Рейтинги
Новый роман Маши Трауб «На память милой Стефе» — это удивительное переплетение детектива, семейной саги и эпистолярного жанра. Cтудент Савелий, живущий на границе Италии и Франции, получает необычное предложение: бесплатное жильё в обмен на разбор старых вещей, оставшихся от хозяина квартиры. Среди пыльных коробок он находит девичий альбом некоей Стефы, письма с загадками и намёки на давнее возможное преступление. Вместе с новыми знакомыми Савелий погружается в расследование, которое не только раскрывает семейные тайны, но и меняет жизни всех, кто к ним прикоснулся.
-15% На память милой Стефе 749 ₽ 884 ₽ Купить в ЧГ
Этот роман — о том, как прошлое помогает понять настоящее, как случайные люди становятся близкими, а старые письма оказываются ключом к новым отношениям между героями. Мы поговорили с Машей Трауб о её новой книге, о том, как рождались герои и почему истории из прошлого продолжают волновать нас сегодня.
«На память милой Стефе» — это смешение жанров: детектив, семейная сага, эпистолярный роман. Почему вы выбрали такой формат? Как он помогает раскрыть историю?
Мне всегда интересно пробовать разные жанры. Да и, как мне кажется, не бывает «чистых» жанров. Я всегда стремлюсь к их смешению. Мой любимый — трагикомедия. Смех сквозь слезы. Как в жизни. И точно такая жизнь скрыта в старых письмах, дневниках, девичьих альбомах, как в альбоме Стефы.
Альбом Стефы — один из ключевых элементов сюжета. Вы сами когда-нибудь находили подобные «артефакты» из прошлого, которые рассказывали историю чужой судьбы?
Собственно, с такой находки все и началось. Я разбирала семейный архив и увидела альбом. То есть я видела его много раз, даже пролистывала, но никогда не читала внимательно. Это настоящий семейный артефакт — девичий альбом гимназистки.
Кстати, ее так и звали — Стефания, Стефа. И все записи из альбома, описание рисунков, которые есть в романе, взяты именно из него. Так что они совершенно подлинные. Стефа и ее подруги-гимназистки, а также молодые люди, оставившие записи в альбоме, прекрасно владели несколькими языками, весьма неплохо рисовали, были начитаны и обладали незаурядным чувством юмора. Любовная линия тоже прослеживалась в записях. Мне оставалось лишь додумать историю, придумать их биографии и обстоятельства.
В романе много персонажей, и каждый по-своему помогает Савелию. Кто из второстепенных героев нравится вам больше всего?
Они все мне дороги. Но самые любимые персонажи всегда — дети и бабушки. Здесь тоже есть и мальчики-подростки, и «бабуля». Очень незаурядная женщина. Мне бы хотелось быть такой в старости.
Действие происходит на границе Италии и Франции. Почему именно это место? Как его атмосфера влияет на историю?
Если точнее, действие происходит в маленьком городке на границе. И это не какой-то придуманный сказочный городок, а самый настоящий. Около месяца я жила в таком. Так что описанные в романе дорожки средневекового города, орущая горлица, попугаи и все остальные пейзажи — тоже списаны с реальности.
Кстати, как и еще один персонаж — местный мясник. Каждый поход на рынок заканчивался для меня уроком аудирования, хотя я прилично знаю французский. Именно его фраза стала семейной шуткой. Когда он в очередной раз заговорил со мной, я вообще ничего не поняла. И он трагически заметил: «Стыдно не знать провансальского. Это же язык трубадуров». Теперь, если я что-то не успела сделать или сделала не так, или считаю, что не дотягиваю до идеала, говорю про себя: «Да, стыдно не знать провансальского». Эта фраза вошла в книгу.
Кроме того, мне интересно было погрузить своего главного персонажа, совсем молодого человека, в незнакомую для него среду, когда обстоятельства его прошлой жизни, Москва, разведенные родители стали бы лишь предисловием к становлению его характера и настоящему взрослению.
Письма, записи, альбомы — всё это материальные свидетельства прошлого. Как вы думаете, в цифровую эпоху мы теряем что-то важное, перестав писать бумажные письма?
Думаю, да, безусловно. Теряем навык каллиграфии. В том самом альбоме послания и пожелания написаны так, что хочется плакать от счастья и удовольствия — невероятные завитки над заглавными буквами, четкий почерк идеальные орфография и пунктуация. Не корючки-закорючки, которые мы оставляем на бумаге, потеряв навык.
В детстве письма были событием — их получение, чтение. Конверт, содержавший письма, предполагал тайну, приключение. Сколько они приносили радости — в них чувствовался живой человек, его эмоции, даже запах. Вместо эмодзи — рисуночек от близкого человека. А еще письма — это усилие. Пишешь от руки, редактируешь, переписываешь, зачеркиваешь, начинаешь снова. Это самодисциплина.
Потом нужно сходить на почту, наесться клея, облизнув конверт, правильно написать индекс по пунктирным линиям. Но самое большое счастье из моего детства — опустить письмо в специальный ящик, в эту щель. Я не дотягивалась, меня поднимала бабушка. Я очень переживала, что письмо исчезнет в этом ящике. Бабушка специально привела меня показать, как письма выгружают в специальные мешки.
