Рейтинги— Елена, как возникла идея экранизировать роман Дины Рубиной «Синдром Петрушки»?
— Я люблю творчество Дины Рубиной и читала все ее книги. Каждый раз, читая их, я визуально представляла все происходящее. Когда я познакомилась с Диной Рубиной, которая знакома с моей мамой, я поделилась с ней своей идеей поставить для кино одну из ее книг. Тогда в печать только вышел роман «Синдром Петрушки», и Дина Ильинична предложила мне прочитать эту книгу. Я практически сразу влюбилась в нее, влюбилась в главную тему, и с того момента начала думать и работать над будущим фильмом. Нашла сценариста Алену Алову, с которой уже работала раньше.
— Книгу Дины Рубиной называют мелодрамой, драмой и даже готически романом. А к какому жанру вы бы отнесли «Синдром Петрушки»?
— Жанр обозначить, действительно, очень трудно. Но я бы назвала «Синдром Петрушки» мистической драмой, при том что здесь есть потрясающая, очень сильная история любви.
— Когда читали роман, уже представляли в главных ролях Евгения Миронова и Чулпан Хаматову?
— Когда писали первую версию сценария, еще нет. Тогда все было более абстрактно, но когда в определенный момент я начала подробно думать об исполнителях ролей Пети и Лизы, то ко мне достаточно быстро пришел образ Евгения Миронова, потому что он вообще может сыграть любую роль, перевоплотиться в любого персонажа. Когда я в первый раз позвонила ему и спросила, читал ли он книгу, выяснилось, что он тоже влюблен в «Синдром Петрушки». Он тут же прочитал сценарий и согласился не только играть главную роль, но и быть сопродюсером фильма.
Вскоре в разговорах с ним к нам пришло и имя Чулпан, которая тоже читала роман Рубиной и согласилась присоединиться к нам.
— А как выбрали Мераба Нинидзе на роль Бори?
— Это был кастинг. До этого я видела Мераба в нескольких фильмах, его харизма работает во всех картинах. Мне было важно найти двух разных актеров для ролей Пети и Бори, не только визуально разных, но и с разными энергетиками. Когда мы сделали пробу с Мерабом, мне показалось, что именно Женя с Мерабом будут совершенно разными, как я себе и представляла. Еще один важный для меня момент — он ранее работал вместе с Чулпан, и у них есть уже взаимодействие, что очень помогает фильму.
— Что было самым сложным при адаптации романа для кино?
— Безусловно, мир кукол. Это особенный мир, который я совсем не знала и который узнала совсем немного. Кукольники — люди совершенно с другой планеты, которые обожают свое дело. Они буквально за руку провели нас в свой мир, показали, как они работают. Для меня это было что-то совсем новое. Было важно найти правильный угол зрения, чтобы эту магию донести визуально, превратить ее в кино.
Мы работали с прекрасным кукольным режиссером Анной Ивановой-Брашинской, которая тоже читала и хорошо знает книгу. «Синдром Петрушки» — роман, который кукольники обожают. Благодаря ей мы нашли блестящего мастера по куклам Виктора Антонова, который сделал кукол специально для фильма. Все куклы, с которыми работает Петр в фильме, были созданы специально для нас. Было важно, чтобы все они были сделаны одним человеком, чтобы чувствовался и был виден почерк одного мастера.
И второе — это танец, потому что я с этим никогда не работала, а в фильме мне надо было поставить танец с Женей и Чулпан.
— В романе Дины Рубиной события развиваются в Праге, в фильме местом действия стал Петербург. Почему?
— Изначально мы принимали решение снимать фильм в России по производственным причинам. Для меня единственный город, который в фильме мог стать самостоятельным персонажем, как Прага в книге Дины, это Петербург. Это особенный город со своей атмосферой, его выбор в дальнейшем повлиял и на характер музыки, и на цвета в фильме. При том, что история Пети и Лизы универсальная, для нее в России не могло быть другого города, кроме Петербурга.
— Ваш фильм — это экранизация или фильм по мотивам романа?
— Безусловно, это экранизация. Конечно, есть какие-то вещи, потому что роман огромный, который нужно было сократить, чтобы была история, которую мы хорошо рассказываем, которая умещается в хронометраж фильма. Но все равно это фильм не по мотивам, а именно экранизация и, надеюсь, это чувствуется.
— А у вас есть любимые экранизации?
— Есть экранизации, каких очень мало, в которых я увидела нечто другое, чем в книге. В основном это экранизации Кубрика, его «Лолита», «Заводной апельсин». Когда ты смотришь фильм, ты понимаешь и узнаешь книгу, но при этом видишь и что-то другое. Такое бывает редко.
— Должна ли экранизация воспроизводить книгу до мельчайших деталей?
— Это очень трудно, практически невозможно. Разве только с самого начала ставится задача, что все должно быть побуквенно. Женя Миронов рассказывал, что когда они снимали «Идиот» с Владимиром Бортко, там с самого начала была цель идти очень-очень детально по Достоевскому. У нас с Аленой Аловой была задача пропустить книгу через себя, но для этого нужна свобода. Я очень благодарна Дине Рубиной, что она нам эту свободу дала.
— В романе «Синдром Петрушки» и во всем цикле Дины Рубиной «Люди воздуха» прослеживается мысль о том, что творческая личность в реальном мире — существо с другой планеты. Вы такое в себе ощущаете?
— Когда идет творческий процесс, для писателя — когда он пишет книгу, для меня во время съемок фильма, ты существуешь в параллельном пространстве. В реальной жизни я буквально физически ощущаю себя человеком с другой планеты, когда я снимаю кино. Вне съемок мы все живем реальной жизнью и наслаждаемся ею, потому что ты не можешь всегда обитать в каком-то другом мире.
Мы лавируем между миром, который мы снимаем, который мы создаем и о котором мы пишем, и реальностью. И это здорово, потому что всегда можно уйти в один мир и потом вернуться.