Рейтинги
— Почему вы решили этим заняться?
— Зимой прошлого года по инициативе Департамента культуры Наталья Фишман предложила обсудить состояние, в котором на сегодняшний день пребывают московские библиотеки. Меня библиотеки всегда интересовали по той причине, что у библиотечной системы мне видится огромный потенциал. Это последняя работающая социально ориентированная сеть нашего города. Издатели, книготорговцы, библиотеки в одной лодке, и если говорить о пропаганде и развитии чтения, сохранении чтения как процедуры, библиотека должна заниматься этим больше, чем книжный магазин, — она для этого создана. Я не профессионал библиотечного дела, книжник и фарисей, и могу говорить только с точки зрения потребителя. Мы подумали, в какую библиотеку пошли бы сами. И почему.
— Вы до этой встречи когда были в библиотеке в последний раз?
— Ну, знаете, я там нечасто, но бываю. После этой встречи стал чаще ходить, интересно же знать — что там происходит за наши деньги. Потом голландское архитектурно-урбанистическое бюро SVESMI под руководством Александра Свердлова и «Фаланстер» сделали исследование: что происходит с библиотеками и что с ними можно сделать. Мы выступали с позиции возможного абстрактного потребителя. Нам важно и интересно, как они устроены изнутри. Мы начали изучать европейскую ситуацию, Саша сделал большое исследование про иностранные библиотеки. Мы сделали какой-то ресерч того, что происходит в Москве, и, сравнив все это с Голландией, пришли в тихий ужас.
— Какие перед вами поставили задачи?
— Задачи было две: посмотреть, что в этой области происходит с точки зрения читателей и что с этим можно сделать с точки зрения урбаниста. Сейчас это необыкновенная сеть с гигантским потенциалом, практически равномерно распределенная по городу образца 1985 года. За это время город расширился, не везде появлялись библиотеки, но ту его часть, которую сеть покрывает, она покрывает очень хорошо. Возможно, это последнее действующее наследие высокого модернизма, которое у нас осталось, и им надо научиться пользоваться. Если говорить метафорически, то это как будто инопланетяне привезли первобытному человеку телескоп. И вот мы с этим телескопом должны что-то делать: либо научиться им пользоваться — смотреть на звезды, мечтать и высказывать смелые предположения о строении Солнечной системы, — либо с его помощью ходить на мамонта и бить мелких млекопитающих по голове на охоте. Сейчас ситуация такова, что мы не умеем пользоваться тем, что у нас есть. Времена изменились, задачи модернизма сняты, задача просвещения перед Россией, к несчастью, уже не стоит. А это огромный памятник той системе образования и просвещения, которая у нас была. Решений этих проблем может быть два: либо пытаться из библиотек сделать привлекательные, интересные и современные общественные пространства, либо закрыть их — и из 480 городских библиотек оставить 20 или 40. Слава богу, нынешнее московское правительство второй вариант не устраивает. Оно более гибко и понимает, что ему досталось сокровище, которое невозможно разрушить. Вариантов, что библиотеки останутся такими, какие они есть, сейчас нет. Это невозможно. Либо мы их модернизируем и делаем интересными для горожан, либо они погибают — не сейчас, так при следующем начальстве, через 10 лет. Заманчиво продать 400 помещений и сделать на эти деньги 100 очень хороших библиотек. Но так не получится: если мы пойдем по пути закрытия, мы не сделаем 100 хороших библиотек, они останутся такими же, как сейчас, с таким же подходом к работе. Если мы напичкаем библиотеки оборудованием, но не поменяем идеологию, не сделаем их привлекательными — система обречена.
— Почему они вообще сохранились и пережили последние 20 лет, не превратившись в мебельные магазины?
— Библиотечное сообщество встало щитом, получило поддержку городского правительства, и почти все они вышли из
— Почему, если это, как вы говорите, заповедник и устоявшийся мир?
— Туда никто не ходит, там некомфортно, они закрыты для общества. Есть масса курьезных примеров: если вы прописаны на юго-западе, а снимаете квартиру на севере Москвы, вы не в каждую московскую библиотеку сможете записаться. Многие с удовольствием пошлют вас и отправят по месту регистрации. Если вы не зарегистрированы в Москве, 70% библиотек вас не запишут в принципе. Устраивается масса анекдотических историй, из-за которых вы не можете пользоваться общественным местом. При этом и фонды странным образом структурированы.
— В московскую библиотечную систему сейчас вообще что-то вкладывается?
— Огромные деньги. На одну библиотеку в Москве тратят в 2 раза меньше денег, чем в Амстердаме, но надо понимать, что в Голландии другие зарплаты и коммунальные платежи. При этом там все помещения находятся в аренде у города. У нас практически все библиотеки аренду не платят. Исходя из этих цифр, мы должны видеть в нашем городе библиотеки лучше, чем в Амстердаме, — по комплектованию, квалификации персонала, оборудованию и т.д. Видели?
