Под какую музыку читать классические книги
Представить себе жизнь современного человека без музыки практически невозможно. Колонки и наушники значительно облегчили жизнь фанатам мелодий и ритмов. А разнообразие стилей позволило каждому выбрать для себя что-то подходящее. В прошлые эпохи музыку тоже любили. Обучаться игре на различных инструментах дети из высших сословий начинали очень рано, а повзрослев, участвовали в балах и вечеринках, где играли оркестры.
Мы решили вспомнить, какие композиции звучали в эпоху Евгения Онегина, Наташи Ростовой и других героев школьной (и не только!) литературы.
«Кто интересуется танцами, тому ничего не стоит влюбиться», — писала Джейн Остен в романе «Гордость и предубеждение». В ее произведениях герои танцуют с завидной регулярностью, в противном случае — осуждаются за это обществом. Так, поведение мистера Дарси, не реагирующего на звуки оркестра, было признано «неприятным и отталкивающим», особенно на фоне мистера Бингли, который «был оживлен и любезен и участвовал в каждом танце».
Джейн Остен не оставила подробных описаний балов, но поскольку время действия ее романов — это конец XVIII века, то можно предположить, что в моде были контрдансы и кадрили.
Музыка, как и книги, сопровождает героя с начала и до конца произведения. Все, кто читал роман в стихах, знают, что Онегин «легко мазурку танцевал» и флиртовал с Ольгой во время котильона. То, что заглавный персонаж приезжает на бал, когда «музыка уж греметь устала», говорит о его намеренном и модном в то время опоздании, которое давало возможность пропустить скучный полонез и сразу попасть на кульминацию бала. Медленные композиции и столь же неспешные движения Онегин, как и Пушкин, видимо, не любил. Зато в быстрых танцах с удовольствием принимал участие. Ритмичная мазурка и игривый котильон давали возможность показать себя во всей красе.
Кстати, о мазурке. Если вы помните, у Толстого в «Анне Карениной» Кити ждала, что Вронский сделает ей предложение именно во время этого танца, считавшегося самым романтичным. На вальсе можно обнять партнершу, но из-за скорости нельзя переброситься и словом, в котильоне не предполагается объятие, но возможен тихий диалог, а мазурка сочетает в себе все преимущества своих «собратьев». Так что на протяжении всего XIX века дамы и кавалеры ждали ее с нетерпением.
Первый бал Наташи Ростовой тоже открывался полонезом («Польским») — и принес дебютантке массу разочарований. В отличие от Онегина, девушка не гнушалась чопорностью «Польского» и готова была танцевать все что угодно. Однако ее звездный час наступил уже после открытия, во время вальса. В начале XIX века он считался неприличным, но был желанным и любимым гостями балов.
«Князь Андрей любил танцевать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцевать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих».
Еще одной минутой славы Наташи Ростовой стал вечер в деревне у дядюшки. Танцевать «Барыню», в отличие от мазурок, полонезов, вальсов и прочих адаптированных для знати танцев, девушка явно не училась, но, видимо, слышала русские напевы от крепостных и пристрастилась к ним не хуже, чем к благородным звукам авторских произведений.
Раз уж мы вспомнили про народные мелодии, которые слушали литературные персонажи, то без гопака нам не обойтись. Его отплясывали на протяжении всех «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Так что просим любить и жаловать. И послушать перед прочтением сборника.
События в знаменитом романе Булгакова разворачиваются в конце 20-х, времени блюза, джаза и фокстрота. И хотя в СССР всеми силами пытались пресечь влияние «буржуазной» музыки, она все равно проникала в советское пространство. Так, в Доме Грибоедова перед известием о смерти Берлиоза играет фокстрот «Аллилуйя!» американского композитора Винсента Юманса. Он же звучит на Великом балу у Сатаны, который подозрительно похож на прием у американского посла, оставивший неизгладимый след в душе Булгакова.
И если в Советской России любовь к фокстроту была равносильна продаже души, то в США его танцевали много и с удовольствием. Именно этим занимаются на вечеринках герои «Великого Гэтсби». Роман пропитан джазовой и блюзовой музыкой. Так что, если надумаете читать, обязательно прослушайте хотя бы несколько композиций.