Рейтинги
Доктор наук, профессор, влиятельный и широко цитируемый социолог, главный редактор авторитетного журнала, автор множества научных статей и книг, Лана Барсукова в 2019 году вошла в мир художественной литературы, став автором «Эксмо». Тонкий психологизм, глубокое исследование человека в социуме, житейская мудрость, чувство юмора, позитивный взгляд на мир — все это в книгах писательницы, которая надеется с помощью своих книг сделать читателя сильнее, увереннее и счастливее.
О пути в литературу, героях и сюжетах, творческих планах и личной жизни Ланы Барсуковой читайте в нашем интервью.
Лана, ваш путь в литературу абсолютно уникален: успешная карьера учёного-социолога, а затем — выход в художественную прозу. Как к этому пришли? Что стало тем самым импульсом, который заставил сесть и написать первое произведение?
Мой случай не уникален. Ученые нередко вставали на скользкий путь писательства — спросите у Алисы, она назовет много имен. Мне такой исход кажется вполне закономерным. Ученые ведь только и делают, что создают картины мира в их дисциплинарном разнообразии. Между физиками и лириками гораздо больше общего, чем кажется. Их объединяет движение вперед силой мысли.
Что касается меня, то я не физик и не лирик. Социолог. Особенность социологии в том, что мы имеем дело с людьми, а они, в отличие от атомов, наделены сознанием и волей. Их в пробирку не засунуть. Чтобы понять, как устроено общество, надо идти к людям. Спрашивать, подмечать, отслеживать динамику, считать корреляции... В отличие от журналистов, ученые стараются схватить не рябь на воде, а глубинные течения. Вот и я старалась по мере сил.
Страшно сказать, сколько научных статей и книг я написала. Если сейчас спросить Алису, кто самый цитируемый социолог Российской Федерации, то она ответит: «Барсукова Светлана Юрьевна», что объясняется исключительно моим трудолюбием, граничащим с трудоголизмом. Но есть нюанс. Научные статьи мне хотелось писать так, чтобы их было интересно читать не только узким специалистам. Хотелось живым языком рассказывать обществу о том, как оно устроено. За это меня хвалили и ругали примерно с одинаковой интенсивностью. Некоторые считали, что я подпускаю к сакральному знанию профанов.
А потом случился кризис жанра. Рамки науки стали для меня узкими. Показалось, что какие-то важные вещи я недоговариваю. Они не имеют научной ценности, но очень важны для меня лично. И я села писать художественные книги. Сюжет всегда придуманный, но фактура, социальная типажность героев у меня на кончиках пальцев. Простите за нескромность, но у меня абсолютный социальный слух, развитый во время долгих упражнений.
Ваша научная работа всегда была связана с анализом общества и человеческих отношений. Помогает ли этот профессиональный бэкграунд вам сейчас как писателю? Видите ли вы мир и поступки людей иначе благодаря социологии?
Между моим профессиональным бэкграундом и моим писательским фундаментом нет зазора. Это две стороны одной медали. Я не разрываюсь между двумя фронтами, а очень комфортно живу на стыке двух миров. Они питают друг друга. В страшном сне не могу представить себя без университета, без моих студентов. Зачахну и ничего не напишу.
-50% Любовь и выборы 341 ₽ 683 ₽ Купить в ЧГ
Чтобы писать, мне надо знать фактуру на глубину буровой скважины, и бурильной машиной выступает моя работа в университете. Например, книгу «Любовь и выборы» предварял годовой проект, когда я «на животе проползла» по избирательным кампаниям в разных уголках нашей страны, встречалась с политтехнологами, депутатами, спонсорами. Да, сюжет придуман. Но все нитки, из которых он сплетен, я дергала из своего научного проекта.
