Рейтинги
Разговор о феминизме в нашей стране только набирает обороты. И вроде бы, зачем еще ломать копья, если все права отвоеваны? Сегодня женщины могут голосовать и учиться в университетах, выбирают между карьерой и домом, но по-прежнему зарабатывают намного меньше, чем мужчины, и нередко воспринимаются как украшение офиса или обслуживающий персонал.
В рамках презентации книги «We should all be feminists» издательство БОМБОРА провело паблик-ток, посвященный гендерному неравенству в современной России. Его участницы показали, что мы видим только верхушку айсберга и многие проблемы еще не решены. Приводим выдержки из их выступлений.
-51% We should all be feminists. Дискуссия о равенстве полов Твердый переплет 245 ₽ 499 ₽ -51% Добавить в корзину
Участницы дискуссии:
Анна Монгайт, журналистка, ведущая программы «Женщины сверху», креативный продюсер телеканала «Дождь»
Варвара Гранкова, художница, автор проекта «Ненасилие»
Татьяна Никонова, секс-просветительница, автор блога nikonova. online
Кира Соловьева, представительница РФО «ОНА»
О гендерных стереотипах
Анна Монгайт:
Как всякому журналисту, мне приходилось сталкиваться с главным стереотипом: женщина не может быть политическим, экономическим или спортивным журналистом. У телевизионной журналистки до последнего времени было одно очевидное направление — культура. Тебя сразу отправляют к женщинам, где музыка, живопись, театр.
Казалось бы, журналисты, люди, которые всегда должны быть на передовой развития общества, на самом деле находятся в хвосте. Особенно телевизионные, потому что там еще есть определенный отбор, связанный с внешностью. Если ты достаточно красивая, ты никогда не будешь экономическим журналистом.
Например, среди политологов есть только одна интересная женщина, госпожа Шульман, которая сначала родила троих детей, поменяла фамилию, долго находилась в декрете, а потом совершила некий гендерный рывок и в свое время стала самым востребованным политическим обозревателем.
Татьяна Никонова:
Когда я принимала на работу людей и проводила собеседования, выяснилось, что женщины настолько привыкли к худшему отношению, что приходят и сразу заявляют, что ребенка я уже родила, но сидеть с ним будет бабушка (меня это вообще не волнует, меня волнует, чтобы работа была сделана), требуют гораздо меньшую зарплату. Женщина приходит и говорит, что хотела бы 60 тысяч, но если что, согласна на 50, а первое время может обойтись и 40. Мужчина приходит и говорит: «Я хочу 95». И не факт, что резюме у него лучше.
Одно время я думала, что у них просто занижена самооценка, но в конце концов я поняла, что женщины просто реалистки и действуют в соответствии с российскими реалиями.
Кира Соловьева:
Приходится сталкиваться со всяким: и то, что должна завести семью, и то, что любовь к уборке — это чисто женская история, и то, что домостроевские порядки — это нечто нормальное и желаемое. Но раз уж я представляю феминистскую организацию, то хочется рассказать кое-что о политических течениях. Сексизма очень много даже в либералистических движениях.
Это очень медленно меняется, и, к сожалению, до сих пор даже в оппозиционных кругах женщины часто находятся на втором месте. А поскольку я трансгендерная персона, то люди часто не знают, какие стереотипы ко мне применять. Это вызывает беспокойство и агрессию, потому что люди всегда хотят запихнуть тебя в какую-то из двух коробочек: либо в голубую, либо в розовую.
Женская сексуальность и феминизм
Татьяна Никонова:
Сексуальная девушка — это не человек, который осознал свое тело и понял собственные желания. Сегодня сексуальная женщина — это очень красивая женщина, которая одета неудобно, накрашена неудобно, потратила много денег на свою внешность и ей настолько неудобно, что ей хочется побыстрее лечь в ванну, а секса ей уже не хочется.
Сексуальность — это возвращение себе себя. И ситуация меняется. Если раньше женщины спрашивали, как сделать минет или как сделать так, чтобы мне не было больно, то сейчас женщины спрашивают чаще о своем теле. Они не всегда могут сформулировать то, что хотят, вокабуляра не хватает, но уже стремятся к познанию своего тела. За вопросом «Как мне стать более чувственной?» может скрываться очень много всего.
О деятельности феминистского движения
Кира Соловьева:
Мы хотим создать глобальное движение, политическую силу, с которой будут считаться, а в перспективе создать феминистскую партию России, как это происходит в скандинавских странах. Их партии очень успешны и получают места даже на парламентских выборах.
Если говорить о международном опыте, я могу сослаться на опыт феминисток Испании. До их уровня нам, к сожалению, еще далеко. Они решили организовать «женскую забастовку» — призывали женщин не выходить 8 марта на работу (в Испании этот день не является выходным), чтобы показать, насколько экономика зависит от женщин. Они агитировали и женщин других стран, в итоге «женская забастовка» стала международной акцией. Движение #metoo родилось, на самом деле, десять лет назад, и теперь оно очень популярно не только у нас, но и в Корее, чего от этой страны никто не ожидал.
Мы формально поддержали коллег из Испании, но на деле мы этого сделать не можем: нет ресурсов, нет достаточного уровня политического самосознания. Для нас пока тяжело собрать на митинги даже 1000 человек. В России 1917 года десятки тысяч женщин выходили на улицу с требованием права голоса для женщин.
О популярности и важности феминизма
Анна Монгайт:
Невероятно модная и горячая тема. Сегодня я узнала, что Яндекс запускает новый ресурс, посвященный женщинам, и ресурс этот будет с феминистским уклоном. Каждый день появляются новые если не СМИ, то блоги или социальные направления, посвященные женскому дискурсу. Я не считаю, что тема замалчивается. Наоборот, наша программа возникла потому, что был огромный спрос на эту тему. И каждый день события и новости, которые раньше оказались бы на последней полосе условной газеты, сейчас публикуются на первой полосе и обсуждаются не только женщинами, но и мужчинами. То, что раньше казалось скучной международкой, например новость про иранскую правозащитницу, которая отказалась носить хиджаб и которой грозят страшным приговором, стала главной новостью всех ресурсов. А ведь это исключительно гендерная новость, которая, тем не менее, касается каждого.
Феминизм как толерантность: еще 60 лет назад в метро и автобусах люди с темным цветом кожи не могли сидеть на тех же местах, что и белые. Естественным образом меняется ощущение и женское самоощущение. Естественным образом, пока идет развитие общества, цивилизуется страна и люди в ней, меняется отношение к феминизму. У меня ощущение, что за последние годы как будто изменилась оптика: были близорукими, но сейчас что-то подкрутили и разглядели.
Варвара Гранкова:
В своем проекте «Ненасилие» я рассматривала насилие в разных ключах, в том числе в малых социальных группах, насилие государства, психологическое насилие. Когда я думала о психологическом насилии, мне казалось, что это шрам, остающийся в нашем сознании. Поэтому я решила идти через тело, искала людей, готовых сняться, и снимала их с фразами, которые сильнее всего ранят.
Это очень мощно — встречаться со своей травмой и отрабатывать ее. После этого я предложила людям сниматься самим и запустила флешмоб в Инстаграме. Есть какая-то ранка, ее прижигают марганцовкой, но внутри она гниет. Феминизм сейчас срывает этот гной. Одна из основных повесток феминизма — это тема борьба с насилием. Очень много феминисток, которые организовывают фонды, помогающие уйти от абьюзеров.
