Мы публикуем отрывок из нового детективного романа Кейт Родс «Кладбище Кроссбоунз».
Я изрядно запыхалась, когда наконец вошла к себе в кабинет; перед первым приемом оставалось всего несколько свободных минут. Переобулась, сменив кроссовки на приличную пару туфель на каблуке. Одно из неписаных правил психотерапевта: если хочешь убедить пациентов в том, что окружающий мир безопасен и упорядочен, нужно быть хорошо одетым. Как оказалось, переобувалась я зря.
К экрану компьютера была прилеплена записка, в которой сообщалась, что мой утренний прием отменяется и через час заедет офицер полиции. На секунду у меня подкосились ноги. Я тотчас же представила себе брата, запертого в камере предварительного содержания, каким видела его в последний раз. Тогда он сыпал проклятьями в адрес любого, кто осмеливался задать ему вопрос или даже предложить чашку чая. Потом вспомнила, что на этой неделе мое имя стоит в расписании дежурств городской полиции, и мой пульс снова пришел в норму.
Электронный почтовый ящик был забит новыми сообщениями: приглашение выступить в апреле на заседании Британского общества психотерапевтов, восемь направлений от терапевтов, десятки рассылок от фармацевтических компаний, предлагавших безумные взятки. По идее, следовало просмотреть истории болезней, но мой взгляд то и дело обращался к окну. Небо было белым и по-январски тоскливым, но вид из окна оставался все таким же потрясающим. Вокзал у Лондонского моста напоминал игрушечную железную дорогу, куда постоянно прибывает и откуда отъезжает около десятка поездов. Чуть восточнее, изгибаясь под Тауэрским мостом в направлении Кэнери-Уорф, несла свои бурые воды Темза. На крышах банков светились красные огоньки, а ниже банковские служащие мухлевали с деньгами. В противоположном направлении вдоль реки теснились ряды офисных зданий высотой почти с собор Святого Павла. Для девушки из пригорода это самое шикарное зрелище в мире.
Вскоре после десяти по коммутатору сообщили, что в приемной меня дожидается посетитель. Спустившись на первый этаж, я увидела возле входа необъятного мужчину в светло-сером костюме. На расстоянии он казался абсолютно круглым.
— Доктор Квентин? — Для человека столь внушительных габаритов он приблизился ко мне с поразительной грацией. — Старший инспектор Дон Бернс из полицейского управления Саутварка. Спасибо, что уделили время.
У него странный говор — смесь простонародного диалекта Южного Лондона и утонченного эдинбургского. Из-за толстых стекол очков в черной оправе на меня смотрели маленькие, но пытливые глаза, а круглое бледное лицо напоминало луну.
Я ответила вежливой улыбкой, но меня так и подмывало напомнить этому Бернсу, что у меня нет выбора. Наше отделение обязано помогать полиции в проведении медико-психологических экспертиз. Считалось, что любую другую работу, сколь бы важной та ни была, можно отложить на потом.
Мы вместе вышли на автостоянку, где старший инспектор в течение нескольких минут пытался втиснуться между сиденьем и рулем грязноватого синего «Мондео». Салон вонял затхлым кофе, фритюром и табачным дымом. Должно быть, по пути ко мне инспектор заехал подкрепиться в «Макдоналдс», после чего наспех курнул.
— Вы могли бы и не заезжать за мной. Я и сама пришла бы в участок, — заметила я.
— Мы поедем не туда. Я отвезу вас в другое место.
И Бернс покатил на юг, чертыхаясь себе под нос в адрес потока машин на Боро-Хай-стрит. Похоже, что, следя за дорогой, он забыл о моем присутствии и вспомнил лишь на набережной.
— Старший инспектор уголовного розыска. Это ведь высокий чин, верно? — спросила я.
Бернс по-прежнему не сводил глаз с дороги.
— Не очень. Я отвечаю за безопасность в моем районе.
— Большая ответственность. Неужели никто из ваших подчиненных не мог заехать за мной?
— Я никому не хотел это поручать, — ответил Бернс. Мы проехали мимо электростанции в Баттерси, похожей на опрокинутый вверх ножками гигантский бетонный стол. — Мы едем на встречу с Моррисом Клеем. Слышали о таком?
— Краем уха. Он, кажется, кого-то убил?
