РейтингиЗинаида Николаевна Гиппиус (1869 — 1945) — одна из самых известных поэтесс Серебряного века и идеолог русского символизма. Писать она начала с семи лет: стихи, дневники, письма родным и друзьям стали частью ее жизни. Некоторые записные книжки, например, «Черную книжку» она издала сама, некоторые увидели свет уже после смерти автора. Эти тексты — не просто важный документ эпохи, где зафиксированы события, пережитые выдающейся современницей, но и источник афоризмов, написанных умным и талантливым человеком.
Мы выбрали 15 цитат из дневников Зинаиды Гиппиус:
|
Я не фаталистка. Я думаю, что люди (воля) что-то весят в истории. Оттого так нужно, чтобы видели жизнь те, кто может действовать. «Черная книжка. Дневники»
|
|
Я боюсь сказать несправедливое о наших «либералах», но очень, очень я их боюсь. Уж очень они слепы... а говорят, что видят. «Черная книжка. Дневники»
|
|
Грех только один — самоумаление. Вижу, как гибнут от него те, кто могли бы не только себя спасти, но и других. И вянут, вянут бедные цветы... Как им сказать? Как им помочь? Ведь и я не сильна, пока одна. «Дневники»
|
|
В браке всё-таки сильнейший духом ведёт за собою слабейшего, а там, где брачное извращение — дух обмирает у сильнейшего и над ним властвует слабый и пошлый. На это обмирание и безволие духа жутко смотреть, но нельзя не видеть. «Дневники»
|
|
И сегодня — такое голое, такое слишком личное во мне страдание. Переживем, решим — в безмолвии. «Ласковая кобра. Своя и Божья»
|
|
Жестокость — не крепость, а полуслабость. Жестокой быть легче, чем твердой и мудрой. «Дневники»
|
|
Иногда я так была слаба, так хотела не того, что есть, что заставляла себя не думать, не видеть. Мне стыдно было видеть, стыдно за свою неумирающую нежность — без веры... «Язвительные заметки о Царе, Сталине и Муже»
|
|
Стихи я всегда пишу, как молюсь, и никогда не посвящаю их в душе никаким земным отношениям, никакому человеку. «Дневники»
|
|
Мои мысли так меня переломали. В них есть что-то смертельное. В моей этой «свободе». «Язвительные заметки о Царе, Сталине и Муже»
|
|
Убью боль оскорблений, съем, сожгу свою душу. Тогда смогу выйти из пепла неуязвимой и сильной. «Дневники»
|
|
Люблю свои письма, ценю их — и отсылаю, точно маленьких, беспомощных детей под холодные, непонимающие взоры. Я никогда не лгу в письмах. Никто не знает, какой кусок мяса — мои письма! «Дневники»
|
|
Чудесной, последней любви нет; так наиболее близкая к ней — неразделенная, т. е. не одинаковая, а разная с обеих сторон. «Дневники»
|
|
Самый неблагодарный — да и неприятный — возраст 17–20 лет. К жизни еще не привык; к себе самому тоже; ни жизни, ни смерти, ни людей не понимаешь, а между тем убежден, что отлично все видишь, понял и даже во всем слегка разочаровался. «Живые лица»
|
|
Человек, о котором думаешь или говоришь, всегда немного присутствует. «Живые лица»
|
|
О живых или о мертвых говоришь — важно говорить правду. И о живых, и о мертвых, одинаково, нельзя сказать всей фактической правды. О чем-то нужно умолчать, и о худом, и о хорошем. «Живые лица»
|
