Посторонний человек, глядя на Татьяну Коган, не сразу догадается, что эта приветливая девушка — автор жестких остросюжетных психологических романов. Между тем, её книги из цикла «Чужие игры» заставляют вздрогнуть даже читателей с крепкими нервами. В своем эксклюзивном интервью порталу издательства «Эксмо» Татьяна рассказала о своей непростой творческой биографии и литературных принципах, которых она придерживается.
Очень часто сюжеты подсказывает автору личный опыт. Вы сами не принимали участие в игре, похожей на ту, что ведут герои романов из цикла «Чужие игры»?
Кто же в здравом уме признается, что принимал участие в подобной игре? Вот и я не признаюсь! Кто-то увидит в этой игре преступления, а кто-то — крепкую дружбу. А теперь выключите диктофон, и я расскажу вам правду.
Не могли бы Вы немного рассказать о своем творческом пути? С чего все началось?
То, что я стану писателем, я знала уже в раннем детстве. Меня с маниакальной силой тянуло к книгам. Одним из любимейших развлечений с пяти лет было бродить между стеллажами в книжном магазине и нежно гладить корешки. Пиком процедуры было выбрать приглянувшийся томик и деловито листать страницу за страницей, делая вид, что погружена в чтение. Продавцы уже узнавали странного ребенка в лицо и хихикали. Они абсолютно точно знали, что читать я пока не умею.
Дома я играла в библиотекаря. Сидела возле книжного шкафа и выдавала учебники воображаемым школьникам. В семь лет, едва научившись читать, я издала первую книгу. Она была размером с ладошку, склеена из клетчатых листочков бумаги, напечатана фломастером, оформлена в дизайнерских традициях Советского книгоиздания, — словом, чудо была, а не книга. Не так давно, ковыряясь в родительском гараже, я отыскала свою первую опубликованную книжку. Один уголок был немилосердно отъеден мышами, но в целом фолиант сохранился. Раньше все делали на века.
В целом я планировала начать писать на пенсии — когда обрету достаточно жизненного опыта и найду, что сказать читателям. Но когда тебя настигает кризис жанра, ты не очень-то следуешь своим планам. Журналистика и пиар мне надоели, а чем еще заняться, я не знала. Мне сильно помог Наполеон Хилл, который в своей книге «Думай и богатей» написал: «Когда вы не знаете, что делать, делайте то, что у вас получается лучше всего». Я попыталась последовать его совету, но в итоге последовала его примеру — и написала книгу. Оказалось, что и опыт имеется, и сказать есть что.
Есть ли в Вашей жизни другие увлечения и занятия, кроме литературы?
Сейчас я получаю второе образование в области здоровья, занимаюсь спортом, танцую танго, фотографирую. Раз в неделю выкраиваю время на волонтерство в приюте бездомных животных.
У каждого автора имеются свои ориентиры для творчества. Кто является для Вас литературным эталоном?
Артур Хейли и Стивен Кинг. Они в буквальном смысле заставляют меня цепенеть. В Хейли восхищает его журналистская точность и доскональное знание предмета. Прежде чем начать писать, он долгие месяцы изучал материал, беседовал с разными людьми. Его романы — это абсолютное погружение. А как он мастерски вплетает в сюжет десятки второстепенных персонажей, без которых картина была бы не такой красочной! Ух, я бы хотела хотя бы на один процент так умело прописывать нецентральные линии романа!
Стивен Кинг — это отдельная песня. Он гениальный. Остроумный, тонкий, умеющий нагнать такого саспенса, что руки холодеют. Всей душой не люблю жанр «ужасы», но не читать Кинга не могу. На мой взгляд, его проза безупречна.
Как бы Вы сами охарактеризовали жанр, в котором «работаете»?
Остросюжетный психологический роман — самое подходящее определение.
В серии «Чужие игры» фигурирует криминальный квартет — три мужчины и женщина. Хорошо ли Вы знакомы с мужской психологией?
Пожалуй, с мужской психологией я знакома лучше, чем с женской, как бы странно это ни звучало. Я росла со старшим братом, у которого не было от меня никаких секретов. Как и о чем думает противоположный пол, я начала понимать уже в детстве. Да и друзья-приятели у меня преимущественно мужчины. С ними легче.
Кто Ваш читатель? Каким Вы его видите?
Вижу его расплывчато. Но глубоко убеждена в его красоте и исключительных душевных качествах. И вкус на литературу у него отменный.
В Вашем новом романе «Мир, где все наоборот» звучит тема возмездия. Вы согласны с тем, что любое злодеяние рано или поздно наказывается?
Приятно верить в закон бумеранга и надеяться, что человек получает равноценное тому, что отдает миру. Но на практике зачастую оказывается иначе. Наказание настигает хороших людей, совершивших один плохой поступок. А те, кто поступает плохо ежедневно, нередко живут долго и счастливо. Думаю, все дело в том, что каждый имеет то, во что верит. Хорошим людям свойственно терзаться укорами совести, они раз за разом размышляют над совершенным и подсознательно хотят быть наказанными. Они знают, что поступили дурно, и предполагают, что им это так или иначе аукнется. Неудивительно, что расплата не заставляет себя ждать. Вот тебе и парадокс: хочешь избежать кары — не рефлексируй и не сомневайся.
Применительно ко мне Карма определенно работает. Но за других людей я говорить не могу. Мир слишком сложный для однозначных законов.
Ваши герои, Лиза, Глеб, Макс и Джек, — положительные или отрицательные? С одной стороны, их можно уважать за дружескую взаимовыручку, а с другой — они «за компанию» совершают циничные преступления.
Я предпочитаю книги и фильмы с однозначно положительными и однозначно отрицательными персонажами. Вот это — хороший герой, солнышко и умница, а вот это — злодей и наместник дьявола. Так удобнее и приятнее. Но писать, безусловно, интереснее сложные, пограничные образы. По общепринятым нормам Лиза, Глеб, Макс и Джек, конечно, герои отрицательные. Но с другой стороны, моральные нормы — штука довольно подвижная. Вчера любвеобильных женщин приковывали к позорному столбу, а сегодня им дарят бриллианты и берут замуж.
Знаете, как Шекспир говаривал: «Ничто не является хорошим или плохим — всё зависит от того, как мы смотрим на вещи». В чем-то герои серии «Чужие игры» негодяи, а в чем-то почти нормальные. Вон Макс, вроде запросто идет на убийство и при этом старушке помогает, животных любит, друзей не предает. Так что я бы не втискивала их в узкие рамки.
Не будут ли издаваться Ваши книги за рубежом России? Например, в Канаде?
Могу сказать только одно — против я не буду.
Не возникает ли у Вас, хрупкой представительницы слабого пола, желание написать легкий сентиментальный роман без убийств и насилия?
Без убийств пожалуй что и можно. Без насилия — ни в коем случае. Характер человека лучше всего раскрывается в критических ситуациях, и мне безумно интересно следить за подобными метаморфозами и развитием. Вы, наверное, могли заметить, что я довольно беспощадна к героям и терзаю их, как Тузик грелку. Но исключительно потому, что это позволяет как можно быстрее выявить их истинную суть. Загонишь героя в тупик и наблюдаешь, как он выкрутится, что предпримет. Смалодушничает? Проявит небывалую моральную стойкость? Ух ты, выдержал, смотри-ка, какой Рахметов. А если еще наподдать? Потянет? Или все, черта? А что за чертой делать будет? Процесс очень увлекательный, останавливаться не хочется. Наверное, легко догадаться, что сентиментальности я абсолютно лишена.