Как странный и мятежный английский поэт вдохновил нобелевского лауреата Ольгу Токарчук
В издательстве «Эксмо» вышел роман Ольги Токарчук «Веди свой плуг по костям мертвецов». Это история Янины Душейко — учительницы английского средних лет, готовой на все ради защиты животных. Из-за своих убеждений героиня выходит в открытое противостояние не только с полицейским и бизнесменом, но и священником маленького городка, в котором она живет. Конфликт инакомыслящих аутсайдеров и правящей элиты обозначен уже в названии романа: «Веди свой плуг по костям мертвецов» — это неточная цитата из поэмы «Бракосочетание Рая и Ада» Уильяма Блейка. Поэт-мистик XVIII века, он был известен своим «еретическим» отношением к земным желаниям, критикой церкви и приверженностью к народному языческому наследию.
Токарчук постоянно возвращается к творчеству поэта в своей книге. Мы решили напомнить о том, кто такой Блейк и в чем заключаются его идеи.
Будущий поэт и художник родился 28 ноября 1757 года. Он посещал школу лишь до десяти лет, а потом перешел на домашнее обучение. Лондонский Сохо, где Блейк появился на свет и провел детство, был районом бедняков, но в доме родителей водились книги, и еще в детстве мальчик увлекался копированием гравюр из этих изданий. В раннем возрасте он познакомился с работами Рафаэля, Микеланджело, Мартена ван Хемскерка и Альбрехта Дюрера. Что же касается литературы, то его первыми ориентирами были народная поэзия и Библия, которую он, как истинный протестант, знал наизусть.
В пятнадцать лет Блейк стал подмастерьем у гравера Джеймса Бесайера, чей стиль уже тогда считался устаревшим. Позже ученик открыто критиковал своего учителя. Некоторое время юный художник работал в Вестминстерском аббатстве, проводя вечера за копированием готических фресок. В 1779 году Блейк стал студентом Королевской Академии в Олд Сомерсет-хаус, где впервые столкнулся с непониманием своего творческого подхода. И в литературе, и в живописи он был против обобщений и попыток найти «единую истину» и красоту. Первые литературные опыты Блейка близки к народным песням, первые графические характеризуются строгими и четкими линиями, но впоследствии автор отказывался от прежних идей, развивался и экспериментировал.
Пожалуй, самими известными его графическими и живописными работами стали иллюстрации к «Потерянному раю» Джона Мильтона, «Подлинным историям из реальной жизни» Мэри Уолстонкрафт и «Божественной комедии» Данте. Работа над «Комедией» так и осталась незаконченной. Существует легенда, что последний шиллинг Блейк потратил на карандаш для очередного рисунка к этому циклу.
Работа над гравюрами для чужих произведений не только кормила его, но и дарила вдохновение для собственных литературных опытов.
У Данте Блейк позаимствовал идею божественного происхождения текста: все произведения автора — это результат некоего диктанта высших сил, человек же выступает как переводчик или интерпретатор текста. При этом Блейк с огромным уважением относился к творческому началу самого человека. Поэт не разделял восторга Данте, с которым последний «наказывал» особенно неприятных ему грешников в аду, но был согласен с его критикой церкви и политической элиты. Сочетание библейской и мифологической традиций тоже, скорее всего, у него от великого итальянца.
Творчество Джона Мильтона — оппонента и наследника Данте — послужило для Блейка толчком к переработке и переосмыслению библейских образов. Ему посвящено стихотворение «Мильтон», его влияние заметно в «Книге Тэль» и, конечно, в «Бракосочетании Рая и Ада», где Сатана из воплощения мирового зла превратился в борца за свободу и основоположника творческого начала. Блейк довел идею Мильтона до крайней точки: Сатана враждебен богу, но не людям. Разумеется, такая позиция не могла быть принята в английском обществе конца XVIII века.
Религиозного Блейка, для которого Библия служила главным ориентиром, считали сумасшедшим еретиком. Ситуацию обостряла его открытая критика в адрес клириков и короля. Участие в Гордонских мятежах, драки с солдатами и общий бунтарский дух ранних работ весомо подпортили репутацию поэта.
Еще одним поводом для критики стал эротизм в его творчестве, который неотрывно связан с темой страданий, в том числе страданий Иисуса на кресте. И в живописи, и в литературе Блейк не противопоставлял тело душе и считал лицемерием запреты общества на плотские наслаждения. Идея «свободной любви», заключавшаяся в непризнании брака как пожизненного рабства, совершенно не противоречила его религиозным взглядам. Отражением «падения» Блейк считал не плотские влечения и возможную смену партнера, а низкую, ревнивую и нетерпимую природу самих людей.
Впервые свои идеи Уильям Блейк отразил в «Бракосочетании Рая и Ада» — произведении, которое можно назвать манифестом его творчества. В этой странной поэме Сатана — это герой и борец с авторитаризмом божества, где благоразумие — «это богатая, безобразная старая дева, привлекательная в глазах лишь того, чье имя — Бессилие», а божественное мастерство наглядно видно в наготе женщин. Текст демонстрирует разрыв поэта с нормами современной ему морали и этики. Весь пафос этой поэмы заключается в бунте против любой тирании и догм. Блейк исследует путь Человека, его метания между Добром и Злом, Отвращением и Влечением, Познанием и Неведением.
Многие из отразившихся здесь идей были близки романтикам, но те дивились радикализму эксцентричного англичанина и не понимали его, как и большинство современников. Известно, что Фредерик Тейтем, друг и наследник Уильяма Блейка, сжег самые «крамольные» работы поэта. Философия этого автора стала понятна только потомкам.
Бунтарь Блейк и сейчас влияет на современных писателей, и это влияние возмущает и притягивает даже в XXI веке. Мрачная космогония английского поэта проскальзывает в монологах Янины Душейко, главной героини романа «Веди свой плуг по костям мертвецов». Она противостоит и власти, и духовенству, и достойна пера Блейка. Кульминацией романа стал приход Душейко в храм святого Губерта, построенного на деньги охотников, с которыми боролась героиня. Не дослушав лицемерную проповедь о том, что охотники — покровители природы, героиня кричит священнику: «Эй, ты, слезай оттуда, сейчас же!». Критики назвали этот эпизод одним из самых скандальных в польской литературе. Что ж, Блейк бы оценил.