Путь в литературу для автора поэм «Кому на Руси жить хорошо», «Мороз, Красный нос» и «Русские женщины» был долгим. Оказавшись в Петербурге и не всегда имея в кармане деньги даже на полноценный обед, Николай Некрасов начал сочинять азбуки и сказки в стихах, которые заказывали издатели лубков, писал водевили для Александринского театра, а параллельно работал над более серьезными стихами, прозой, критикой и публицистикой.
«Господи, сколько я работал!..», — вспоминал поэт впоследствии. Но люди, знавшие его, были уверены, что лишения только закалили его характер. Из мальчишки, ночующего в трущобах, Николай Некрасов превратился в редактора «Современника», основанного самим Пушкиным, а после закрытия легендарного журнала возглавил «Отечественные записки».
Свои воспоминания об этом талантливом человеке оставили Авдотья Панаева, Николай Чернышевский, Федор Глинка и другие литераторы и мемуаристы. Мы выбрали 5 интересных свидетельств.
Авдотья Панаева
Первый раз я увидела И.А.Некрасова в 1842 году, зимой. Белинский привел его к нам, чтобы он прочитал свои «Петербургские углы». Белинского ждали играть в преферанс его партнеры; приехавший из Москвы В.П.Боткин тоже сидел у нас. После рекомендации Некрасова мне и тем, кто его не знал, Белинский заторопил его, чтоб он начал чтение. Панаев уже встречался с Некрасовым где-то.
Некрасов, видимо, был сконфужен при начале чтения; голос у него был всегда слабый, и он читал очень тихо, но потом разошелся. Некрасов имел вид болезненный и казался на вид гораздо старее своих лет; манеры у него были оригинальные: он сильно прижимал локти к бокам, горбился, а когда читал, то часто машинально приподнимал руку к едва пробивавшимся усам и, не дотрагиваясь до них, опять опускал. Этот машинальный жест так и остался у него, когда он читал свои стихи". <...>
«Белинский находил, что тем литераторам, которые имеют средства, не следует брать денег с Некрасова. Он проповедовал, что обязанность каждого писателя помочь нуждающемуся собрату выкарабкаться из затруднительного положения, дать ему средства свободно вздохнуть и работать — что ему по душе. Он написал в Москву Герцену и просил его прислать что-нибудь в «Петербургский сборник». Герцен, Панаев, Одоевский и даже Соллогуб отдали свои статьи без денег. Кронеберг и другие литераторы сами очень нуждались, им Некрасов заплатил. Тургенев тоже отдал даром своего «Помещика» в стихах, но Некрасову обошлось это гораздо дороже, потому что Тургенев, по обыкновению, истратив деньги, присланные ему из дому, сидел без гроша и поминутно занимал у Некрасова деньги.
-19% Кому на Руси жить хорошо Твердый переплет 266 ₽ 329 ₽ -19% Добавить в корзину
Николай Чернышевский
В характеристике начинающегося 1856 годом «второго периода журнальной деятельности» Некрасова говорится, между прочим, что "умственный и нравственный горизонт поэта значительно раздвинулся под влиянием того сильного движения, какое началось в обществе, и тех новых людей, которые окружили его«.— Дело было не в расширении «умственного и нравственного горизонта поэта», а в том, что цензурные рамки несколько «раздвинулись» и «поэт» получил возможность писать кое о чем из того, о чем прежде нельзя было ему писать.— Когда дошло и до крайнего своего предела расширение цензурных рамок, Некрасов постоянно говорил, что пишет меньше, нежели хочется ему; слагается в мыслях пьеса, но является соображение, что напечатать ее будет нельзя, и он подавляет мысли о ней; это тяжело, это требует времени; а пока они не подавлены, не возникают мысли о других пьесах; и когда они подавлены, чувствуется усталость, отвращение от деятельности, слишком узкой.
Федор Глинка, мемуарист
Отец мой, известный в свое время писатель и патриот Сергей Николаевич Глинка, встретился с Некрасовым в 1839 году у своего кума Н. А. Полевого, заинтересовался им, и, не знаю вследствие каких причин, предложил ему учиться у него французскому языку. С этого дня, Некрасов сделался частым посетителем нашего дома. Как теперь вижу его, перед столиком, читающего по-французски вслух с забавным выговором. Некрасов скоро сошелся с старшим братом моим С. С. Глинкой (еще живым до сей минуты) и поселился вместе с ним на углу Невского проспекта и Владимирской улицы, в дом занятом теперь гостиницей «Москва». Они занимали в третьем этаже насколько комнат, прилично убранных собственной мебелью, перевезенной братом с старой квартиры на Литейной, где у него была типография. Вся мягкая мебель была обита материей красного цвета; упоминаю об этом потому, что по отъезде моего брата из Петербурга, Некрасов, при встречах со мной, постоянно требовал эту мебель, хотя, по словам брата, она вовсе ему не принадлежала. Когда я заходил к брату, то, большею частью, заставал Некрасова лежащим на диван; он постоянно быль, или казался, угрюмым и мало разговаривал.
-17% Стихотворения Твердый переплет 479 ₽ 579 ₽ -17% Добавить в корзину
Екатерина Жуковская, мемуаристка
Вернувшись осенью из деревни, он часто заходил к нам по вечерам прочесть то или другое только что им написанное стихотворение или просто поговорить о редакционных делах. Читал он крайне оригинально, совершенно не так, как читали другие поэты того времени: не входил в пафос и не завывал, а читал каким-то замогильным голосом, чему много содействовала его постоянная хрипота.
Отличаясь широким размахом, он представлял удивительную смесь широкой натуры с некоторою прижимистостью, обнаруживавшеюся преимущественно в мелочах.
Так, все были удивлены однажды скверным переводом какого-то французского романа, помещенного в «Современнике», где, например, слово esprit de corps было переведено — «дух тела» — и тому подобное.
Кое-кто стал укорять Пыпина за пропуск такого перевода.
— Да это ведь не я! Перевод этот поместил сам Николай Алексеевич! Он его купил у неизвестного переводчика.
Кто-то при мне укорял Некрасова за это.
— Грех попутал! — засмеялся он. — Соблазнил меня малый дешевизной: по 8 рублей с листа спросил.
Рядом с этим он не жалел давать большие авансы лицам, которых признавал талантливыми и от которых ждал большого, что зачастую не оправдывалось на деле.
Алексей Николаевич Мошин, писатель
Некрасова и Достоевского я встречал у Андрея Александровича Краевского, иногда в довольно большом обществе. О них помню только то, что Некрасов казался мне милым, любезным, внимательным человеком, очень интересным собеседником, остроумным, часто веселым рассказчиком. Достоевский казался очень суровым и мрачным и необщительным человеком: он вступал в разговор и споры только с кружком своих тесных знакомых, он часто бывал грустен, уныл и часто казался раздраженным. Тяжелый, угрюмый, болезненно-нервный человек — таким казался мне Достоевский.