Или книга «Дорога в Гарвард и обратно» — она вообще писалась с натуры, когда сын поступал в Гарвард, а потом звонил и рассказывал про атмосферу, международных студентов, порядки в американском университете. Весь сюжет придуман, и главный герой Гоша максимально не похож на моего сына, но там прочная правдивая основа. Словом, я не умею придумывать чисто «внутри головы». Мне нужны почва, фактура, напор жизни.
Расскажите немного о себе вне науки и литературы. Чем вы увлекаетесь, как проводите свободное время? Как на творчество влияет то, что вы — мама троих сыновей?
Главное мое увлечение — путешествия. Воздух аэропортов и вокзалов действует на меня, как звуки трубы на полковую лошадь. Самые острые уколы счастья я получала во время семейных поездок. У нашей машины астрономический пробег, потому что от всех бед у нас в семье один ответ: «По коням!» Неважно, куда ехать. Главное — вместе, и в любом придорожном кафе убеждаешься в том, что счастье есть, его не может не быть.
Что касается многодетности, то три сына так равномерно распределились по моей жизни, что по-настоящему многодетной мамой я себя никогда не чувствовала. Космических перегрузок не было.
Дети настолько самостоятельные, что как-то сами решают все вопросы. В доме есть коробка, куда складываются школьные медали. К моей золотой два сына добавили серебро и золото, этой весной ждем еще одно золото от младшего. Когда я смотрю на сыновей, слушаю их разговоры, мне хочется кричать, как той лягушке-путешественнице: «Это я! Это я их родила!» Дети — самая большая благодать, которой меня наградил Господь.
Как это влияет на творчество? Пишу с оглядкой на детей и мужа. Тешу себя надеждой перетянуть на себя их читательские симпатии.
Новый роман «Запасные крылья» поражает переплетением двух временных пластов: суровый советский период на Колыме и яркая современная Москва. Почему вы выбрали именно такой контраст? С чем связан ваш личный интерес к Колыме?
Колыма — не просто географический объект. В этом слове концентрация суровости, рока, неотвратимости. И вызова для человека, выстоит ли. Мне нравится пробовать своих героев на излом: в момент крайнего душевного напряжения обнажается нутро человека.
-16% Запасные крылья 619 ₽ 737 ₽ Предзаказ
Полковник Стрежак, переживший на Колыме семейную трагедию, так и остался для меня загадкой. Виноват ли он в смерти солдата-дезертира? То, что с ним случилось, это заслуженная кара? Или просто случайное несчастье? У меня нет ответа. А у чукотской шаманки ответ есть. «Если наказан, значит, виноват», — бросает она ему в лицо. Это очень мощная и суровая философия, исключающая случайность. Все люди связаны между собой своими поступками, имеющими эффект долгого эха. Прошлое всегда рядом. Собственно, про это и история.
В книге две части — советская Колыма и Москва наших дней. Огромный разрыв в пространстве и времени. Однако он иллюзорен. События прошлого проникают в настоящее, холод Колымы дотягивается до Москвы. Ни один герой романа не видит всего пазла судеб. Эта многослойная история открывается только читателю.
Один из самых загадочных персонажей книги — «специалист по счастью» Руслана. Как вам пришла в голову идея такого героя? На ваш взгляд, может ли счастье одного человека действительно строиться на несчастье другого?
Руслана — специалист по счастью, как она себя называет. Она руководствуется здравым смыслом и житейским опытом. Но, как человек предприимчивый, понимает, что «так слона не продать», и заворачивает свои советы в мистическую оболочку. Здравую мысль, что не стоит ходить с кислым лицом и делать козью морду, она упаковывает в разговор о третьем глазе, у которого сбивается оптика, когда человек хмурится. Это гротеск, ирония на злобу дня.