— Верно, — хмуро подтвердил Бернс. — Четыре года назад в Бермондси проститутку по имени Джинни Андерсон. Завтра выходит из Уэндвортской тюрьмы на свободу. Какой-то ушлый адвокат сумел ровно наполовину скостить ему срок.
— На каком основании?
— На том, что якобы нет надежных улик, — вздохнул Бернс. — Полная чушь. Ему удалось убедить судью, что у Клея якобы были трудности с обучением.
— Но на самом деле все не так?
— Нет, конечно. — Бернс со злостью посмотрел на дорожную пробку впереди. — Этот скользкий ублюдок притворяется дурачком, но на самом деле водил нас за нос. Хочу проверить, насколько зорко придется за ним следить.
— Похоже, он не из числа ваших любимчиков.
— Точно. Этот Клей — хитрюга еще тот. — Бернс сердито щелкнул индикатором, будто хотел вырвать его с корнем и вышвырнуть в окно. — Хотите знать, с кем водила дружбу его мать?
— Хочу. И с кем же?
— С Рэем и Мэри Бенсон.
Я не сразу нашлась с ответом. Слышала о Бенсонах: один мой друг из муниципальной клиники Модсли был психологом-консультантом по этому делу. Рэй и Мэри несколько месяцев оставались главной пищей многих таблоидов. Фото убитых ими девушек украшали первые полосы всех газет, словно они кинозвезды. Некоторых нашли зарытыми во дворике принадлежавшего Бенсонам хостела, рядом с Саутварк-Бридж-роуд. Еще одну обнаружили в саду, другую в дымовой трубе, еще нескольких — на пустыре. Любой, кто в те дни читал газеты или смотрел телевизор, знал — причем больше, чем хотел, — о любимом занятии этой омерзительной парочки.
Тем временем в окне машины показался парк Уэндворт-Коммон. Как обычно, по дорожкам прогуливались мамаши с колясками. По периметру парка нарезали круги любители бега трусцой, не имея, видимо, никаких других дел.
— Вам доводилось бывать в Уэндворте? — поинтересовался Бернс.
— Не имела удовольствия.
— Настоящий рай, — пробормотал старший инспектор. — Полторы тысячи гавриков, сидящих на всех мыслимых видах наркоты.
Тюрьма являла собой странный гибрид готического замка и викторианского работного дома. Замызганные окна, а ворота такие огромные, что в них без труда проедет фура. Здание почти заслоняло небо.
— Добро пожаловать в самую большую каталажку Англии. — Бернс небрежно взмахнул на входе удостоверением, и дежурный охранник жестом пропустил нас на территорию.
В комнату для допросов вел коридор длиной едва ли не в милю. Когда-то давным-давно потолок и стены здесь были белыми. Вскоре я пожалела, что не надела утром чего-то попроще. Юбка была слишком узкой и стесняла движения, каблуки щелкали по выложенному плиткой полу, как кастаньеты. По лицу моего спутника градом катился пот.
— Этого подонка сейчас держат в Онслоу, — пыхтя, пояснил Бернс, — ради его же собственной безопасности. Завтра этот типчик получит не слишком-то много пожеланий доброго пути.
— Как он убил эту девушку? — уточнила я.
— Это невозможно описать нормальными словами, — ответил Бернс и вытер лицо большим белым носовым платком. — Короче, он трахнул ее и...
— Между ними что-то было?
— Боже упаси, нет, — Бернс был потрясен моим вопросом. — Этот тип утверждает, что, мол, они были любовниками, но вы сами увидите, что он врет.
— Да, будет интересно взглянуть.
Бернс мясистым указательным пальцем подтолкнул очки выше к переносице.
— Кстати, она была чем-то похожа на вас, — взгляд старшего инспектора задержался на мне. — Миниатюрная, зеленые глаза, светлые волосы до плеч.
— Хотите сказать, я в его вкусе?
— Боюсь, да.
***
В коридоре наши шаги сделались громче. Я всегда ненавидела тюрьмы. В них буквально все вызывает непреодолимое желание броситься вон. Особенно тюремные звуки. Лязганье ключа в замочной скважине слышно за милю.
