Рейтинги
Лэйни Тейлор — автор бестселлеров The New York Times, призер многочисленных литературных конкурсов, чьи произведения переведены на 17 языков. Ее фэнтезийный роман «Мечтатель Стрэндж» — победитель премии Prints Honor Books 2018 и финалист National Book 2017. Мы публикуем из него отрывок.
***
Убедившись, что Лазло наконец-то поддался сну и убрал руку так, что можно было рассмотреть лицо, Сарай подняла мотылька со створки и полетела к мечтателю. Но так просто приземлиться на него не могла и смущенно парила в воздухе над юношей. Теперь все по-другому. Это она знала наверняка. Наверху в цитадели, шагая из стороны в сторону, Сарай так же нервничала, как если бы действительно находилась с ним в комнате, готовясь дать деру при малейшем его движении.
Посредством мотылька она учуяла знакомый запах сандалового дерева и чистого мускуса. Дыхание Лазло стало спокойным и глубоким. Сарай видела, что он спит. Его глаза шевелились под веками, а ресницы — такие же густые и блестящие, как шерстка речных кошек, — слегка трепетали. Наконец она не выдержала — с чувством поражения, предвкушения и опасения, преодолела небольшое расстояние до его лба, приземлилась на теплую кожу и вошла в его мир.
Он ее ждал.
Прямо там. Парень стоял в ожидании, выпрямив спину, будто знал, что она придет.
У Сарай перехватило дыхание. «Нет», — подумала она. Не будто знал — будто надеялся.
Мотылек испуганно заметался и нарушил контакт. Мечтатель стоял слишком близко; она не была к этому готова. Но та крошечная доля секунды совпала с тем моментом, когда его тревога сменилась облегчением.
Облегчением. При виде нее.
Только тогда, в одном взмахе крыльев от него, с сердцами, отбивающими безумный ритм в ее далеком теле, Сарай поняла, что настраивалась на худшее, не сомневаясь, что сегодня он наконец проявит к ней надлежащее отвращение. Но в этой мимолетной встрече она не заметила ничего подобного. Сарай набралась храбрости и вернулась к нему на лоб.
Мечтатель находился на том же месте, и Сарай снова застала смену тревоги на облегчение.
— Прости, — сказал он голосом, подобным дыму в лесу.
Теперь он стоял чуть поодаль. Не то чтобы он отодвинулся — просто поменял концепцию пространства во сне, чтобы не нависать у нее над душой. Они не были в одной из версий Плача или в библиотеке. Парочка стояла на берегу реки, но не бурной Узумарк, а какого-то более спокойного ручья. Ни Плача, ни Пика, ни цитадели. Было лишь светло-розовое небо, а под ним широкая тропа из зеленой водной глади, по которой бродили птицы с длинными изогнутыми шеями. Вдоль берега, под наклоном, словно в надежде увидеть собственное отражение, выстроились грубые каменные домики с голубыми ставнями.
— Я испугал тебя, — начал Лазло. — Прошу, не уходи.
Забавно: он думал, что мог напугать ее? Музу ночных кошмаров, мучительницу Плача спугнул сон милого библиотекаря?
— Ты просто застал меня врасплох, — оробело пролепетала она. — Я не привыкла, что меня встречают.
Сарай не стала объяснять, что не привыкла, чтобы ее видели, что все это в новинку или что ее сердца бьются наперегонки, сливаясь в ритме, как дети, обучающиеся танцу.
— Я боялся упустить тебя, — ответил Лазло. — Но очень надеялся, что ты придешь.
И снова в его глазах загорелся колдовской свет, мерцая как блики солнца на воде. Когда на тебя так смотрят, это меняет человека — особенно того, кто привык ко всеобщему отвращению. У Сарай появилось новое, обескураживающее ощущение, что она никогда раньше не осознавала, сколько у нее движущихся частей тела, и все надо координировать с неким подобием грации. Это работает, пока не задумываешься о процессе. Но стоит начать волноваться — и все идет наперекосяк. Как она могла прожить всю жизнь, не замечая неуклюжести собственных рук? Как они просто свисают с плеч словно куски мяса в витрине? Сарай скрестила их — безыскусно, как ей показалось, будто дилетант, избравший легчайший путь.
— Почему? — спросила она. — Чего ты хочешь?
— Я... н-ничего, — спешно выпалил Лазло. Конечно, вопрос несправедливый. В конце концов, это она ворвалась в его сон, а не наоборот. У мечтателя куда больше прав спрашивать, чего хочет она. Но вместо этого он сказал: — То есть я хотел узнать, что ты цела. Что там произошло? Тебя не ранили?
Сарай уставилась на него. Не ранили ли ее?! После того что он видел и пережил, этот фаранджи спрашивает, цела ли она?!
— Я в порядке, — грубовато пробурчала Сарай из-за необъяснимой боли в горле. Наверху, в своей комнате, она прижала к себе раненую руку. Всем в цитадели было плевать, что ее ранили. — Зря ты меня не послушал. Я ведь пыталась предупредить.
— Да что ж... Я считал тебя просто сном. Но это явно не так, — он замолчал и выглядел неуверенным. — Ведь правда? Хотя, конечно, если бы это было так, а ты сказала бы «нет», я бы все равно не узнал правды.
— Я не сон, — отчеканила Сарай с горечью в голосе. — Я — кошмар.
