РейтингиЖиль Делез (1925 — 1995) — один из ярчайших представителей континентальной философии, ученик Мориса Мерло-Понти, Гастона Башляра, Жана-Поля Сартра. Делез был соавтором двухтомника «Капитализм и шизофрения», автор трактатов «Различие и повторение» (1968) и «Логика смысла» (1969), а также книг, посвященных системам философии и искусства.
Сегодня труды философа являются одними из самых цитируемых в мире. В 2007 году по индексу цитируемости он занял 12 место, опередив Канта, Хайдеггера и Маркса.
Мы отобрали 15 цитат из его работ:
| Все те, кого мы когда-то любили, заставляли нас страдать; но искореженная дорога, оставшаяся после них в памяти — прекрасное зрелище для разума. Таким образом, благодаря мышлению мы осознаем то, что не способны были знать в начале, а именно — что, когда мы полагали, что теряем время, мы уже обучались знакам. «Марсель Пруст и знаки» |
| По словам Бергсона, внесшего столь важный вклад в понимание того, что такое философская проблема, верно поставить задачу — значит уже решить ее. «Что такое философия?» |
| Существеннейшим в «Поисках утраченного времени» являются не память и время, но знак и истина. Важнее — не вспоминать, но понимать, ибо память имеет ценность только как способность интерпретировать некоторые знаки; время — как материал или род той или иной истины. «Марсель Пруст и знаки» |
| Разочарование — центральный момент и поисков и обучения: в каждой области знаков мы разочаровываемся, когда предмет не раскрывает ожидаемую нами тайну. Само разочарование — многообразно, оно варьируется в зависимости от линии обучения. Мало что не вводит в заблуждение при первом контакте. Первое соприкосновение — доопытно, поэтому мы еще не способны различать знак и предмет: предмет выступает проводником знаков и смешивает их. «Марсель Пруст и знаки» |
| Как трудно в каждой сфере отрекаться от веры во внешнюю реальность! Чувственные знаки заводят нас в ловушку, предлагая искать свой смысл в предметах, которые их носят или излучают. «Марсель Пруст и знаки» |
| ...Задача философии оказывается в том, чтобы в каждом конкретном случае находить инстанцию, способную измерить истинностное значение противоположных мнений — — либо выбирая некоторые мнения, более мудрые чем другие, либо признавая за каждым из мнений свою долю истины. В этом всегда и заключался смысл так называемой диалектики, превратившей философию в одну нескончаемую дискуссию. «Что такое философия?» |
| Искусство и философия оба сталкиваются с хаосом и рассекают его, но это сечение делается в разных планах и заполняется тоже по-разному — в первом случае космическими созвездиями, то есть аффектами и перцептами, во втором случае комплекциями имманентности, то есть концептами. Искусство мыслит не меньше чем философия, но оно мыслит аффектами и перцептами. Сказанное не мешает тому, что эти два рода единиц нередко взаимопереходят в захватывающем их общем становлении, в соопределяющей их интенсивности. Театрально-музыкальная фигура Дон Жуана становится концептуальным персонажем благодаря Киркегору, а ницшевский Заратустра уже является великой фигурой музыки и театра. «Что такое философия?» |
| В психоанализе имеется один-единственный недостаток: все злоключения психоза он сводит к старой песне, вечное папа-мама, которая то исполняется психологическими персонажами, то возводится до символических функций. «Критика и клиника» |
| Психология — это, наверное, конечная форма рационализма: западный читатель ждет последнего слова. В этом отношении психоанализ оживил притязания разума. Но если он и затронул великие романы, то ни одному из великих романистов его времени так и не удалось всерьез заинтересоваться психоанализом. «Критика и клиника» |
| Писатель как тот, кто видит и слышит, — вот цель литературы: переход жизни в язык, который учреждает Идеи. «Критика и клиника» |
| «Какое угодно» мгновение есть мгновение, равноудаленное от любого другого. Следовательно, мы определяем кино как систему, воспроизводящую движение и соотносящую его с произвольно взятыми моментами. «Кино» |
| Часто говорят, что Эйзенштейн «вытягивал» из движений или процессов кризисные моменты определенного рода, их-то он и превращал предмет кино par excellence. «Кино» |
| Кадр образует множество, состоящее из большого количества частей, то есть элементов, которые входят в подмножества. Их можно досконально пересчитать. Очевидно, что сами эти части присутствуют в образе. «Кино» |
| Часто отмечали, что современное кино — некоторым образом — ближе к немому, нежели к звуковому на его первой стадии: не только потому, что порою оно заново вводит титры, но еще и оттого, что оно работает некоторыми из средств немого кино, совершая инъекции письменных элементов в визуальные образы (оперируя тетрадями, письмами и — у Штруба постоянно — надгробными надписями или надписями на камне, «мемориальными досками, памятниками умершим, табличками с названиями улиц...»). «Кино» |
| Пользу теоретических книг по вопросам кино часто ставят по сомнение (особенно теперь, ибо эпоха не благоприятствует). Годар любит напоминать о том, что когда будущие режиссеры новой волны писали, они писали не о кино, они не создавали никаких теорий, просто таков был их способ создавать фильмы. Думается, это замечание не демонстрирует большого понимания того, что называется теорией. Ибо теория также творится, и не в меньшей степени, нежели ее объект. «Кино» |
