Рейтинги
У многих учеников «школьные годы чудесные» были омрачены нелюбимыми предметами, темами или... книгами. Литература не оставляла нас даже на каникулах, потому что каждому ребенку выдавался и до сих пор выдается длиннющий список для летнего чтения. Команда «Журнала „Эксмо“» решила признаться, какие книги дались редакторам тяжелее остальных. Представления о худших произведениях канона, как выяснилось, у нас очень разные.
Мертвые души. Николай Гоголь
Саша Баринова, редактор сайта:
Книга Николая Гоголя «Мертвые души» стала самой сложной в школьной программе. Далеки от меня были и проблематика, и авторский замысел, я не чувствовала ни единения с героями, ни тем более сочувствия к ним. Все они казались неестественными. К тому же чтение «Мертвых душ» пришлось на самый унылый период летних каникул: я была на даче, без друзей, и никак не знала, чем себя занять.
От отчаяния я взялась за Гоголя. Настроение было таким плохим, что меня раздражало все, но Гоголю досталось особенно. От злости я прочитала «поэму в прозе» за три дня, а потом еще перечитала особенно яркие эпизоды — и мне все равно не понравилось.
Мертвые души Твердый переплет
Скучное лето прошло, оно сменилось десятками других, насыщенных и радостных каникул, а вот ощущение, что «Мертвые души» — самое унылое произведение из возможных, так и осталось.
Уверена, что, вернись я к тексту сейчас, я бы восприняла его совсем иначе. Любовь к творчеству Гоголя дает мне уверенность, что «Мертвые души» имеют все шансы пополнить мою личную книжную полку. Но годы идут, а ситуация остается прежней: я все еще боюсь браться за это произведение.
Главный редактор «Журнала „Эксмо“» и соцсетей Халимат Текеева — в защиту «Мертвых душ»: У всех разные симпатии и антипатии. Иногда книга приходит в неудачный момент или не в том возрасте. В школе я дважды читала «Мертвые души». Один раз по программе, другой раз — для подготовки к вступительным экзаменам и пресловутому ЕГЭ. И как же мне во второй раз понравилась эта поэма! Она открылась как остроумная книга, над некоторыми ситуациями я смеялась в голос, и я до сих пор использую отсылки к образам Манилова или Плюшкина в обычной жизни. И другие книги Гоголя я тоже очень люблю.
Тихий Дон. Михаил Шолохов
Халимат Текеева:
В четырнадцать лет я честно пыталась прочитать «Тихий Дон», включенный в школьную программу. Но сломалась довольно быстро — на истории о том, что Аксинью изнасиловал ее собственный отец. Для меня это было такой дикостью, таким ужасом, что я просто не могла продолжать. Пыталась перейти на краткое изложение, надеясь, что там будет меньше жестокости и красочных эпизодов насилия. Но, кажется, и там я не продержалась дальше первого тома: драки, убийства, несправедливость слились в нелепом, обрывочном пересказе в один большой эпизод издевательств над персонажами и моим мозгом. Я не была готова к этому.
Уже в 28 лет я взялась заново за этот роман, — и теперь Шолохов мой любимый русскоязычный нобелиат (Иосиф Бродский, прости). В «Тихом Доне», уже взрослую, меня поразили красочные описания быта (насилие я не смаковала, но и не была им шокирована), накал в отношениях между главными героями, сила и гнев, с которыми автор описывает многие военные действия, горечь, которой пропитаны повествование и междустрочные размышления о судьбе целого народа — и страны. Теперь я адептка идеи, что всю школьную классику надо перечитывать уже в зрелом возрасте, ведь она может открыться по-новому.
«Путешествие из Петербурга в Москву». Александр Радищев
Станислав Сивков, выпускающий редактор сайта:
В моей практике было не так много откровенно проблемных книг. Я читатель «всеядный», и одинаково ровно справляюсь как с античными поэмами, так и с постмодернистскими романами конца XX столетия. И как бы ни было скучно или тяжело прорываться сквозь текст, всегда дочитываю до конца. Это дело принципа.
Однако было три книги, прочтение которых стало для меня натуральным страданием. Это 700-страничная эпистолярная «Юлия, или Новая Элоиза» Жан-Жака Руссо, «Свисток» (сатирическое приложение к журналу «Современник» за 1859 — 1863 гг.), где не спасали даже комментарии из научного издания; и... «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева. И если чтение первых двух можно было назвать мазохизмом, так как взялся за них для «общего развития», то последняя была садистски навязана еще в рамках школьной программы за 8 класс.
Архаичный слог, совершенно неактуальная в наши дни тема (особенно для 14-летнего школьника) и откровенная тягомотина (не)происходящего сделали сей литературный памятник камнем преткновения на пути изучения русской классики. Да простит меня учительница, но после многодневного пыточного прочтения я... до 11 класса ничего больше не читал, ограничиваясь лишь кратким содержанием программных текстов. Потому что везде боялся нарваться на «Радищева 2.0».
К счастью, привитая с детства любовь к книгам все же взяла верх, впоследствии я с лихвой наверстал упущенное и даже посвятил большую часть своей жизни изучению литературы. Однако школьное знакомство с «Путешествием из Петербурга в Москву» (к слову, не без боли перечитанным спустя годы) так и осталось для меня тайной за семью печатями. Безусловно, произведение важное, но зачем давать его детям? Чтобы привить ненависть к великолепной русской классике? К таким книгам, на мой взгляд, нужно приходить самостоятельно, с возрастом, а не читать их из-под палки в 14 лет.
Редактор сайта Раиса Ханукаева — в защиту «Путешествия из Петербурга в Москву»: Я, к сожалению, не помню, когда и в каком классе прочла Радищева, но точно знаю, что текст, несмотря на архаичный слог, показался мне очень актуальным. Много путешествуя по регионам еще школьницей, я видела всю ту печальную картину, которую описывал автор травелога, и, возможно, смотрела на села, городки и деревни через призму этого произведения.
Древнерусская литература
Раиса Ханукаева:
А вот что действительно я не понимала, так это смысла древнерусской литературы в учебной программе. Тошнило уже от одного упоминания «Слова о полку Игореве», с которым нас зачем-то познакомили классе в шестом. А ведь были еще «Повесть временных лет», «Поучение Владимира Мономаха» и жития! Не вдохновляли и всякие славянские мифы и легенды, тоже казавшиеся заунывными и скучными. С «дрели» начинался почти каждый школьный год, и главной задачей учеников было — пережить это время как можно безболезненнее.
-18% Предания, сказки и мифы западных славян Твердый переплет 383 ₽ 469 ₽ -18% Добавить в корзину
Повзрослев, я поняла, насколько красивы наши древние тексты (спасибо университетским педагогам!) и насколько неправильно они, точнее отрывки из них, были подобраны в годы моего обучения. Из той же «Повести» или «Слова» можно взять фантастические эпизоды, а вместо очередного жития дать подростку какое-нибудь «Сказание о Дракуле воеводе», где есть сюжет и экшен.
Теперь, несмотря на школьную нелюбовь к древнерусской литературе, я пишу кандидатскую по летописям и по возможности рассказываю друзьям и знакомым интересные байки из этих текстов.
