Рейтинги
«Независимый орган» — одна из лучших новелл Харуки Мураками не только в недавно опубликованном сборнике «Мужчины без женщин». Она сильно выделяется на фоне прочих его работ. Мы писали о ней в рецензии на сборник и в материале «12 лучших рассказов Харуки Мураками».
И вот мы публикуем отрывок из этого шедевра современного японского классика.
Независимый орган
Бывают на свете люди настолько непреклонные и безучастные к себе, что вообще не смогли бы существовать, не выстраивай они свою жизнь удивительно изощренно. Таких совсем немного, хотя нет-нет да заприметишь где-нибудь в толпе. Врач Токай — один из них.
Чтобы вписываться со своим (раз уж зашла о нем речь) прямым характером в окружающий искривленный мир, они вынуждены так или иначе подстраиваться и в целом даже не замечают, до чего часто применяют эти навыки самонастройки в повседневной жизни. Они просто позволяют себе делать что душе угодно — и при этом глубоко убеждены в собственной порядочности и прямодушии. И однажды в лучах особенного, откуда-то проглянувшего света замечают искусственность — или же неестественность — собственных поступков, что порой оборачивается нестерпимым горем, а иногда — веселой комедией. Некоторым счастливцам (если их так можно назвать) за всю их жизнь вовсе не перепадает чудесного света. Но полно и тех, кто видел свет, но ничего при этом не ощутил...
Итак, история об этом человеке. Многое услышал из его уст, кое-чем поделились его близкие, а потому — заслуживающие доверия люди. Добавил я и собственные догадки, основанные на тех его поступках, какие мне довелось наблюдать в последнее время, — как мягкий слой шпаклевки между кирпичиками реальных событий. В общем, хочу отметить, что на одних только чистых, без примеси объективных фактах портрет вряд ли удался бы. Поэтому как автор я бы не рекомендовал вам — моим читателям — использовать написанное здесь в качестве, скажем, улики на суде или компромата при торговой сделке (хотя понятия не имею, что это была бы за сделка).
Но если вы, не поворачиваясь, отступите (только сперва проверьте, что за спиной нет обрыва) и рассмотрите портрет с удобного расстояния, наверняка поймете: мелкие штрихи в чертах характера не существенны. И тогда, пожалуй, перед вами возникнет (по крайней мере, автор на это надеется) объемный и четко различимый образ персонажа — доктора Токая. Он, как бы это сказать, не такой человек, чтобы дать вам изрядный повод ошибиться в себе.
И все же я не хотел бы назвать его простым и незамысловатым. Он, по меньшей мере, человек в чем-то очень сложный, запутанный, раскусить его непросто. Разумеется, мне неизвестно, что там у него на уме и на душе. Но даже при этом могу уверенно сказать: воссоздать его общий портрет в контексте того, что образ его поведения отличается постоянством, сравнительно несложно. Для профессионального литератора, возможно, это отчасти самонадеянно, но таковым было мое первое впечатление о нем.
Итак, Токай разменял шестой десяток, но за свою жизнь ни разу не был женат. Даже не имел опыта сожительства. Просто одиноко жил в своей трехкомнатной квартире на шестом этаже стильного дома в районе Адзабу. Убежденный холостяк. Сам справлялся с домашними делами: готовил еду, стирал, гладил и наводил порядок. Два раза в месяц заказывал профессиональную уборку. По натуре своей он любил чистоту, и домашние дела были ему не в тягость. При необходимости мог сделать вкусный коктейль, а также приготовить несложные блюда — будь то картошка с мясом или судак в фольге. (Ведь если покупать продукты, невзирая на цену, что свойственно приличным поварам, в целом получается вкусно.) Он не ощущал себя беспомощным в доме без женщины, не скучал, коротая вечера, и не грустил в холостяцкой постели. По крайней мере — до определенного времени.
По профессии пластический хирург, Токай держал на Роппонги «Косметическую клинику Токай», унаследованную от отца. Клиника процветала и давала ему немалый доход. Естественно, возможностей знакомиться с женщинами — хоть отбавляй. Пусть сам он не красавец, но с весьма правильными чертами лица (настолько, что себе сделать операцию даже не подумывал). Воспитан, с хорошими манерами, интеллигентен и способен поддержать разговор. Шевелюра еще не поредела, но кое-где уже пробивалась седина. Местами нарастал жирок, который Токай сжигал в спортзале, стараясь поддерживать форму прежних лет. Поэтому — да простят меня феминисты за откровенную фразу — для легких отношений он всегда мог найти себе подружку.
