Рассказываем об эстетических вкусах мастера
Федор Достоевский был не только талантливым писателем, но и хорошо образованным человеком.
Помимо философский идей романы Достоевского полны реминисценций к творчеству других писателей, художников и музыкантов. Мы решили выяснить, кем восхищался русский классик и какие произведения выбирал для своих книг.
Писатель вспоминал, что детские дешевые лубки ему выдавали уже с четырех лет. В доме Достоевских вслух читались произведения Николая Карамзина, Гавриила Державина, Анны Радклиф, и других российских и зарубежных авторов.
«Мне было всего лишь десять лет, когда я уже знал почти все главные эпизоды русской истории», — вспоминал Достоевский чтение с отцом «Истории государства Российского».
Скорее всего, в 1835 году у семьи появилась подписка на журнал «Библиотека для чтения», в благодаря которому будущий писатель познакомился с «Пиковой дамой» Александра Пушкина (реминисценции к ней можно обнаружить в «Преступлении и наказании»), произведениями Виктора Гюго, Жорж Санд и Оноре де Бальзака. Двух последних авторов Достоевский переводил на русский язык. Так что его первым литературным опытом можно считать не «Бедных людей», а бальзаковскую «Евгению Гранде». Вообще в 40-х годах писатель увлечен именно переводами и в письмах брату предлагает создать цикл адаптаций знаковых современных романов, однако из этой идеи ничего не вышло, да и от переводов Достоевского осталась одна только «Евгения Гранде».
Литературоведы называют ранний период творчества русского классика «гоголевским». Его «Хозяйка» — талантливое переложение «Страшной мести», Макар Девушкин из «Бедных людей» фактически списан с Акакия Акакиевича и именно «Шинель» он читает в романе. В других текстах встречаются отсылки к «Ревизору», «Запискам сумасшедшего» и «Мертвым душам».
После ареста мир писателя перевернулся, произошла переоценка всего прошлого опыта, и главной книгой его каторжного периода стало Евангелие. В последующих романах он апеллировал и к русским классикам, и к европейским романтикам, но основой цитирования и средоточием вселенской мудрости для Достоевского остались евангельские строки.
«Не будучи знатоком музыки, муж мой очень любил музыкальные произведения Моцарта, Бетховена „Fidelio“ <...> и испытывал искреннее наслаждение, слушая любимые вещи», — писала в своих воспоминаниях Анна Достоевская.
Сам Федор Михайлович, может и не отличался познаниями профессионального композитора и исполнителя, но в музыке разбирался неплохо и действительно обожал немецких сочинителей. " У Бетховена везде страсть и любовь«, — писал он жене, и упоминал произведения этого композитора в своих произведениях. Так в «Дядюшкином сне» князь К., желающий произвести впечатление на Марью Александровну Москалеву и ее дочь Зину, говорит, что он был знаком с Бетховеным и придумывает нелепые подробности только для того, чтобы подтвердить этот факт и («И вечно у него нос в табаке. Такой смешной!»).
В «Униженных и оскорбленных» утешение в произведениях этого композитора ищет тонкая и образованная Катя: «Вы ведь любите музыку? — спросила она <.. .> еще задумчивая от недавних слез <.> — Если б было время, я бы вам сыграла Третий концерт Бетховена. Я его теперь играю. Там все эти чувства ... точно так же, как я теперь чувствую. Так мне кажется».
Однако немецкими композиторами круг музыкальных интересов Достоевского не ограничивался. В молодости писатель был страстно увлечен итальянской оперой, и, почти не имея средств к существованию, покупал самые дешевые билеты и старался не пропускать важных концертов. Герои его ранних произведений напевают знакомые арии, музыка, по словам литературоведа и музыковеда Абрама Гозенпуда, помогает им «ощутить душевную связь с другими людьми, открывая то, чего нельзя выразить словами». Так Неточка Незванова понимает, что обладает редким и красивым голосом, под воздействием игры Александры Михайловны, заменившей ей мать.
