Рейтинги
Расскажите подробнее о вашей новинке?
По сути, это фэнтези-детектив, основанный на японской культуре. Понимаю, что с первого взгляда сложно догадаться, но история рассказывает об оммёдзи — японских экзорцистах. Главная героиня происходит из потомственной семьи экзорцистов и мечтает возродить славу своего рода. Она находит себе необычного учителя — легендарного человека, известного по всей стране, хотя он сам довольно непутёвый.
Мир книги авторский, но вдохновлён Японией. Здесь смешаны разные эпохи, много традиций, обычаев и быта. Главная героиня становится его ученицей, и вместе они расследуют различные дела. По сути, это детективы: они изгоняют мононокэ — мстительных духов, которые появились из-за трагических событий. Например, если вас сильно обидели, а затем убили, и вы не готовы уйти, то можете стать мононокэ.
Их задача — узнать, кто этот дух, рассказать его историю и благополучно изгнать. В книге три сказания — три больших связанных рассказа, объединённых общей сюжетной линией и главными героями: Кёкой и Странником.
Скажите, в процессе работы над этой книгой вам было интереснее создавать своих персонажей или развивать мир в целом? Или, может быть, это две неразрывно связанные части одного целого?
Если немного изменить постановку вопроса, то отвечу так: больше всего мне понравилось работать над традициями и бытом, а также вплетать культурные и исторические аспекты, которые лежат в основе Японии, в лор книги. Да, это авторский мир, и я не фокусировалась на какой-то одной конкретной эпохе. Вместо этого я выбирала то, что мне ближе и что хотелось представить в своей истории.
Этот процесс был невероятно увлекательным — адаптировать реальные факты, события и легенды для созданного мира. Например, в книге есть сказы (их можно найти в конце). Их не так много, потому что не хотелось перегружать текст сносками, хотя их и так около 90. В сказах я даю объяснения или отсылки к реальным легендам или событиям, на которых основаны те или иные моменты повествования.
Вы упомянули, что «Сказания о мононоке» написаны проще, чем «Самайнтаун». Я как раз из тех читателей, для которых порог вхождения в «Самайнтаун» был очень высоким, и мне пришлось буквально «прыгать» через сложности. Но я читаю все ваши истории, начиная от «2:36 по Аляске», и заметила, что ваш слог меняется. Мне казалось, что это происходит ненамеренно, но теперь понимаю, что вы сознательно выбираете, насколько сложным будет язык в каждой книге. Расскажите, пожалуйста, а вам самой не было ли сложно писать? Вы говорите, что сложность текста может затруднять чтение, но насколько трудно писать в таком стиле?
Писать «Самайнтаун» было непросто, особенно из-за того, что некоторые персонажи, такие как Титания, говорят с использованием инверсии или нестандартного порядка слов. Например, Титания — существо нечеловеческой природы, и чтобы подчеркнуть это, нужно было выстроить её речь так, чтобы она отражала её особое мышление. Ведь нечеловеческий разум воспринимает мир иначе, чем человеческий. На этом этапе я немного «сорвалась» — запутывалась в ритмике фраз, пытаясь сделать их фонетически гармоничными и естественными.
Что касается упрощения или усложнения языка в книгах, здесь всё происходит скорее непроизвольно. Например, «Сказания о мононоке» просто невозможно написать сложным языком, потому что в тексте много японских терминов. Не бойтесь: они объяснены в сносках, и если вы осилили «Рубиновый лес», то справитесь и с этим. Но важно соблюдать баланс. Если в одном предложении будет, скажем, 5 японских терминов плюс ещё и замысловатый язык, читатель может просто закрыть книгу.
В «Самайнтауне» такого терминологического давления не было, поэтому я могла позволить себе больше экспериментов с описаниями и сложными конструкциями.
Со временем мой язык действительно стал более насыщенным, но это естественный процесс взросления и набора опыта. Например, «2:36 по Аляске» — это минимальная сложность, ведь тогда я была новичком. И это прекрасно, что даже в таких простых текстах люди находят любовь и тепло. Я всегда удивляюсь вашим отзывам, это очень приятно.
Главное не в том, сложный язык или простой, а в том, чтобы он был качественным, красивым и стилистически подходящим для конкретной истории. Именно это я стараюсь развивать с опытом.
Над какой из своих книг вы бы плакали больше всего, если бы читали её как читатель?
«Сказания о Мононоке».
Изначально я планировала написать хоррор, но в итоге получилась больше драма — с глубокими эмоциями, которые иногда называют «стеклом» (не люблю это слово, но здесь оно уместно). Возможно, именно эта книга из всех моих произведений трогает особенно сильно.
Там ещё есть котики, а я их очень люблю. Даже живые котики могут вызвать у меня слёзы умиления, не говоря уже о тех, что встречаются в книге. Истории персонажей, как людей, так и мононокэ, наполнены трагизмом. Ведь мононоки не появляются просто так — нужно было рассказать убедительные истории о том, почему человек отказался упокоиться.