Токай с молодых лет почему-то не испытывал ни малейшего желания обзавестись семьей. Он странно уверовал в то, что семейная жизнь не для него. Поэтому с самого начала избегал отношений с женщинами, которые с ним встречались лишь ради того, чтобы заполучить его в мужья, какими бы прекрасными женщины эти ни были. В результате круг его подружек ограничивался замужними женщинами и особами, нацеленными на других, более «видных» женихов. Покамест он не выходил за эти рамки, не давал даже повода для надежды выскочить за него замуж. Говоря проще, Токай устраивал их как беззаботный «любовник номер два», «парень на случай ненастья», а иногда — и как удобное «средство измены». По правде говоря, именно такие связи, где Токай чувствовал себя как рыба в воде, доставляли ему наибольшее наслаждение. В остальных случаях, например, когда ему предлагали взять на себя какие-то обязательства в отношениях, Токай всегда ощущал себя не в своей тарелке.
Его не волновало, что женщины из его объятий попадают в объятия других. Плоть — всего лишь обычная плоть. Токай думал так (прежде всего с позиции врача), и женщины думали так же (прежде всегоиз соображений своей женской логики). Доктору было достаточно, чтобы на свиданиях женщины думали о нем. О чем они думают, чем занимаются в остальное время — их личное дело, его это не касалось. Вмешиваться в чужие дела он считал недопустимым.
Приятная беседа за бокалом вина во время ужина с женщиной — уже это было для Токая настоящей радостью. А секс — не более чем «еще одно приятное развлечение» по ходу вечера и отнюдь не самоцель. Ему нужно лишь одно — прежде всего тесное интеллектуальное общение с обаятельной женщиной. А дальше — будь что будет. Очарованные таким подходом женщины со спокойной душой наслаждались теми часами, которые проводили с ним, и в довершение всего охотно ему отдавались. Это лишь мое личное мнение, но женщины (в частности, обаятельные) в большинстве своем быстро пресыщаются сексом с ненасытными мужчинами.
Случалось, он жалел, что все эти почти три десятка лет не вел счет своим встречам. Однако вовсе не количество интересовало Токая. Он всегда жаждал качества. Внешность партнера также не имела большого значения. Не было б явных изъянов, способных вызвать у него профессиональный интерес, не навевало бы скуку, хоть зевай от одного только вида, — а так что еще нужно? Внешность при желании можно изменить как угодно, стоит лишь скопить энную сумму денег (он как специалист знал достаточно потрясающих примеров). Поэтому Токай всегда ценил выше женщин, наделенных сообразительностью, острым чувством юмора и интеллектуальным складом ума. Не имевшие же за душой ни тем для разговора, ни собственного мнения, красавицы удручали Токая тем сильнее, чем красивее были. Ведь повысить операцией интеллект невозможно — медицина в этом бессильна. Наедине со смышленой женщиной Токай наслаждался застольной беседой или же мог поболтать в постели, прижавшись к нагому телу. Такие минуты доктор ценил на вес золота.
До неприятностей его амурные дела, к счастью, не доходили. Погружаться в эмоциональные склоки он не любил. Лишь стоило показаться на горизонте мрачной тучке невзгод, как он искусно отступал, ничем не обостряя ситуацию и, по возможности, не причиняя боль партнеру. Быстро и естественно, будто тень растворяется в сумерках. Как холостяк-ветеран это искусство он освоил хорошо.
Расставался он с подружками чуть ли не регулярно. Подходило время, и очередная, державшая любовника помимо самого Токая, заявляла: «Мне очень жаль, но мы больше не сможем встречаться — вскоре я выхожу замуж». И вот что странно: зачастую они решались на брак как раз перед тем, как разменять четвертый или пятый десяток. Примерно так же календари лучше всего продаются с приближением нового года. Токай принимал такие известия спокойно и с чуточку грустной улыбкой: «Конечно, жаль, но что поделаешь?» Институт брака, как ни сторонился его Токай, все же святыня, и с этим приходилось считаться.
В такие минуты Токай покупал ценный свадебный подарок и прикладывал открытку. «Поздравляю со свадьбой! Хочу, чтобы ты стала самой счастливой на свете! Ты — умная, очаровательная и красивая и по праву нашла свое счастье». И он не лукавил. Все они (вероятно) от чистого сердца дарили ему прекрасные минуты, ценную частичку своей жизни. И уже только этим заслуживали его благодарности.