В письмах нет современной оголтелости, когда можно написать отзыв, отклик, комментарий и забыть. Нет и легкости озлобленности, которую мы видим в сегодняшних «каментах» и социальных сетях. Письма предполагали некую вдумчивость. Что касается самого эпистолярного жанра, который я бесконечно люблю — то лучшие образцы, конечно, письма Чехова. И еще совершенно блестящая повесть Джейн Остен «Любовь и дружба».
В романе есть намёк на преступление. Почему вы решили добавить детективную линию?
Когда есть запутанная любовная линия, тем более, из прошлого, обычно предполагается некая тайна. Это не всегда детектив. Поиск ответов на вопросы и расследование — разные вещи. Я описываю как раз поиск ответов, чувства, мотивы тех или иных поступков. Но точно не преступление.
Одна из центральных тем романа — случайные люди, которые становятся семьёй. Насколько, по-вашему, важны такие родственные связи в современном мире?
Как и в предыдущем романе «Тропа желаний», я хотела рассказать о том, что близкими становятся не по крови, а по неравнодушию к чужой судьбе, по безотчетному желанию помочь тому, кто рядом. Мне хотелось рассказать, что детям, даже взрослым детям, в возрасте студентов, нужна помощь, забота, внимание. Человек не должен оставаться наедине с проблемами и горестями. И, если честно, это очень личное.
Мой сын уехал учиться в магистратуру в Италии. По видеосвязи я видела, как он похудел, как ему непросто приходится. И в Савелии, безусловно, собирательном образе, есть что-то от моего сына Василия. Мне хотелось, чтобы его окружали такие люди — добрые, готовые накормить, спросить, как он себя чувствует. Соседи, случайные знакомые, ставшие близкими друзьями. Отчасти так и случилось. Научный руководитель взял его под свою отеческую опеку. Женщина в агентстве по аренде недвижимости сделала все возможно и невозможное, чтобы найти Васе крошечную квартирку. Многие помогали. В книге есть фрагмент, когда Савелий вставляет табличку со своим именем в указатель имен на домофоне. Эту деталь я тоже списала. Вася прислал фотографию — его имя на такой табличке. Начало нового этапа в жизни.
Вы часто пишете о семейных тайнах и отношениях между поколениями. Что вас привлекает в этой теме?
Мне кажется, это самое важное в человеческой жизни. Иногда такие сюжеты путают с «бытом». Однако, как говорил Юрий Трифонов, который неизменно писал именно о таких семейных тайнах и отношениях между поколениями, это не «быт», это «бытие».
Какой эпизод в книге дался вам сложнее всего? Были ли моменты, когда история развивалась не так, как вы изначально задумывали?
Мои истории всегда развиваются так, как были задуманы. Я не верю в истории, когда персонажи начинают жить своей жизнью и диктуют авторам, куда они должны двигаться. Это к психиатру. Сложно давались диалоги, точнее, мне хотелось передать акцент, структуру речи в многоязыкой среде. Чтобы у каждого персонажа был свой собственный голос.
Если бы «На память милой Стефе» экранизировали, каким вы видите идеальный каст и атмосферу фильма?
С фильмами так не работает. В «Дневнике мамы первоклассника», уже вошедшем в Золотую коллекцию Мосфильма, меня, то есть моего персонажа, играет Светлана Ходченкова. Я, конечно, всегда мечтала быть длинноногой блондинкой, а не низкорослой брюнеткой, но это право режиссера — видеть именно так героиню. А в «Дневнике» героиня как никогда близка именно к моему собственному образу. А вот гениальная Елена Яковлева абсолютно точно передала образ бабушки, хотя внешне — полная противоположность нашей бабушке, персонажу книги. Я всегда считала, что фильмы и другие интерпретации моего текста — отдельное произведение. Которое позволяет книге не умереть, а подарить ей новую жизнь. Так что я за любые творческие проекты. Не стоит придираться к тем, кто видит несколько иначе и в соответствии с законами своего вида искусства.
После прочтения остаётся ощущение, что каждая вещь, даже самая незначительная, может хранить историю. Что бы вы хотели, чтобы читатели вынесли из этой книги?
Да, это так. Я люблю то самое бытописание. Для меня много значат детали интерьера, ручки на шкафах, чашки, тарелки, занавески. Описывая интерьеры, я понимаю, какие герои и как могут в них жить. Через старую сахарницу, десертную ложку можно рассказать целую историю. Но я не считаю, что книга должна что-то особое иметь в виду. Я просто рассказываю. Если мне удается развлечь читателя, подарить удовольствие от чтения, позволить читателю узнать самого себя, значит, я хорошо сделала свою работу.
Вы уже знаете, о чём будет ваша следующая история?
Это будет сборник рассказов, условно поделенный на, скажем так, тематические разделы. Рассказы о жизни, в том числе, кстати, мистические, чем-то напоминающие фольклор. Повседневные наблюдения и зарисовки. Все-таки рассказы, короткая форма, остаются моим любимым темпом повествования. Кстати, очень сложным. Иной раз написать рассказ в разы сложнее, чем роман. Зато, наверное, их легче читать.