Далеко не каждый захотел бы оставаться в виде злого духа. Возможно, кто-то сделал бы это ради забавы на год, но чтобы стать полноценным мононокэ, нужны серьёзные причины. История каждого из них достаточно тяжёлая, и, когда я писала некоторые моменты, даже сама чуть-чуть поплакала.
Какого персонажа вам было сложнее всего прописать? Кто из них доставил вам больше всего мучений, заставил страдать и ломать голову над тем, как развить его сюжетную линию?
Честно говоря, у меня нет таких персонажей. Когда я ввожу героя в сюжет, я уже знаю, зачем он появился и что с ним делать. Единственная сложность может возникнуть с характером, например. Так было с Селеном из «Рубинового леса». Его образ оказался непростым, потому что у него, по сути, нет собственной личности. Он намеренно копирует других персонажей, будучи пустым внутри — это часть его природы. И вот это было действительно сложно: создать героя, который, по сути, является «персонажем ни о чём».
Если автор не знает, что делать с персонажем, есть простое решение — его убивают. Но у меня такой проблемы не возникает. Все мои герои занимают свои места в истории, и мне всегда понятно, куда двигаться дальше.
Бывает ли у вас такая ситуация, когда персонажи начинают «жить своей жизнью», или вы не позволяете своим героям такой вольности?
Нет, на самом деле я позволяю своим персонажам жить своей жизнью. Например, в «Ковене Озера Шамплейн» у меня есть пример, как мне кажется, самых здоровых и идеальных отношений, которые только можно вообразить. По крайней мере, это мое скромное мнение. Коул изначально задумывался как настоящий «гринфлаг» — мужчина с крепкой психикой и высоким эмоциональным интеллектом. Да, у него есть свои проблемы, но они не касаются отношений.
В третьей книге планировалась сцена, где он срывается на Одре, повышает голос и кричит. Но я просто не смогла этого написать, потому что поняла: Коул никогда бы так не поступил. Он бы себе такого не позволил. Эта сцена просто исчезла из книги.
Что касается выбора путей для персонажей, то в «Сказаниях о Мононоке» (правда, не в первой книге) возникла своя дилемма. Я не люблю любовные треугольники, но там появится персонаж — Соя, Безликий Ёкай-разбойник, которому понравится Кёка. И сейчас у меня есть внутренние споры о том, кому же отдать Кёку в итоге.
Если честно, это больше похоже на наказание для мужчин, чем на выбор самой героини. Но, по моему мнению, Кёка уже сделала свой выбор (не буду говорить какой). Проблема в том, что я, возможно, хочу одного, а она — другого. И скорее всего, я сделаю так, как хочет Кёка, потому что кто я такая, чтобы спорить с девушкой с мечом и одноглазым взглядом?
Вы упоминали, что ваша новая книга «Сказания о Мононоке» придется по душе любителям манг и комиксов. Рассматривали ли вы возможность выпуска комикса в качестве будущего коллекционного издания или, например, дополнительной главы, которую можно было бы включить в такой формат?
Это действительно интересная идея, но, если честно, я пока об этом не думала. Во-первых, нужно учесть, что коллекционное издание в ближайшее время ждать не стоит. Пока серия не завершена, о коллекционной версии речи быть не может. Если кто-то надеется на повторение ситуации с другими книгами — например, с «Ковеном» или «Рубиновым лесом», где выпускались омнибусы, — то здесь такой формат вряд ли возможен. Даже когда серия будет завершена, сложно сказать, как все сложится, ведь это зависит от множества факторов.
Что касается идеи дополнительной главы в стиле манги — это звучит классно, но тут возникает проблема с точки зрения работы художника. Создание комикса — это колоссальный труд. Иногда полноценный комикс рисуется несколько лет, особенно если речь идет о большом объеме. Конечно, нарисовать 10 страниц возможно, но даже это займет несколько месяцев. Так что решение этого вопроса больше зависит не только от меня, а от ресурсов издательства и других условий.
Вы сама направляете историю персонажей, или же персонажи как бы рассказывают вам свою историю, а вы лишь оформляете её в текст?
Моя первая книга строится на трёх отдельных рассказах, связанных общей сюжетной линией Кёки и Странника. В каждом из них — совершенно разные герои и истории. Изначально я придумываю основу: это может быть мононокэ, конфликт, локация, которую хочу показать, или даже один ключевой момент, вокруг которого можно выстроить всё остальное.
Моё мышление, наверное, больше кинематографическое. Когда я застреваю и не могу что-то придумать, у меня есть ритуал: я беру стакан кофе, иду гулять в лес и слушаю музыку. Под музыку у меня в голове возникают образы, как в клипе или нарезке сцен. Обычно это не последовательные эпизоды, а отдельные маленькие моменты, которые я хочу включить в историю. Что будет до или после — придумываю позже. Таким образом всё наполняется деталями. Честно говоря, в жизни я действую интуитивно и не следую каким-то строгим принципам.
Скажите, пожалуйста, когда вы пишете, у вас уже полностью сформирована история в голове, и вы точно знаете, чем всё закончится?
Плюс-минус знаю. Недавно произошла забавная ситуация: мне нагадали на кофейной гуще, как закончатся мои книги. Я не то чтобы следую предсказаниям, но была реально удивлена. Мы зашли в кафе, где гадают на кофейной гуще, и девушка вдруг начала рассказывать сюжет моих книг.