Однако примерно треть таких невест, связавших себя святыми узами брака, спустя несколько лет опять звонили Токаю, чтобы бодрым тоном предложить где-нибудь развлечься. Так вновь завязывались пусть и не святые, но приятные отношения, на сей раз — уже не встречи двух беззаботных холостяков, а осложненная обстоятельствами связь холостяка с замужней женщиной (что лишь добавляло пикантности). Однако делали они, по сути, то же самое (лишь отчасти прибавив в искусности). Остальные две трети вышедших замуж бывших подруг больше не звонили. Вероятно, жили спокойной и достаточной супружеской жизнью: становились прекрасными домохозяйками, рожали детей. И теперь кормили своих новорожденных младенцев грудью, которую прежде нежно ласкал он сам. От этих мыслей Токаю становилось приятно.
Чуть ли не все друзья Токая были женаты, имели детей. Токай иногда навещал их, но ни разу не позавидовал их жизни. Дети — ангелы, пока малы. Превращаясь в подростков, почти все они без исключения начинали ненавидеть и презирать старших и, как будто в отместку, устраивали неприятности, нещадно добавляя родителям седин. А те меж тем только и думали, как пристроить своих чад в элитные школы, а потом были недовольны успехами и беспрестанно ссорились, перекладывая ответственность друг на друга. От детей же дома и слова было не добиться: они запирались у себя в комнате и либо бесконечно переписывались в чате с одноклассниками, либо подсаживались на сомнительные порноигры. Токаю никак не хотелось пройти все это самому. «Дети, что ни говори, это хорошо», — утверждали его друзья все как один, но веры их словам не было. Просто они хотели переложить часть взваленной на собственные плечи ноши на Токая. И почему-то были уверены, что другие обязаны расхлебывать их беды сообща.
Сам я женился молодым и с тех пор без всяких пауз веду семейный образ жизни. Так вышло, что у нас нет детей, и поэтому я могу в какой-то степени разделить его (Токая) взгляды (пусть в них прослеживается доля банальных предубеждений и риторических прикрас). Я даже полагаю, что все почти так и есть. Разумеется, не сплошь такие ужасные примеры. В мире полно прекрасных счастливых семей, где царит взаимопонимание между родителями и детьми, вот только их — что хет-триков в футболе. И я совершенно не уверен, смог бы сам попасть в когорту подобных счастливцев-родителей или нет. Так же как (ничуть) не считаю, что на это способен Токай.
Не побоюсь быть неправильно понятым, но скажу: Токай умел ладить с людьми. В нем не просматривались, по крайней мере на первый взгляд, стремление вознестись выше других, комплекс неполноценности, ревнивость, излишние предрассудки и гордыня, слепая приверженность чему-то, обостренная восприимчивость, косность в политических взглядах — все те черты характера, что способны нарушить личностный баланс. Близкие уважали его за прямодушие, воспитанность и хорошие манеры, открытость и оптимизм. И все эти прекрасные качества были выверенно и действенно направлены в том числе и на женщин, а их — добрая половина человечества. Без чуткости и внимания к женщинам трудно обойтись людям с такой профессией, как у Токая, но для него эти качества были не навыком, которым он в силу необходимости овладел на собственном опыте, а скорее врожденным, естественным свойством. Таким же, как красивый голос или длинные пальцы. По этой причине (разумеется, вдобавок к высокому мастерству доктора) клиника его процветала. Заявкам не было отбоя даже без рекламы в прессе.
Читатели, вероятно, знают, что такого рода «коммуникабельные» люди нередко бывают поверхностными и скучными посредственностями. Кто угодно, но не Токай. Мне всегда было приятно в конце недели посидеть с ним за кружкой пива. Хороший собеседник, с которым есть о чем поговорить. Если шутил, то незамысловато — откровенно и доходчиво. От него я узнал немало интересных закулисных историй его ремесла (разумеется, не нарушая конфиденциальности), почерпнул для себя весьма занимательные знания о женщинах. При этом Токай ни разу не позволил себе вольности в выражениях. О женщинах говорил только уважительно, с любовью и тщательно избегал конкретных имен.
— Джентльмен — это человек, который не болтает об уплаченных налогах и женщинах, с которыми спал, — сказал он как-то в разговоре.
— Чьи это слова? — спросил я.
— Мои. Сам придумал, — ответил он, не меняясь в лице. — О налогах, правда, порой приходится говорить с аудитором.
