20 эпиграмм Александра Пушкина

Едкие, смешные, а порою и злые четверостишия о современниках поэта

06 июня, 2017

Остряк, бретер и самый известный русский поэт. Стихотворения Александра Пушкина считаются образцом классической литературы, и с ранних лет читатели заучивают наизусть строки о «гении чистой красоты», «дне чудесном» и «голубке дряхлой», однако лиричность и высокий стиль — не совсем то, что отличает его поэзию от текстов других авторов. Часто Пушкин — хулиган, сатирик и эксцентрик, писавший едкие, а порой злые и не совсем приличные эпиграммы.

Мы выбрали 20 его эпиграмм:

Моя эпитафия Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою, С любовью, леностью провел веселый век. Не делал доброго, однако ж был душою, Ей-богу, добрый человек.
<На Пучкову> Пучкова, право, не смешна: Пером содействует она Благотворительным газет недельных видам, Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам.
<На Карамзина> «Послушайте: я сказку вам начну Про Игоря и про его жену, Про Новгород и Царство Золотое, А может быть про Грозного царя...» — И, бабушка, затеяла пустое! Докончи нам «Илью-богатыря».
<На Колосову> Всё пленяет нас в Эсфири: Упоительная речь, Поступь важная в порфире, Кудри черные до плеч, Голос нежный, взор любови, Набеленная рука, Размалеванные брови И огромная нога!
<На Аракчеева> Всей России притеснитель, Губернаторов мучитель И Совета он учитель, А царю он — друг и брат. Полон злобы, полон мести, Без ума, без чувств, без чести, Кто ж он? Преданный без лести, <—> грошевой солдат.
Эпиграмма Лечись — иль быть тебе Панглосом, Ты жертва вредной красоты — И то-то, братец, будешь с носом, Когда без носа будешь ты.
<На А. А. Давыдову> Иной имел мою Аглаю За свой мундир и черный ус, Другой за деньги — понимаю, Другой за то, что был француз, Клеон — умом ее стращая, Дамис — за то, что нежно пел. Скажи теперь, мой друг Аглая. За что твой муж тебя имел?
<На Воронцова> Полу-милорд, полу-купец, Полу-мудрец, полу-невежда, Полу-подлец, но есть надежда, Что будет полным наконец.
<На Александра I> Воспитанный под барабаном, Наш царь лихим был капитаном: Под Австерлицем он бежал, В двенадцатом году дрожал, Зато был фрунтовой профессор! Но фрунт герою надоел — Теперь коллежский он асессор По части иностранных дел!
На К. Дембровского Когда смотрюсь я в зеркала, То вижу, кажется, Эзопа, Но стань Дембровский у стекла, Так вдруг покажется там жопа.
(Из антологии) Лук звенит, стрела трепещет, И клубясь издох Пифон; И твой лик победой блещет, Бельведерский Аполлон! Кто ж вступился за Пифона, Кто разбил твой истукан? Ты, соперник Аполлона, Бельведерский Митрофан.
Эпиграмма Там, где древний Кочерговский Над Ролленем опочил, Дней новейших Тредьяковский Колдовал и ворожил: Дурень, к солнцу став спиною, Под холодный Вестник свой Прыскал мертвою водою, Прыскал ижицу живой.
Эпиграмма Не то беда, Авдей Флюгарин, Что родом ты не русский барин, Что на Парнасе ты цыган, Что в свете ты Видок Фиглярин: Беда, что скучен твой роман.
В Академии наук Заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь; Почему ж он заседает? Потому что <—> есть.
Угрюмых тройка есть певцов — Шихматов, Шаховской, Шишков, Уму есть тройка супостатов — Шишков наш, Шаховской, Шихматов, Но кто глупей из тройки злой? Шишков, Шихматов, Шаховской!
Аптеку позабудь ты для венков лавровых И не мори больных, но усыпляй здоровых.
Когда б писать ты начал сдуру, Тогда б наверно ты пролез Сквозь нашу тесную цензуру, Как внидишь в царствие небес.
Нет ни в чем вам благодати; С счастием у вас разлад; И прекрасны вы некстати И умны вы невпопад.
История стихотворца Внимает он привычным ухом Свист; Марает он единым духом Лист; Потом всему терзает свету Слух; Потом печатает — и в Лету Бух!
Ex ungue leonem Недавно я стихами как-то свистнул И выдал их без подписи моей; Журнальный шут о них статейку тиснул, Без подписи пустив ее, злодей. Но что ж? Ни мне, ни площадному шуту Не удалось прикрыть своих проказ: Он по когтям узнал меня в минуту, Я по ушам узнал его как раз.