Рейтинги
Миранда Джулай (настоящее имя — Миранда Джениффер Гроссингер) — американская актриса, кинорежиссер, музыкант и писательница. Сборник ее рассказов «No One Belongs Here More Than You», вышедший в свет в 2007 г., выиграл международную премию Фрэнка О’Коннора за лучший рассказ. Публиковалась в журналах «The Paris Review», «Harper’s» и «New Yorker». За свой первый полнометражный фильм (к которому она написала сценарий и в котором сыграла главную роль) «Я, ты и все, кого мы знаем» (Me and You and Everyone We Know, 2005), Джулай получила спецприз от жюри на кинофестивале в Санденсе и четыре премии на Каннском кинофестивале, включая «Золотую камеру».
Ее роман «Первый нехороший человек» уже стал бестселлером в США и странах Европы. Мы публикуем из него отрывок.
***
К приемной врача я подъезжала так, будто снималась в кино, которое смотрел Филлип: стекла в машине опущены до упора, волосы вразлет, лишь одна рука на руле. Остановившись на светофоре, я таинственно вперилась в даль. Кто она? — возможно, задумывались люди. — Кто эта женщина средних лет в синей хонде? Я продефилировала по подземной стоянке к лифту и нажала «12» непринужденным баловливым пальцем. Такой палец горазд на что угодно. Как только двери закрылись, я оглядела себя в зеркальном потолке и порепетировала, как поведет себя мое лицо, если в приемной окажется Филлип. Удивленно, однако не чересчур, да и Филлип будет не на потолке, а значит, шея так выворачиваться не станет. Всю дорогу по коридору я несла это лицо. Ой! Ой, привет! А вот и дверь.
Доктор Йенс Бройярд. Цветотерапия
Я распахнула ее.
Никакого Филлипа.
Оправилась я не мгновенно. Едва не развернулась и не отправилась домой — но тогда я не смогла бы ему позвонить и поблагодарить за рекомендацию. Секретарша выдала мне анкету «новый пациент» на планшете; я уселась в мягкое кресло. Поскольку строки, в которой значилось бы «кто порекомендовал», не было, я просто написала «меня послал Филлип Беттелхайм» по верху страницы.
— Не скажу, что он лучший на всем белом свете, — говорил Филлип на благотворительном вечере «Раскрытой ладони». На Филлипе был кашемировый свитер в тон бороды. — Поскольку есть один врач-цветовик в Цюрихе, который с ним запросто потягается. Но Йенс — лучший в Эл-Эй и уж точно лучший на западной стороне. Он мне ноги от грибка вылечил. — Он поднял ногу и тут же опустил ее — я не успела понюхать. — Йенс большую часть года в Амстердаме и потому очень привередлив, кого тут ему принимать. Скажите, что вас послал Фил Беттелхайм. — Он записал номер на салфетке и пустился в самбу прочь от меня.
— Меня послал Фил Беттелхайм.
— Именно! — крикнул он через плечо. Остаток вечера он провел на танцполе.
Я уставилась на секретаршу — она знала Филлипа. Он, может, только что ушел; может, он прямо сейчас на приеме у врача. Об этом я не подумала. Заправила волосы за уши и стала приглядывать за дверью в смотровой кабинет. Через минуту оттуда вышла стройная женщина с младенцем. Младенец болтал кулоном-кристаллом на веревочке. Я проверила, нет ли между нами особой связи, сильнее, чем между ним и его матерью. Нет.
У доктора Бройярда были скандинавские черты и крошечные, укоризненные очочки. Пока он читал мою анкету «новый пациент», я сидела на мясистом кожаном диване напротив японской бумажной ширмы. Вокруг не наблюдалось никаких волшебных палочек и никаких магических шаров, но я изготовилась к чему-то в этом роде. Если Филлип верит в цветотерапию, мне этого достаточно. Доктор Бройярд спустил очки.
— Ну что ж. Глобус истерикус.
Я принялась объяснять, но он меня оборвал:
— Я врач.
— Простите. — Однако говорят ли настоящие врачи «я врач»?
Он молча осмотрел мои щеки, пыряя бумажку красной ручкой. На бумажке было какое-то лицо, обобщенное, подписанное «Шерил Гликмен».
— Эти пометки?..
— Ваша розацеа.
Первый нехороший человек Твердый переплет
Бумажкины глаза были большие и круглые, а вот мои, когда я улыбаюсь, исчезают полностью, и нос у меня более картошечный. Зато зазоры между моими чертами — в безупречной соразмерности друг с другом. Пока этого никто не замечал. А еще мои уши: прелестные маленькие ракушки. Волосы я убираю за них и стараюсь входить в людные помещения ухом вперед — двигаясь боком. Он изобразил окружность на бумажкином горле и закрасил ее тщательными поперечными штрихами.
— Как давно у вас глобус?
— Время от времени примерно лет тридцать. Тридцать или сорок лет.
— Вы когда-нибудь от него лечились?
— Пробовала добыть направление на операцию.
— На операцию.
— Чтобы ком вырезали.
— Вы же понимаете, что это не настоящий ком.
— Все так говорят.
— Обычное лечение — психотерапия.
— Я знаю. — Объяснять, что одинока, я не стала. Терапия — это для пар. Равно как и Рождество. Равно как и вылазки с палаткой. Равно как и пляжные вылазки. Доктор Бройярд выгрохотал ящик стола, наполненный крошечными стеклянными бутылочками, и выбрал одну, с надписью «КРАСНЫЙ». Я прищурилась на совершенно бесцветную жидкость. Она мне во многом напоминала воду.
— Это эссенция красного, — сказал он отрывисто. Он ощущал мой скептицизм. — Красный — это энергия, которая лишь в грубой форме приобретает оттенок. Примите тридцать миллилитров сейчас и далее по тридцать миллилитров каждое утро перед первым мочеиспусканием. — Я проглотила целую пипетку.
— Почему перед первым мочеиспусканием?
— Перед тем как встать и начать двигаться: движение повышает базальную температуру тела.
Я осмыслила сказанное. А что, если человеку надо проснуться и тут же заняться сексом — до мочеиспускания? Такое тоже наверняка повысит ему базальную температуру. Будь мне тридцать с небольшим, а не сорок с небольшим, как сейчас, он бы сказал «перед первым мочеиспусканием или половым актом»? В этом загвоздка с мужчинами моего возраста: я почему-то старше их. Филлипу за шестьдесят, и потому он, возможно, мыслит меня женщиной помоложе, почти девушкой. Нельзя, правда, сказать, что он меня мыслит — я всего лишь некто, работающий в «Раскрытой ладони». Но это может измениться в мгновение ока; это могло произойти уже сегодня, в этой приемной. Это все еще может произойти, если Филлипу позвонить. Доктор Бройярд протянул мне анкету.
— Оставьте это у Рути, в приемной. Я назначил повторный прием, но, если глобус у вас ухудшится раньше, вам, вероятно, следует подумать о той или иной психологической консультации.
— А кристалл такой вы мне дадите? — Я показала на связку кристаллов, висевших на окне.
— Каплю солнца? В следующий раз.