— А на что тратятся эти деньги?
— В Амстердаме 50% тратится на аренду и коммунальные платежи; у нас 70% — на оплату труда. Остальное — ну на все остальное. Во всем мире (в СССР тоже так было) принято, что 10% фонда должно ежегодно обновляться. И в мире принято 10% бюджета библиотеки тратить на фонд. Так везде, кроме Москвы, где на фонды тратится 2% в год (кроме
— Библиотечное сообщество — это кто?
— В Москве существует уникальное библиотечное комьюнити — это большей частью опытные, разумные, профессиональные люди, которые думают, как сделать так, чтобы стало лучше. Большинство из них достаточно активны, несмотря на возраст и различные идеологические или религиозные пристрастия. На уровне библиотекарей понимание того, что надо что-то делать, есть. За исключением совсем запредельных случаев, сотрудники рядовых библиотек понимают, что изменения нужны. Проблема в том, что за последние 15 лет критериями их работы были не изменения, а отработка запросов начальства — и они идеально с этой функцией справлялись. Глупо предполагать, что если они справлялись с этой функцией, то не смогут справиться с другой, — просто им нужно правильно поставить задачи.
— Какая-то свежая кровь в это сообщество вливается?
— К несчастью, по регламенту в московские библиотеки нельзя брать студентов. Вообще. Из-за этого они не могут увеличить количество рабочего времени и пересмотреть свое штатное расписание. Мы делали это исследование в надежде, что изменения возможны. Оно было сделано. Сергей Александрович с ним ознакомился и, надеюсь, принял какие-то наши рекомендации.
— То, что вы рассказываете, — это...
— Это ад.
— Опишите, как этот ад выглядит, на что похожа типичная районная библиотека.
— Это закрытое помещение с решетками на окнах, с закрытыми шторами, через которые не проникает свет. С банальной вывеской и неприятным входом — железной дверью, обклеенной объявлениями. Делая исследование, мы узнали, что не более 20% их площади доступно посетителю, на остальную территорию он зайти не может. При этом закрытые от посетителей фонды чаще всего не представляют чего-то уникального или особо ценного. Читальный зал — это помещение с окошком или столом, из-за которого женщина выдает или не выдает необходимую книжку. Чаще всего время работы библиотеки в Москве — с утра до шести-семи часов вечера с выходными и санитарными днями. То есть тогда, когда посетить их могут только люди еще или уже не работающие, неактивное население. Во многих библиотеках есть бесплатный вайфай, но, чтобы им воспользоваться, вы должны пройти тяжелую процедуру записи, оформления и т.д. А о том, что вайфай здесь есть, вы можете прочитать только на клочке листка A5, вставленном в окно. В Москве, где чудовищный дефицит общественных мест, существует огромное количество библиотек, которые являются антиобщественными местами, хотя их назначение обратное.
— Что человек хочет от библиотеки?
— Общественного удобного, комфортного пространства, в котором удобно работать, не только читая книги. Места, в котором можно читать книги, в том числе новые, только что вышедшие, не покупая их втридорога в магазине, получать информацию на любом носителе. Самое главное — библиотеки должны быть местом сборки горизонтального сообщества. Быть местом сбора людей «на районе», местом, которое жители района ощущают как свое, и если у них есть какие-то проблемы, если происходят какие-то формальные и неформальные объединения, нужно использовать библиотеку. Если мы сможем привлечь в них эти горизонтальные сообщества, мы вернем туда жизнь. В Москве практически отсутствуют общественные пространства, при этом жители в них страшно нуждаются. Пенсионеры приспособили для этого поликлиники, а молодежь — торговые центры, странно растрачивать попусту такой потенциал, как у библиотек.
— То есть библиотека, условно говоря, должна стать местом встречи недовольных жителей с сотрудниками ЖЭКа?
— Почему бы и нет, но не только. В каждом нашем районе живут, например, 20 собирателей жуков. Если они будут раз в месяц собираться для общения в библиотеке, люди лучше узнают своих соседей и превратятся из жителей в горожан.
— Каковы практические советы?
