Рейтинги
Читатели, знакомые с другими текстами Чарльза Буковски, не найдут в этой книге ничего принципиально нового – тот же нарочитый натурализм, то же безраздельное господство секса и алкоголя, та же эксцентричная словесная агрессия. И опять-таки те же герои литературного дна плюс уставшие от жизни обыватели со своими микроскопическими, но от этого еще более мучительными проблемами.
Однако узнаваемость и повторяемость для прозы такого рода – не минус, а скорее плюс. Пожалуй, те, кто чувствует ее нерв, были бы, наоборот, больше расстроены какими-либо неожиданными новшествами в стиле или содержании – ведь не утомляет же адептов однотипный эффект, возникающий при многократном употреблении одного и того же наркотика. Вдобавок при всей зацикленности на узком круге тем Буковски все-таки перемещает свою избыточно сильную лупу над поверхностью «отвратительного мира», отчего рельеф роскошной сыпи и живописных нарывов некоторым образом меняется от рассказа к рассказу. Как меняется он и от книги к книге – например, в «Музыке горячей воды» несколько реже, чем в других произведениях, появляется двойник автора по имени Генри Чинаски и, соответственно, в большем количестве историй действуют какие-то другие люди.
Что же до той аудитории, которая столкнется с творчеством Буковски впервые, то в ее случае проблема отсутствия новизны отпадает сама собой – неофитам остается только пожелать мужества, терпимости и готовности к обнаружению высокого в низком. А также, само собой, великого в малом.
«Музыку горячей воды» лучше всего читать без пропусков от начала до конца – в этом случае шанс вступить в осмысленное взаимодействие с экзистенциальной бездной, скрытой за жалкими мелочами, значительно повысится. Свой особый сорт действительности, замешанный на физиологических импульсах и отчаянной беспредельщине, Буковски бодро преподносит уже в самом первом рассказе, где два пожилых художника в сопровождении подруг отправляются в ресторан, по ходу дела нанося увечье подвернувшемуся под руку поклоннику и позже метрдотелю, которого сначала обливают вином, а затем лупят тростью под левое ухо. Прозябающий в христианском общежитии великий поэт, которого навещает безымянный рассказчик, оказывается калекой, погрязшим в нечистотах, а каждая третья женщина, встречающаяся в этой реальности, либо норовит вступить в спонтанный половой акт, либо демонстрирует яростное сумасшествие. Может даже часть члена откусить, подобно героине новеллы «Богомолка». В общем, выражаясь любимыми словами русского переводчика этих рассказов, мало не покажется.
Одним из ответов на вопрос непосвященного читателя о том, зачем все это нужно и какой во всем этом смысл, могло бы стать напоминание об извечном творческом механизме, известном в России как произрастание стихов из сора. Душистый бульон из отвратительных нелепостей ценен хотя бы постольку, поскольку именно те, кто долго и отчасти добровольно в нем варился и пристально вглядывался в бурлящую жижу, дали миру новую реалистическую литературу, не признающую табу и построенную на живой речи.
Прочесть Буковски необходимо как минимум затем, чтобы увидеть, из каких глубин безнадежности и несовершенства может проистекать мастерство. Героями рассказов очень часто как раз и становятся писатели – прежде всего, конечно, писатели-неудачники, в двух случаях из трех живущие за счет женщин, люто пьющие и проводящие свои дни в бесплодных попытках подняться на более высокий уровень существования. И все живописуемое освещается совершенно особым светом, если помнить, что один из таких типов, лос-анджелесский аутсайдер Чарльз Буковски, в итоге добился кардинальной перемены статуса. Будучи реалистом, он достиг невозможного.
Но вот что любопытно. В том же самом Лос-Анджелесе издавна жил и писал одногодок Чарльза Буковски – некий Рэй Брэдбери. Ходил по тем же улицам, когда-то тоже бедствовал, тоже какое-то время был альфонсом. Тем не менее автора, более далекого от Буковски, представить себе невозможно. Если время от времени проводить подобные сопоставления, то читать Буковски станет еще интереснее.
Кирилл Решетников
Материал с сайта газеты «Взгляд»