Очень много сейчас специалистов, которые являются шарлатанами, собирающими жирные сливки с простодушной веры людей в то, что можно заплатить какому-то коучу и решить свои проблемы. Я знаю одного финансового консультанта с образованием агронома, весь опыт которого сводится к продаже своего гаража. Зарабатывает он прилично, объясняя людям, как надо любить деньги и своей любовью приманивать их. Руслана в этом ряду стоит особняком. «Легким» клиентам она скармливает здравые мысли в шелухе загадочных слов (и это работает!), а «тяжелым» помогает прикоснуться к настоящему чуду. Тут я умолкаю, чтобы не лишать читателя интриги, как и почему у нее есть доступ к удивительному дару.
Что касается счастья, построенного на чужом несчастье... Принято считать, что это невозможно. Это моральная установка, которая кого-то стреножит, кого-то утешает. Но оглянитесь вокруг. Счастье всеядно и ненасытно. Оно вполне может переварить несчастье другого. Но я искренне верю, что каждому воздастся по заслугам. Просто этот закон работает на другом временном горизонте.
Иногда человеческой жизни не хватает, чтобы это увидеть. А иногда бумеранг добра срабатывает молниеносно. В «Запасных крыльях» Лара уступает шанс на счастье соседке, у которой пьет сын. Просто Лара со своим одиночеством жить как-то приноровилась, а страдания матери не имеют берегов. Ларой движет сострадание. Не буду раскрывать читателям, что из этого вышло.
Полковник Стрежак и чукотская шаманка — персонажи, которых читатель вряд ли забудет. Как вам удалось так глубоко проникнуть в каждую из этих вселенных — военную и мистическую, шаманскую?
У меня нет знакомых военных и шаманов. Но орнитологу необязательно уметь летать, чтобы изучать птиц. В образ полковника Стрежака я вложила мое безграничное уважение к людям, которые верны присяге. Всегда считала, что главные профессии — это лечить, учить и защищать. На таких, как Стрежак, держится мир. Хотя тяжесть мира оказалась слишком велика даже для него.
-15% Дорога в Гарвард и обратно 679 ₽ 801 ₽ Купить в ЧГ
А что касается шаманки, то тут как-то все сложилось само собой. Прилетаю в Хабаровск, ночь без сна. Но я, неугомонная, иду с коллегами в краеведческий музей. Чувствую, что глаза закрываются, ноги подкашиваются. И, чтобы я не упала, меня отделяют от экскурсионной группы и усаживают на какую-то банкетку.
Просыпаюсь одна в зале, где прямо передо мной — экспозиция, посвященная шаманизму в Сибири. Я восприняла это как знак, что мне позволено прикоснуться к этой теме. Шаманка появляется в книге лишь однажды, буквально на нескольких страницах. Но именно она вовлекает героев в странную череду событий.
Аннотация обещает, что тайна откроется только на последних страницах. Было ли сложно выстроить такой сюжет, держа читателя в напряжении, но не обманывая его ожиданий?
Тут все произошло без моего участия. Я ничего не переписывала, не передвигала фрагменты местами. Была в потоке, который не допускал другого финала и не позволял раньше времени приоткрыть все тайны. Я могу показаться дилетантом, но я не выстраивала роман поэтапно. Он пролился сам, используя меня как проводника. И когда читатели пишут, что прочитали его на одном дыхании, то я им верю. Потому что роман и написан на одном дыхании.
Я в целом считаю, что книга должна быть интересной, с историей, которая цепляет. Второе слагаемое хорошей литературы — это язык, сочный, точный. И третье — типажность, узнаваемость образов. В этих трех соснах я мечтаю заблудиться и никогда из них не выходить.
Ваш стиль часто хвалят за лаконичность и точность слова. Это осознанный выбор или естественная манера письма? Вы много редактируете и «причесываете» текст, или он рождается уже таким чеканным?
Да, я молюсь на точность слов. Отчасти это идет от моей профессии. Научные статьи имеют жесткие ограничения по объему, и вы годами тренируетесь выражать мысль максимально лаконично, но без потери смысла. Этот навык я перенесла в литературу. Так что это осознанный выбор, ставший естественной манерой письма. Что касается моей творческой кухни, то я пишу очень медленно и сразу набело. Потом могу изменить буквально пару слов.
