Рейтинги
Отвечая на вопросы собравшихся, Татьяна Никитична, не изменяла себе, говорила, что думает и называла вещи своими именами. В частности, о своем участии в качестве судьи в выходившей на Первом канале программе «Минута славы» она заявила:
«Я там одна была честной, если уж совсем по правде говорить. Вместо талантов туда были приведены суперпрофессионалы и выданы за простых людей – все были обмануты, и члены жюри, и зрители. Я считаю, что это возмутительно. Поэтому я оттуда, кстати, и ушла».
Комментируя недавние печальные события – смерть советской и российской поэтессы, писательницы, переводчицы, одной из крупнейших русских лирических поэтесс второй половины XX века Беллы Ахмадулиной, Татьяна Толстая сказала:
«По свежим следам, когда только вот человек умер, тем более такой милый человек, ничего говорить не хочется, хочется помолчать. Тем более, что сейчас все кинулись что-то по этому поводу говорить – вот я не слышала, чтобы кто-то разговаривал о Белле Ахмадулиной, пока она была жива… Для меня она – загубленная мужиками женщина. Тонкий человек, очень хороший поэт, очень нежное существо – загубленная мужиками женщина. Потому что жизнь у нее была несчастливая, и те мужчины, которые вокруг нее были, обращались с ней не так, как она того заслуживала. Не как с драгоценностью, не понимая, какое сокровище им досталось. Она не прожила той полноценной и счастливой жизни, для которой она родилась. Она могла прожить гораздо лучшую жизнь».
Разговор шел на всевозможные темы – заграничная поездка Толстой, в которой она старалась держаться подальше от цивилизации, ее отношение к телевиденью вообще и телесериалам в частности – Татьяна Никитична призналась, что какое-то время с удовольствием смотрела сериал «Доктор Хаус», но после определенного момента совершенно к нему охладела. Российские сериалы – кроме «Ликвидации» - она не смотрела, такое же отношение у нее и к современной литературе:
«Писатель должен писать, а писать – трудно. Производить из себя эту самую сахарную вату – это сложно. Для этого нужно думать, чувствовать. Нужно, чтобы твоя память могла удержать какие-то внутренние конструкции стилистические, ментальные. Ты занимаешься этим 24 часа в сутки. Ты спишь – и пишешь. Ты проснулся – и пишешь. Ты можешь провести месяц, ни разу не стукнув по клавишам компьютера; там, в голове прока нечему стукать, оно не произвелось, но ты все время об этом думаешь, без перерыва – так устроена голова писателя. Существует некое давление, когда ты чувствуешь, что тебе надо писать. Не люди, а кто-то там, наверху, хочет, чтобы ты что-то сформулировал и выдал из себя. Что? Знать ты этого не можешь – ты можешь это искать. И вот когда ты занимаешься этим, ты хочешь освободиться, ты чувствуешь, как ненаписанное тебя тяготит. А когда ты что-то напишешь, ты почувствуешь невероятное облегчение. Любой текст, который попадается мне, как человеку пишущему, на глаза – он либо меня «кормит»», от него исходит какая-то энергия, которая преобразуется во что-то другое - в мое собственное умение выдавать текст. Я читаю, чтобы подключится к источникам питания. Я всегда могу читать Льва Толстого, Чехова, Гоголя, Бунина… Набокова – не все и не всегда, но для меня его творчество очень важно, необходимый микроэлемент, еще – Шукшина, Юрия Казакова… Большинство современных текстов я одним глазом просматриваю и понимаю: мне это не нужно. Я даже не знаю – хорошие они или плохие, я просто не могу к ним подключиться».
Татьяна Никитична призналась, что совсем недавно перечитала Гоголя – «Мертвые души» и с сожалением констатировала, что почти за двести лет нашей истории так практически ничего и не изменилось.
