Рейтинги
Сюжет гоголевской поэмы прост: чиновник «средней руки» колесит по губернскому городу и окружным деревням, чтобы скупить мертвых крестьян, запросить на них ссуду и тем самым составить капитал. Но текст, который автор заканчивал в Италии, стал одним из важнейших в русской литературе и до сих пор привлекает и читателей, и исследователей.
-18% Мертвые души 452 ₽ 549 ₽ -18% В корзину
Некоторые литературоведы сравнивают поэму со знаменитой «Божественной комедией» Данте. Мы решили выяснить, почему помещики из «Мертвых душ» ассоциируются с грешниками из «Ада», а сам Чичиков — одновременно с Гоголем и путешественником по преисподней.
Что общего между лимбом и Маниловкой
Впервые сходство между гоголевской поэмой и произведением Данте отметил в своих дневниках Герцен: «Вы с каждым шагом вязнете, тонете глубже, лирическое место вдруг оживит, осветит и сейчас заменяется опять картиной, напоминающей еще яснее, в каком рве ада находимся и как Данте хотел бы перестать видеть и слышать, а смешные слова веселого автора раздаются».
Сам Гоголь никак не комментировал параллели между двумя текстами, но, скорее всего, провел их вполне умышленно. Так, Манилов — первый помещик, к которому приезжает Чичиков, — по-видимому, живет на уровне лимба. Филолог Елена Смирнова сравнивает описание его дома с текстом Данте. В «Божественной комедии»:
«Высокий замок предо мной возник,
Семь раз обвитый стройными стенами;
Кругом бежал приветливый родник. <...>
Мы поднялись на холм, который рядом,
В открытом месте, светел, величав,
Господствовал над этим свежим садом.
На зеленеющей финифти трав
Предстали взорам доблестные тени...»
В «Мертвых душах»: «Дом господский стоял одиночкой на юру, то есть на возвышении <...>; покатость горы, на которой он стоял, была одета подстриженным дерном. На ней были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых акаций; <...> пониже пруд...»
Манилов. Иллюстрация Алексея Лаптева
У итальянского поэта первый круг ада — это место, где есть хоть какой-то свет («огонь, под полушарьем тьмы горящий»). В тексте русского прозаика день приезда Чичикова к Манилову «был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета...». Вообще все, что главный герой видит в первой усадьбе, несколько поблекшее и печальное: сам хозяин «белокур, с голубыми глазами», его жена одета в «капот бледного цвета», стены их дома «были выкрашены какой-то голубенькой краской вроде серенькой». «Безболезненную скорбь», от которой мучаются обитатели лимба, Гоголь заменяет бесполезными мечтами и смертельной скукой. Манилов не живет, не делает ничего нового и как бы застыл в своем состоянии. В своем лимбе Данте поселил античных язычников. Гоголь же дал сыновьям Манилова весьма необычные для русских барчуков имена: Фемистоклюс и Алкид.
Несмотря на близость первого круга ада с деревней Маниловкой, Гоголь не стремился точно перенести структуру дантовской воронки в свою поэму. Некоторые круги у него пропущены, некоторые «заняты» одними и теми же помещиками. Так, семью Маниловых легко можно «переселить» и к сладострастникам во второй круг, ибо они «весьма часто <...> напечатлевали друг другу такой томный и длинный поцелуй, что в продолжение его можно бы легко выкурить маленькую соломенную сигарку». Гоголь негативно относился к любым проявлениям чувств между мужчиной и женщиной, и в своем тексте он явно осуждает такие нежности:
«Конечно, можно бы заметить, что в доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов, и много бы можно сделать разных запросов. Зачем, например, глупо и без толку готовится на кухне? зачем довольно пусто в кладовой? зачем воровка ключница?»
Круги ада для Коробочки
Расставшись с Маниловым, Чичиков попал к Коробочке, несмотря на то что ехал он к Собакевичу. В дороге погода резко изменилась, вместо «светло-серого» дня героев застал самый настоящий ливень, во время которого «темнота была такая, хоть глаз выколи». Дождь тут — весьма важный маркер, ибо Чичиков в своей бричке, управляемой Селифаном, въехал на следующий уровень воронки. В третьем круге грешники-обжоры и гурманы гниют под страшным ливнем. Стережет его Цербер, поэтому Чичикова в деревне встречает собачий хор:
«Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал Бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе...»
Коробочка. Иллюстрация Алексея Лаптева
В доме Коробочки главный герой ночует и также решает попытать счастье с мертвыми душами, предложив хозяйке выкупить у нее погибших крестьян. И тут обнаруживается необычайная скупость помещицы, которая боится, что покойники «больше как-нибудь стоят». А потом, стараясь задобрить Чичикова и продать ему еще и «муку и скотину», закатывает в его честь пир:
«Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть чего не было».
Таким образом, Гоголь помещает Настасью Петровну Коробочку на третий (чревоугодники) и четвертый (скупые и расточители) круги ада.
Несколько грехов Ноздрева
Распрощавшись с Коробочкой, Чичиков снова отправляется в путь, не теряя надежды доехать до Собакевича, но... судьба и в этот раз распоряжается иначе. Переход на следующий уровень адовой воронки сопровождается мотивом перетаскивания тяжестей:
«Хотя день был очень хорош, но земля до такой степени загрязнилась, что колеса брички, захватывая ее, сделались скоро покрытыми ею, как войлоком, что значительно отяжелило экипаж; к тому же почва была глиниста и цепка необыкновенно».