«Однажды вечером, перед сумерками, я рассеянно читала книгу в кабинете Александры Михайловны. Она сидела за фортепьяно, импровизируя на тему одного любимейшего ею мотива итальянской музыки. Когда она перешла наконец в чистую мелодию арии, я, увлекшись музыкою, которая проникла мне в сердце, начала робко, вполголоса, напевать этот мотив про себя. Скоро увлекшись совсем, я встала с места и подошла к фортепьяно; Александра Михайловна, как бы угадав меня, перешла в аккомпанемент и с любовью следила за каждой нотой моего голоса. Казалось, она была поражена богатством его. До сих пор я никогда при ней не пела, да и сама едва знала, есть ли у меня какие-нибудь средства. Теперь мы вдруг одушевились обе».
«Неточка Незванова» (1846 год)
В «Белых ночах» есть прямая отсылка к русским выступлениям Полины Виардо, которой Достоевский искренне восхищался. Несколько позже, после отъезда знаменитой певицы из России, главной, по мнению писателя, исполнительницей стала Джули Борси. Возможно, что на этот выбор повлиял не только талант Борси, но и направление, за которое она отвечала в русской опере. Певица была задействована в героических постановках, повествующих о гражданской борьбе, столь близких по духу Достоевскому-петрашевцу.
А вот в живописи, в отличие от музыки, Достоевский предпочитал гедонистическое направление. Первые эстетические впечатления и вкусы писателя были сформированы средой, в которой он жил: патриархальный московский быт, художники тропининской школы, народное творчество и иконопись. Родители будущего классика были, по его словам, «лучшими, передовыми людьми» своего времени и старались привить сыну интерес к литературе и искусству. Уже тогда в сознании мальчика проснулся интерес к итальянской живописи.
В 1837 году Федор Достоевский переехал в Петербург и был определен в Главное инженерное училище. Несмотря на то, что учебное заведение было военным, в преподавании много внимания уделялось эстетическому воспитанию кадетов. Основу классического художественного образования в начале XIX века составляли художники Возрождения, в том числе позднего Немецкого Ренессанса, и западноевропейские художники XVII века. Кадетов училища водили на экскурсии в Эрмитаж. Позже Достоевский сам познакомился с коллекциями Лувра и других крупных музеев. В его романах и повестях встречаются отсылки к работам Рафаэля, Гольбейна-младшего, Веласкеса, Лоррена и других живописцев.
«Федор Михайлович выше всего в живописи ставил произведения Рафаэля и высшим его произведением признавал Сикстинскую мадонну. Чрезвычайно высоко ценил талант Тициана, в особенности его знаменитую картину: „Der Zinsgroschen“, „Христос с монетой“, и подолгу стоял, не отводя глаз от этого гениального изображения Спасителя. Из других художественных произведений, смотря на которые Федор Михайлович испытывал высокое наслаждение и к которым непременно шел в каждое свое посещение, минуя другие сокровища, были: „Maria mit dem Kind“ Murillo, „Die heilige Nacht“ Correggio, „Christus“ Annibale Carraci, „Die bussende Magdaiena“ P. Baitoni, „Die Jagd“ Ruisdael, „Kustenlandschaft (Morgcn und Abend)“ Claude Lorrain („Мария с младенцем“ Мурильо, „Святая ночь“ Корреджо, „Христос“ Аннибале Карраччи, „Кающаяся Магдалина“ Баттони, „Охота“ Рюисдаля, „Пейзаж (Утро и Вечер)“ Клода Лоррена.) (эти ландшафты мой муж называл „золотым веком“ и говорит о них в „Дневнике писателя“), „Rembrandt und seine Frau“ Rembrandt van Rim, „Konig Karl I von England“ Anton Van-Dyk; („Рембрандт и его жена“ Рембрандта ван Рейна, „Король Карл I Английский“ Антона Ван-Дейка.) из акварельных или пастельных работ очень ценил „Das Schokoladenmadchen“ Jean Liotard („Шоколадница“ Жана Лиотара.)».
Из воспоминаний Анны Достоевской (опубликованы в 1925 году)