— Мы живем в очень темном городе, где с пяти часов вечера до девяти утра темно и страшно пересечь даже знакомый двор. Так делайте из библиотек световые пятна, раскрывайте окна, убирайте решетки. Идея очень простая — сделать из библиотек городские гостиные, куда горожанин приходит как домой и чувствует это место своим. Увеличивайте общественно доступное пространство библиотек. Делайте свободный доступ к фондам. Уничтожайте архаическое, докомпьютерное деление фонда на абонемент и читальный зал. Изменяйте время работы. Создавайте нормальное комплектование. Работайте с окрестностями. Вводите новые критерии оценки работы библиотек. Сделайте общедоступный электронный каталог и так далее. Более 50 рекомендаций. Эти меры необходимо было принимать вчера — хотя бы для того, чтобы в Москве библиотекой было бы так же комфортно пользоваться, как в Тюмени или в Якутии. На данный момент мы предложили сделать эксперимент в пяти библиотеках, создать из них библиотеки нового типа. Как с архитектурной и урбанистической точки зрения, так и с контентной. Сейчас они выглядят никак; там проводятся мероприятия, но мы хотим применить в них все современные технологии, которые могут осуществляться в библиотеках. Кроме того, Капков предложил объединить библиотеки по окружному принципу. Сейчас они совершенно по-разному структурированы и по-разному управляются — это осталось с советских времен, они даже делятся по советским районам. Нам показалась эта идея слишком смелой, но сейчас я понимаю, что она необходима — хотя бы для унификации управления.
— Когда начнется переформатирование этих пяти мест, про которые вы говорите? Какие-то даты и сроки вообще есть?
— Насколько мне известно, Департамент культуры объявил конкурс на проектные изыскания в этих библиотеках, то есть к Новому году будет решаться архитектурная часть — теми, кто выиграет конкурс. Времени уже нет. Надо делать все незамедлительно: и общую реформу, и эксперимент. Несмотря на всю нашу неангажированность и независимость, мы в «Фаланстере» приняли решение, что если нас позовут заниматься библиотеками, наш опыт будет востребован городом, мы согласимся участвовать в этом процессе как независимые частные лица. Нам очень важно, чтобы общественное пространство в Москве заработало и зажило, нам это кажется необходимым.
— Вы долго думали — как коллектив левого магазина, — идти ли на эту сделку?
— Сделку с совестью? Да, долго. И думаем об этом сейчас. Все мои коллеги отнеслись к библиотечному исследованию очень хорошо, но мы долго думали, работать ли с московскими чиновниками, насколько это возможно и допустимо для нас как независимого магазина. Вопрос по поводу коллаборационизма возникает, конечно, постоянно, и у меня нет на него прямого ответа. Но в данном случае мы согласны на определенное сотрудничество, потому что ничего более левого, чем библиотека — чем общественное пространство, основанное на текстах, — не существует. И если сегодня перед нами стоит шанс или опасность потери этого места, если надо сделать что угодно, чтобы не потерять его, — я считаю это своим долгом как левого, гражданина и жителя города. Вопрос коллаборации опасен всегда и в наше время стоит перед многими. Я пытался сформулировать для себя некоторые правила этого сотрудничества и сформулировал их очень просто: если задача, которую передо мной ставят, соответствует моему взгляду на мир и нужна людям, то мы возьмемся за нее, очертив очень четкие границы и условия (так было в «Гараже» в свое время). Мы делаем работу, добиваемся результата. Если результат устраивает, делает жизнь горожан лучше, мы добиваемся воспроизводимости этих процессов технологически, после достижения и этой цели мы уходим из проекта. Не эксплуатируем его вечно.
— Чиновники, с которыми вы сотрудничаете, не боятся, что библиотеки могут заполниться левацкой литературой — скажем, теми книгами, которые лежат сразу при входе в «Фаланстер»? Этот вопрос как-то оговаривается?
— Нет, ни разу ни о чем подобном речи не было. Вы знаете, есть масса процедур, как сделать отбор литературы прозрачным и открытым, например — создание экспертного совета. Да мы и не считаем, что должна быть только левая литература. И потом, вы знаете, у нас во многих библиотеках есть по 40 штук сборников XXVII съезда КПСС. А в одной детской библиотеке я видел потрясающую картинку — полное собрание сочинений Ленина, рядом с ним бюстик Ленина, тарелочка с имперским флагом, двуглавым орлом и иконки с вербой. Поэтому библиотекам бояться нечего — все классики марксизма там и так есть. (Смеется.) Никаких цензурных вопросов о том, что должно появляться в районных библиотеках, насколько я знаю, нет. Туда настолько ничтожно мало закупается книг, что такой проблемы не стоит. А о новом законе об ограждении детей от ненадлежащей информации, такое впечатление, что они и не слышали.
— Вы сами верите в то, что люди могут уйти из торговых центров взаимодействовать в библиотеки?
— Уверен, они готовы. Уверен, что люди значительно лучше, чем та маркетинговая статистическая модель, которую мы часто подразумеваем, когда о людях говорим. У них пока просто нет возможности и умения сделать это.
Павел Грозный
Источник: afisha.ru
.jpeg){kind=link}