Главный герой окончательно оказался на четвертом круге скупцов и расточителей. У Данте обитатели этого уровня обречены перетаскивать с места на место тяжелые камни. У Гоголя — увязшую в грязи бричку. На метафорическом четвертом круге располагается трактир, где Павел Иванович встретил своего следующего собеседника:
«Чичиков узнал Ноздрева, того самого, с которым он вместе обедал у прокурора и который с ним в несколько минут сошелся на такую короткую ногу, что начал уже говорить „ты“, хотя, впрочем, он с своей стороны не подал к тому никакого повода».
Ноздрев. Иллюстрация Алексея Лаптева
Ноздрев также сочетает в себе несколько пороков и может оказаться на разных кругах адовой воронки. При встрече он говорит Чичикову о том, что «продулся в пух» и «убухал четырех рысаков». Так что расточительности Ноздрева позавидовали бы даже герои Данте. Кроме того, герой был лжив («захлебнув куражу в двух чашках чаю, конечно не без рома, врал немилосердно») и горделив. Так что пятый круг, где обитают гневливые, и шестой, где Данте поселил лжеучителей, с удовольствием бы открыли для него свои двери.
От Собакевича к Плюшкину
И снова повторимся, что Гоголь только держал в уме «Божественную комедию», создавая собственное произведение. Так что двух следующих помещиков можно «подселить» к «скупцам и расточителям» в четвертый круг, а можно рассматривать вне адской воронки.
Желание Чичикова доехать до Собакевича наконец сбылось после ссоры с Ноздревым. Надо ли говорить, что никаких мертвых душ у последнего главный герой не добился, и тем сильнее он хотел попасть к помещикам, которые, скорее всего, не пожелают упустить выгоду и отдадут крестьян.
Собакевич. Иллюстрация Алексея Лаптева
Интересно, что и в образе Собакевича, и в образе Плюшкина есть некая ретроспективность. Собакевич то и дело сравнивается с медведем (положительным персонажем русских сказок). Его гостиную украшают картины с изображением героев Греческого восстания — «люди крепкие и здоровые». Именно его появлению предшествует одно из самых музыкальных лирических отступлений в тексте про двухструнные легкие балалайки, «красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня». Гоголь стремился создать фольклорный образ, но показать его вырождение и обмельчание. Современный писателю богатырь способен только на крепкое хозяйство, потому что ему это выгодно, и на подвиги за столом («он опрокинул половину бараньего бока к себе на тарелку, съел все, обгрыз, обсосал до последней косточки»).
А Плюшкин — не столько мертвая, сколько деградировавшая душа. Исследователи творчества Гоголя много раз отмечали, что именно Плюшкина автор наделил биографией. И только в его усадьбе существует сад, когда-то прекрасный, а теперь запущенный и дремучий. Сам герой будто так же «съежился» ( «явление редко попадается на Руси, где все любит скорее развернуться»), как когда-то «съежилась» и обмелела его семья . Но именно ему, судя по черновикам второго и плану третьего тома, была уготована участь воскресения и возрождения.
А как же сам Чичиков?
Если возвращаться к сопоставлению структуры «Мертвых душ» с «Божественной комедией», то, по предположению филолога Елены Смирновой, все помещики находятся в верхнем пределе ада. В нижний (у Данте — город Дит) Чичиков попадает, только въезжая в губернскую столицу:
«Были уже густые сумерки, когда подъехали они к городу. Тень со светом перемешалась совершенно, и казалось, самые предметы перемешалися тоже. Пестрый шлагбаум принял какой-то неопределенный цвет; усы у стоявшего на часах солдата казались на лбу и гораздо выше глаз...»
Городской страж в сумерках похож на охраняющего Дит минотавра. А место фурий, вылетевших к Данте и Вергилию, у Гоголя заняли три «особенного рода» существа «в виде дам в красных шалях и башмаках без чулок, которые, как летучие мыши, шныряют по перекресткам».
Божественная Комедия. Ад. Чистилище. Рай
Итак, Чичиков проходит всю воронку ада насквозь, а значит, соотносится с лирическим героем Данте. Разница лишь в том, что, в отличие от итальянского поэта, Гоголь не вывел в поэме себя. Или все-таки вывел?
Интересно, что автор много говорит о своем герое, но фактически не дает никакой информации:
«В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод».
Въезд Чичикова в город NN. Иллюстрация Алексея Лаптева
Мы так и не увидим лица Чичикова, хотя знаем, что он постоянно смотрится в зеркало, чересчур громко сморкается и носит фрак брусничного цвета с искрой. Андрей Белый назвал такой прием «фигурой фикции» — литературным тропом, при котором образ героя или места остается пустым. Не может ли это стать подсказкой? Не пытался ли Гоголь спрятать черты своего персонажа только для того, чтобы не показывать своего собственного лица? Ведь в письмах он напрямую ассоциирует себя с героями поэмы. Кстати, с Чичиковым даже «делится» элементами гардероба:
«Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым — наверное не могу сказать, кто делает, Бог их знает, я никогда не носил таких косынок».
В этом пассаже автор лукавит, именно такая косынка, по воспоминаниям Аксакова, поражала друзей Гоголя своей неуместностью в общем образе писателя-модника. Итак, за образом Чичикова его автор вполне мог спрятать себя, а значит, заставить свое литературное alter ego пройти через все круги ада, а в будущем — добраться до рая через чистилище. Для религиозного Гоголя концепция вполне подходящая. Вот только если первый том с русским адом писатель закончил, то уже второй, где появляется хотя бы один честный чиновник, по легенде, показался ему «недостойным» и был сожжен. А третий так и не был написан. Так что гоголевский ад оказался безвыходным.
На книги Николая Гоголя из нашей статьи действует скидка 20% по промокоду ЖУРНАЛ.