Как только Морриса Клея ввели в комнату для допросов, мне стало ясно, почему ему приходилось платить за секс. Седые волосы торчали в разные стороны неопрятными клочьями. Буквально все на его лице было каким-то не таким. Чересчур массивные надбровья, слишком глубоко посаженные глаза непонятно какого цвета. Судя по нездоровому цвету кожи, он уже много недель не выходил на свежий воздух.
Мы обменялись рукопожатиями; Моррис Клей задержал мою ладонь в своей на пару секунд дольше необходимого. Его прикосновение было противным и липким. Мне захотелось выбежать вон, чтобы хорошенько сполоснуть руки.
— Здорово, Моррис! — рявкнул Бернс со своего места в углу.
Клей нахохлился, подняв узкие плечи едва ли не до ушей, глаза забегали с пола на окно и обратно. Он осторожно опустился на пластмассовый стул, будто опасался, что тот под ним взорвется.
— Я слышала, что завтра вы возвращаетесь домой, — произнесла я.
— Нет у меня никакого дома, — ответил Клей. Голос высокий и надрывный; казалось, ему не хватало воздуха.
— Чушь! — оборвал его Бернс. — Вернешься к своей мамочке.
— Она умерла, — нахмурился Клей.
— И давно вы лишились матери? — уточнила я.
Мой вопрос, видимо, застал его врасплох; прежде чем ответить, он принялся медленно высчитывать что-то на пальцах.
— Пять месяцев, одну неделю и два дня назад.
— Я сочувствую вам, поверьте, — сказала я. Он продолжал изучать свои тонкие пальцы с узловатыми суставами.
— Так как, Моррис, ты раскаиваешься? — спросил Бернс ледяным тоном, способным заморозить все вокруг. — Ты сожалеешь о том, что сделал?
Реакция на вопрос последовала незамедлительно. Голова Клея поникла чуть ли не до колен, будто кто-то перерезал нитку, которая держала ее прямо.
— Это не я, — прошептал он. — Я даже не прикасался к ней.
— Прекрати! — раздраженно прошипел Бернс. — Я устал от твоего вранья!
Я по-прежнему сохраняла спокойствие. Мне проще понять сущность Клея, наблюдая за его реакцией, чем задавая вопросы. Все его тело сотрясала дрожь, взгляд устремился в пол. На грязный линолеум упала слезинка.
— Только, пожалуйста, без сцен, Моррис, — проскрипел старший инспектор. — Мне это еще в первый раз до чертиков надоело.
Когда Клей наконец поднял голову, на его лице читалась смесь страха и презрения. Он походил на ребенка, который скорее убежит, чем позволит, чтобы ему снова устроили трепку.
— Расскажите, что случилось с вами, Моррис, — тихо попросила я.
— Джинни была моей подружкой. Я даже иногда давал ей деньги. Хотел, чтобы у нее были красивые вещи.
Стоило Клею заговорить о Джинни, как его фальцет сделался не таким писклявым.
— Как долго вы были знакомы с ней?
Клей, прежде чем ответить, задумался.
— Давно. Я виделся с ней каждую неделю. Просил ее стать моей подружкой.
— И что она на это ответила?
Его голова снова поникла, и на колени тюремного спортивного костюма упала новая слеза.
— Она сказала, что недостойна меня, — произнес Клей, пытаясь успокоиться, и потер кулаками глаза.
— Но вы с этим не согласились, верно?
Моррис Клей яростно мотнул головой.
— Она любила меня. Я знаю, что любила, потому что иногда оставляла с собой спать.
Бернс шумно вздохнул, и Клей тут же замолчал. Ворот его футболки был черен от грязи, и я подумала, что он опасается лишний раз заглядывать в душ.
Неудивительно, что его содержат под усиленной охраной. Моррис Клей — типичная жертва. Да у него это на лбу написано. Светится, как неоновая реклама.
Мы с Бернсом встали, чтобы уйти, и взгляд Клея задержался на моем лице.
— Элис Квентин, — медленно повторил он мое имя, пытаясь запечатлеть его в памяти.
© Kate Rhodes 2012
Читайте материалы по теме:
- Прочти первым: «Последняя миля» Дэвида Болдаччи
- Прочти первым: «Пустошь. Дом страха» Блейка Крауча
- Прочти первым: «Вам меня не испугать» Дженнифер Макмахон