Я была в шоке, потому что сама на тот момент только примерно обдумывала финал. Она сказала: «Ты сейчас сомневаешься, но этот финал правильный». И знаете, я действительно начала сомневаться — раньше была уверена, а теперь засомневалась.
В общем, у меня есть примерное представление о том, что будет. Важные моменты продуманы, финал тоже более-менее сложился в голове. Но бывает, что если я слишком строго следую заранее прописанному сценарию, становится скучно. Тогда я намеренно меняю план, потому что иначе теряется интерес к написанию.
Все знают, что вы любите вкусно поесть, и это часто отражается в ваших книгах. Например, в «Ковене» были яблочные штрудели, а в «Самайнтауне» — кафе «Тыква» со всевозможными тыквенными блюдами. А как обстоит дело в «Сказаниях о мононоке»? Учитывая, что действие происходит в мире, связанном с Японией, есть ли там какие-то конкретные блюда японской кухни, которые упоминаются особенно часто или имеют символическое значение?
Конечно, кацудон! Я очень люблю это блюдо, и в книге оно упоминается неслучайно. Кацудон — это свиная отбивная в хрустящей панировке с рисом, залитая жидким яйцом и соусом. Его действительно часто можно встретить в тексте — так сказать, лёгкая реклама. Также упоминаются моти, но к ним я отношусь более спокойно, если честно.
В целом в книге много японских блюд, но они больше связаны с традиционной кухней. Современные японские блюда, которые мы привыкли видеть, отличаются от того, что ели в древности. Например, сомневаюсь, что кому-то захочется пробовать варёный имбирь или что-то подобное. Поэтому акцент на еде сделан в меру, но описания получаются довольно аппетитными. Мне нравится рассказывать о таких деталях: стружка тунца, васаби, специи — всё это создаёт особую атмосферу.
Анастасия, скажите, пожалуйста, по какому из персонажей уже вышедших книг вы больше всего скучаете? И думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы вернуться к ним?
Наверное, «Ковен». Но я не могу сказать, что прямо скучаю по Модри — за три книги я как бы «насытилась» ей. Однако мне очень нравится общая эстетика этой вселенной. Не то чтобы хотелось вернуться к какому-то конкретному персонажу, скорее, меня привлекают особенности самих текстов. Например, в «Ковене» много трав, ритуалов, жертвоприношений — что-то такое мистическое и оккультное, напоминающее «Леденящие душу приключения Сабрины». Вот к такой атмосфере я бы не против когда-нибудь вернуться. Правда, пока сложно представить, когда это станет возможным.
А если говорить о любовных тропах, какие из них вам не нравятся и вы точно никогда не стали бы использовать в своих книгах?
Честно говоря, мне кажется, я могу написать что угодно. Нет такого тропа, который бы мне категорически не нравился. Даже такие персонажи, как абьюзеры — например, Крис и Джейми из «2:36 по Аляске», — мне интересны. Я люблю психопатов в книгах, хотя в жизни, конечно, всё иначе. Мне нравится исследовать темы одержимости или болезненной, навязчивой любви в творчестве. Так что, наверное, нет такого, чего бы я точно не стала писать. Даже не знаю, что может быть для меня абсолютным табу.
Я помню, когда в прошлом году появились сообщения о предзаказе «Самайнтауна», все были в восторге от обложки — особенно от её оригинальной композиции, где персонажи изображены смотрящими в группу. Не могли бы вы рассказать немного об издательской кухне: какие возможности у автора есть в выборе иллюстратора? И можно ли узнать что-то о вашей работе с иллюстрациями для ваших книг?
Процесс зависит от уровня автора, а также от правил конкретного издательства и его внутренней кухни. В моём случае у меня есть возможность контролировать практически всё. Я сама ищу художников, которые мне нравятся, обычно через соцсети, например, ВКонтакте. После этого я отправляю ссылки своему редактору, который обсуждает их с руководством — главным редактором, советом или другими ответственными лицами. Они либо одобряют выбор, либо отказывают, объясняя причины.
Таким образом мы приходим к компромиссу и находим художника, который устраивает всех. Далее я составляю техническое задание (ТЗ), и художник создаёт эскизы. Мы с редактором вместе анализируем результат: что нужно исправить, что нам нравится, что нет. Это типичный процесс работы над иллюстрацией, включая оформление внутренних элементов и стиль. Самая сложная часть — это разработка ТЗ, так как именно от меня требуется придумать идею и задать направление.
Что касается обложки «Самайнтауна», то её концепцию придумала не я. Идея родилась благодаря Ксюше Хан и Ульяне Черкасовой — участницам нашего авторского чата, где мы постоянно делимся идеями и поддерживаем друг друга. Я тогда жаловалась на сложности с обложкой, и они предложили свои варианты. Я согласилась с их мудрым женским взглядом, и мы вместе доработали концепцию. Так появилась эта обложка.
В целом же внутренняя кухня сильно зависит от автора: я работаю напрямую с художником, хотя редакторы тоже активно участвуют в процессе.
