Прочти первым: «Самый близкий враг»

«Самый близкий враг» — психологический триллер английской писательницы Кары Хантер. В книге расследуется таинственное исчезновение восьмилетней Дейзи Мейсон, пропавшей прямо во время семейной вечеринки. Роман вызвал восторженные отзывы критиков и стал национальным бестселлером в Великобритании. Мы публикуем из него отрывок.

***

Крис Гислингхэм звонит в дверь, и мы замираем в ожидании на пороге. Крис нервно переминается с ноги на ногу. Не важно, какой по счету раз вы это делаете — привыкнуть к этому невозможно. А если привыкаешь, то пора уходить на покой. Я делаю несколько последних затяжек и осматриваю окрестности. Несмотря на то что сейчас два часа ночи, практически во всех домах горит свет, и на верхних этажах некоторых из них видны люди. На поросшей жиденькой травой со следами велосипедных шин обочине припаркованы две патрульные машины с включенными мигалками, и пара усталых констеблей пытаются сдерживать зевак на приличном расстоянии. Еще человек пять полицейских видны на ступенях соседних домов, где они общаются с соседями. Но вот входная дверь открывается, и я разворачиваюсь в ее сторону.

— Миссис Мэйсон?

Она массивнее, чем я ожидал. Щеки уже округлились, а ведь ей — сколько? — не больше тридцати пяти. Под кардиганом виднеется вечернее платье с американской проймой и леопардовым принтом тускло-оранжевого цвета, совсем не подходящим к цвету ее волос. Она оглядывает улицу, а потом плотнее запахивает кардиган. Правда, погоду трудно назвать холодной — днем было девяносто градусов.

— Я — детектив-инспектор Адам Фаули. Вы позволите войти? — спрашиваю я.

— Только снимите обувь. Ковер только что почистили, — сообщает хозяйка.

Никогда не понимал людей, которые покупают ковры кремового цвета, особенно когда у них есть дети, но сейчас не до споров. Поэтому мы сгибаемся, как пара школьников, и развязываем шнурки. Гислингхэм бросает на меня быстрый взгляд — около входной двери прибиты крючки для одежды с именами членов семьи. Под ними в ряд выстроена обувь. По размеру. И по цвету. Боже!

Удивительно, как тот факт, что вы сняли обувь, влияет на ваше самосознание. То, что я остаюсь в одних носках, превращает меня в зеленого новичка. Не самое лучшее начало.

Арка соединяет гостиную и кухню с баром для завтраков. Там находятся несколько женщин, которые перешептываются и суетятся вокруг чайника — их макияж выглядит унылым в немигающем неоновом свете. Члены семьи уселись на краю дивана, слишком большого для помещения гостиной. Барри Мэйсон, Шэрон и мальчик Лео. Ребенок сидит, уставившись глазами в пол, Шэрон пристально смотрит на меня, а взгляд Барри блуждает по помещению. Выглядит он как настоящий «папа-хипстер» — штаны-карго, немного слишком торчащие волосы, немного слишком кричащая рубашка, выпущенная наружу, — в тридцать пять лет такой внешний вид может быть и уместен, но по его седине я понимаю, что он на добрые десять лет старше своей жены. Которая, очевидно, отвечает в этом доме за покупку штанов.

Когда пропадает ребенок, человек испытывает бурю эмоций. Гнев, панику, отказ смириться со случившимся, вину... Все это я уже видел — или по отдельности, или в различных комбинациях. Но выражение, которое застыло сейчас на лице Барри Мэйсона, мне еще не встречалось. Я не могу его определить. Что же касается Шэрон, то ее кулаки так сильно сжаты, что костяшки побелели.

Я сажусь. Гислингхэм остается стоять. Думаю, он боится, что мебель может не выдержать его веса. Крис оттягивает ворот рубашки в надежде, что никто этого не заметит.

— Миссис Мэйсон, мистер Мэйсон, — начинаю я. — Понимаю, что сейчас вам нелегко, но нам необходимо собрать как можно больше информации. Думаю, что вам это уже известно, но первые несколько часов действительно решающие — чем больше мы узнаем, тем выше будут шансы найти Дейзи живой и невредимой.

— Не знаю, что еще мы можем вам рассказать. — Шэрон Мэйсон тянет за торчащую нитку на своем кардигане. — Мы уже всё рассказали другому офицеру...

