Кэрри Фишер о “Звездных войнах”, золотом бикини и романе с Харрисоном Фордом

Я обрела Силу (нехирургическим путем), читая сценарий с Мигелем в тот самый день, и с тех пор она всегда пребывает со мной.

И вам советую испытать подобное: представьте что-то, что в вашем воображении похоже на гигантского космического слизняка, прикончите его и отпразднуйте победу.

Женщины прощают меня за то, что я в металлическом бикини, потому что знают, что я в нем не по своей воле, и позволяют мужчинам смотреть и даже немного возбуждаться, потому что знают, что я не просто сексуальна, а гораздо выше этого.

Мне выпала огромная честь быть ее представителем здесь, на Земле, защищать ее и действовать в ее интересах, стараться понять, что она чувствует, и делать все, что в моих силах, чтобы быть достойной ее, а потом чувствовать себя смешной и хотеть, чтобы все поскорее закончилось, исчезло, а я осталась такой, какой была много лет назад.

Я — Лея и могу жить хоть на дереве, но этого у меня не отнять. Я никогда не думала, что может настать такой день, когда я, может быть, буду надеяться, чтобы у меня это отняли.

Я постоянно пытаюсь заставить тебя любить меня, но мне не нужна сама любовь — мне нравится ее добиваться. Мне нравится борьба за любовь. Меня всегда разочаровывают те, кто любит меня, — разве они могут быть совершенны, если даже не видят меня насквозь?

Вот бы я могла оставить себя в покое. Я хочу наконец почувствовать, что достаточно себя наказала. Что я уже отбыла срок за свое плохое поведение. Снять себя с крючка, увести подальше от плахи, где я и жертва, и палач.

Боже, как он был красив. Я простила его за то, что он не любил меня так, как мне могло бы хотеться, — и почти простила себя за то, что мне этого не хотелось. Я пыталась последовать за ним в страну снов, но у меня не получалось, и я просто лежала и дышала рядом с ним в темноте, думая о том, что ему снится, и надеясь, что если я все-таки усну, то проснусь раньше его.

Если Харрисон не смог понять, что у меня к нему чувства (по крайней мере, пять, но иногда примерно семь), значит, он не настолько умен, как я думала — не думала, а знала. Поэтому я просто любила его, а он позволял.

И как такой блестящий экземпляр мог довольствоваться таким скромным существом, как я? Нет! Ничего не говорите! Правда в том, что ему было достаточно. Пусть ненадолго. Гораздо больше, чем достаточно. Со временем сравнивать себя с ним и пытаться соответствовать станет слишком утомительно. Мне очень повезло, но не хватило уверенности в себе, чтобы это оценить, и не хватало чего-то еще, чтобы насладиться тем, чем можно было насладиться, а потом спокойно отпустить. Только чтобы сорок лет спустя смотреть на это удивленными, благодарными, опухшими от слез глазами.