Рейтинги
2013-02-12
"Я очень хорошо умею быть тем, кто я есть на самом деле. Время от времени я очень страдаю, только и всего"
Повествование о тотальной извращенности общечеловеческих основ. Выпестованная нежнейшей преданностью оскальная любовь, неминуемое и страстно желаемое одиночество, сладостное безразличие.
На массивных входных дверях этого темного мира выбита готическая надпись о том, что здесь безраздельно владычествует жестокость во всей палитре своих бликов. Беззаветная жестокость к смертным, которые даже этого чувства как следует не заслуживают. Рафинированная жестокость к своим собратьям, просящим любви как последней надежды, но в момент, когда она оказывается в их руках, они с нечеловеческой болью, но с железной решимостью выпускают её в беспросветную мглу ночи... Изуверская жестокость к себе, возлюбленному и покинутому, которому столь необходимая близость любимых людей стала нестерпима.
За вселенской пустотой печатных страниц скрывается бездна отчаяния, которое автор мастерски и аккуратно накладывает тонкими мазками на холст. Откуда Энн Райс берет столько отчаяния? Кажется, что в мире его столько не существует, но эти создания, сотворенные её неутомимым воображением, просто не рождены для счастья. А если им и удается его достигнуть, то не более чем на какие-нибудь пару мгновений, после чего оно оглушительно рушится, оставляя после себя только шлейф дъявольского смеха и вечность.
Повествование о тотальной извращенности общечеловеческих основ. Выпестованная нежнейшей преданностью оскальная любовь, неминуемое и страстно желаемое одиночество, сладостное безразличие.
На массивных входных дверях этого темного мира выбита готическая надпись о том, что здесь безраздельно владычествует жестокость во всей палитре своих бликов. Беззаветная жестокость к смертным, которые даже этого чувства как следует не заслуживают. Рафинированная жестокость к своим собратьям, просящим любви как последней надежды, но в момент, когда она оказывается в их руках, они с нечеловеческой болью, но с железной решимостью выпускают её в беспросветную мглу ночи... Изуверская жестокость к себе, возлюбленному и покинутому, которому столь необходимая близость любимых людей стала нестерпима.
За вселенской пустотой печатных страниц скрывается бездна отчаяния, которое автор мастерски и аккуратно накладывает тонкими мазками на холст. Откуда Энн Райс берет столько отчаяния? Кажется, что в мире его столько не существует, но эти создания, сотворенные её неутомимым воображением, просто не рождены для счастья. А если им и удается его достигнуть, то не более чем на какие-нибудь пару мгновений, после чего оно оглушительно рушится, оставляя после себя только шлейф дъявольского смеха и вечность.