— Знаю, но, может быть, вы согласитесь рассказать еще раз... Вы сказали, что сегодня, как всегда, Дейзи была в школе, а потом оставалась дома до начала вечеринки. Она не выходила на улицу поиграть?

Самый близкий враг Кара Хантер

— Нет. Она была в своей комнате наверху.

— А эта вечеринка — вы можете сказать, кто на ней присутствовал?

— Соседи. — Шэрон смотрит на меня, а потом на своего мужа. — Школьные друзья детей, их родители...

То есть друзья ее детей. А не ее собственные. Или их с мужем.

— И сколько же всего? Человек сорок? — предполагаю я. — Я не сильно ошибся?

— Ну не так много... — Женщина хмурится. — У меня есть список.

— Это нам очень поможет. Прошу вас передать его детективу-констеблю Гислингхэму.

Мой коллега на мгновение отрывается от своего блокнота.

— А когда точно вы в последний раз видели Дейзи?

Барри Мэйсон пока не сказал ни слова. Я даже не уверен, слышит ли он меня. В руках у него игрушечная собачка, которую он крутит не переставая. Я знаю, что дело тут в стрессе, но на нервы это действует здорово, как будто он пытается свернуть ей шею.

— Мистер Мэйсон? — окликаю я хозяина.

— Без понятия, — неясно произносит тот, сморгнув. — Может, часов около одиннадцати? Здесь все так перемешалось... Столько всего происходило... Сами понимаете — столько народу...

— Но то, что девочка пропала, вы поняли в полночь?

— Мы решили, что детям пора спать. Гости начали расходиться. Однако мы не могли ее найти. Искали везде. Позвонили всем, кто мог прийти в голову. Моя маленькая девочка, моя красавица...

Мужчина начинает плакать. Мне до сих пор трудно с этим справляться. То есть когда мужчины плачут. Я поворачиваюсь к Шэрон.

— Миссис Мэйсон, а вы что можете сказать? Когда вы в последний раз видели дочь? До или после салюта?

— Кажется, до. — Хозяйка неожиданно начинает дрожать.

— А когда он начался?

— В десять. Как только стемнело. Мы не хотели делать его слишком поздно. Можно влипнуть в историю. На вас могут пожаловаться в муниципалитет.

— Значит, последний раз вы видели Дейзи перед салютом. Во дворе или в доме?

— В саду. — Женщина колеблется и хмурится. — Она все время мелькала перед глазами. Настоящая царица бала.

На мгновение я задумываюсь, когда в последний раз слышал эту фразу.

— Дейзи была весела? Как по-вашему, ее ничего не беспокоило?

— Нет, ничего. Она восхитительно проводила время. Смеялась. Танцевала под музыку. Как любая другая девочка.

Я смотрю на брата пропавшей, заинтересованный его реакцией. Но ее нет. Он сидит на удивление неподвижно. И о чем-то думает.

— А ты когда в последний раз видел Дейзи, Лео?

Мальчик пожимает плечами. Он не знает.

— Я следил за салютом.

— Тебе нравится салют? — Я улыбаюсь ему.

Он кивает, но не смотрит мне в глаза.

— А знаешь, мне тоже.

Лео поднимает глаза, и в них мелькает подобие взаимопонимания, но потом его голова вновь опускается, и он начинает водить ногой по ковру, рисуя круги в густом ворсе. Шэрон протягивает руку и дотрагивается до его ноги. Та останавливается.

— Как я понимаю, боковая калитка в сад была открыта? — Я вновь поворачиваюсь к Барри.

Тот откидывается назад — и неожиданно переходит к обороне. Громко шмыгнув носом, вытирает его рукой.

— Не будешь же бегать к воротам каждые пять минут, чтобы открыть их, правда? Так людям легче проходить. И меньше грязи в доме. — Мэйсон смотрит на жену.

— Конечно, — соглашаюсь я. — Как я вижу, сад выходит на канал. А есть ли у вас калитка, выходящая на бечевник?

— Ни за что, — Барри качает головой. — Муниципалитет не разрешает. Но он никак не мог пройти оттуда.

— Он?

— Кто бы это ни был. — Хозяин дома опять отводит глаза. — Ублюдок, который забрал ее. Забрал мою Дейзи.

Я записываю слово «мою» в блокнот и ставлю возле него знак вопроса.