самой масштабной экранизации по мотивам биографии и произведений Гофмана — мультфильме Станислава Соколова «Гофманиада» — эта «насыщенность» персонажами реализована очень точно. Лента настолько ярко передает атмосферу густонаселенных сказок, что создается ощущение, будто консультировал фильм сам сказочник.
Атмосферу детских ужастиков для взрослых Гофман мастерски создавал не только на страницах книг, но и в собственном кабинете: он (как утверждает польский писатель Ян Парандовский в «Алхимии слова») работал в комнате, оклеенной черными обоями, а на лампу надевал то белый, то зеленый, то голубой абажур. Неудивительно, что в подобном пространстве из-под пера писателя появлялись по-настоящему жуткие истории.
В «Золотом горшке» студента Ансельма то и дело преследует образ старухи ведьмы. Та является ему то вместо садовой статуи, то прикинувшись шнурком от дверного звонка. В сказке «Песочный человек» добрая няня повествует ребятишкам о монстре, который забирает у детей глаза и скармливает их своим детям с совиными клювами, которые живут в свитом на Луне гнезде.
Страшнее только сказки братьев Гримм или Шарля Перро в авторских редакциях. У Гофмана, правда, детские сердца никто не поедает и кожу с себя сдирать для сохранения вечной молодости не спешит. Здесь ужас иного толка. Гофмановский страх из разряда первобытных, подкожных, тех, что заставляют нас ночью подскакивать на постели в холодном поту и верить, до дрожи в коленках верить в реальность происходящего. К тому же именно у него страшные события всегда случаются в качестве наказания за тот или иной проступок. Иными словами, никакого ужаса ради ужаса — исключительно воспитание нравственности и добродетели. Все в старых добрых бюргерских традициях.
Каждому из героев своих новелл Гофман предлагает увлекательное путешествие на границе двух миров — реального и фантастического. Стороны эти то и дело меняются местами, соперничают, встречаются в неравной схватке. Побеждает, впрочем, всегда реальность... но с оговоркой. Да, Мари в «Щелкунчике» победила Мышиного короля, но превращение игрушки в принца оказалось всего лишь сном. Да, Ансельм в «Золотом горшке» воссоединился с прекрасной Серпентиной, но она как-никак змея, а все мы знаем, чем чреваты отношения с волшебными пресмыкающимися.
Создавая свои фантастические новеллы, которые лишь отчасти похожи на традиционные сказки, Гофман всегда оставляет последнее слово за собой. Хотите верить в хеппи-энд? Пожалуйста, но...
Пока в других сказках малахольные принцы в тоске по неизведанному путешествуют по миру в поисках той самой единственной, которая либо спит, уколовшись веретеном, либо сидит в заточении у злой волшебницы, герои Гофмана не спешат ставить любовь во главу угла. Гораздо важнее для них восстановить справедливость, постичь науку и, в конце концов, если повезет, жениться на какой-нибудь славной девушке.
Истинное зло, которое, к слову, кроется в жажде легкой наживы, по мнению Гофмана, победить в состоянии отнюдь не любовь, а живой ум и удачливость. В «Щелкунчике» привязанность Мари к деревянной игрушке хоть и двигатель всего действия, однако замужество здесь отходит на второй план. В истории про крошку Цахеса никто не спешит отвоевывать у отвратительного карлика Кандиду, спасение героини происходит как будто походя, между гораздо более важными делами. Иными словами, спасли и хорошо.
В «Королевской невесте» свою возлюбленную из лап короля Даукуса Кароты студент-поэт Амандус вызволяет отнюдь не благодаря доблести и отваге, а при помощи собственных стихов. Они были настолько бездарными, что господин Карота, не выдержав пытки, провалился сквозь землю. А вот сама хорошенькая Аннхен, соблазнившись богатствами злого гнома, прикинувшегося королем неведомой страны, день ото дня теряет красоту — в качестве платы за финансовое благополучие. Заканчивается, впрочем, все более-менее хорошо: Аннхен, прозрев, возвращается к Амандусу, гном повержен, все счастливы. Вот только надолго ли, как будто невзначай интересуется Гофман у своего читателя. Анна как была, так и осталась любительницей люксовой жизни и, судя по всему, Амандусу придется изрядно попотеть, чтобы удовлетворить потребности красотки, ну или перевоспитать ее, что тоже задача не из легких.