Вы упоминали, что ваши первые рассказы расходились по друзьям и их друзьям. Что это были за истории? И что за реакция читателей в итоге убедила вас, что книгу нужно напечатать?
Да, я разбрасывала свои рассказы, как большевики листовки. Друзья и муж хвалили, но будем честны: выбора у них особо не было. Потом они устали читать и стали настойчиво советовать пойти с этим бесценным грузом куда подальше, например, в издательство. Так они надеялись перенести бремя чтения на других. И их план сработал. Теперь я даю читать рукопись только мужу. Остальные покупают уже готовую книгу.
Работа над «Запасными крыльями» уже позади. Над чем вы работаете сейчас? Продолжите ли развивать темы, поднятые в этой книге, или у вас в планах нечто совершенно иное?
Каждый раз после завершения очередной книги меня душит паника, что я иссякла. В голове ни одной сюжетной линии. Пустота. И никогда не знаешь, каким путем к тебе придет новая идея.
После «Запасных крыльев» я, как всегда, умирала от творческого бесплодия. Полетела в командировку и в самолете выяснила, что забыла дома книгу. А без чтения мне очень плохо.
Стала читать любые буквы, которые мне попались. Прочитала правила эвакуации, рецепт бисквита, имя «Коля» на пальцах соседа и принялась за буклет, который торчал в кармане впередистоящего кресла. Там была лишь реклама и анонсы. Со скукой читаю, что в городе Н. проходит выставка под названием... Та-да-да-дам! Меня что-то подцепило и куда-то поволокло. Я поняла, что нашла и название будущего романа, и его главную идею. Как будто кто-то одним пальцем сыграл мелодию, вокруг которой можно и нужно написать целую симфонию. Но мелодия-то есть! Это мелодия любви, семьи, верности. Все! Больше ни слова.
Это будет совсем другая книга, нежели «Запасные крылья». Но в каком-то смысле опять про выбор, стоящий перед человеком. Про соблазн, медные трубы, долг и любовь.
Вы совмещаете серьезную академическую деятельность с писательством. Как вам удается переключаться между этими двумя ролями? Не мешают ли логика ученого и полет фантазии писателя друг другу?
Не могут помешать друг другу любимые вещи. Если меня освободить от всего и оставить только писательство, я ничего не напишу. Мне нужно передвигаться по жизни, как по чердаку, заставленному кучей вещей. Биться о них, проклинать и падать вечером от усталости. В таком состоянии я на что-то годна. В облегченной жизни мне трудно дышать, как в разряженном воздухе.
Я балдею от счастья, заходя в студенческую аудиторию. У меня почти все друзья из моего профессионального круга. Наука — не просто работа. Это стиль жизни, круг общения, своего рода наркотик. А писательство — счастливая возможность прожить еще одну жизнь. Я как будто перешла из двухмерного пространства в трехмерное, где живут мои герои. Две жизни — это же незаслуженная милость! Никому ничего не отдам!
И традиционный вопрос: что бы вы хотели пожелать нашим читателям, которые только собираются открыть вашу книгу?
Читателям я желаю, чтобы часы, проведенные с моими книгами, стали радостными и наполненными яркими эмоциями. Чтобы хотелось плакать, смеяться, кому-то позвонить со словами любви и прощения. Чтобы, когда книга закончилась, у вас проснулся зверский аппетит к жизни. Чтобы вы почувствовали себя сильнее, увереннее в своем праве на счастье и ощутили в себе силы это право отстоять. Чтобы вы закрыли книгу немного другим человеком, чем открыли ее.
В интернет-магазине «Читай-город» на книги Ланы Барсуковой действует скидка 25% по промокоду ЖУРНАЛ. Подробные условия смотрите в разделе «Акции».
