Рейтинги
Первые наставницы и первые, порой суровые критики своих детей, матери серьезно влияют на характер, поведение и выбор жизненного пути человека. Но когда речь заходит о знаменитостях, обычно забывается, кто их растил и воспитывал. Мы решили исправить эту несправедливость и рассказать, кем были матери пяти известных писателей.
Мария Ивановна Косьяровская, мать Николая Гоголя
Замуж Машеньку Косьяровскую выдали уже в 14 лет. Невеста была вдвое младше жениха и, по мнению современников, удивительно миловидна. Девушка родилась в семье почтмейстера Орловской губернии, но до венчания с Василием Афанасьевичем Гоголем-Яновским проживала в имении дяди в Кибинцах. Ее двоюродный брат был женат на внучке последнего польского короля Станислава Понятовского Ольге Дмитриевне, которая стала крестной одной из дочерей Марии.
Существует легенда, что после смерти двух первых сыновей Мария Ивановна еженедельно пешком проходила 30 верст до села Васильевка, где стояла Свято-Николаевская церковь, чтобы вымолить живого ребенка. Отсюда и имя писателя — Николай, в честь святого покровителя храма. Всю свою жизнь Мария Ивановна провела в имении под Полтавой, однако любимым времяпрепровождением набожной женщины были паломничества.
Исследователи творчества Гоголя полагают, что именно она заложила в писателе интерес к религии и мистицизму. Любовь автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки» к этнографическим описаниям тоже от нее: уже из Петербурга он писал матери и сестрам с просьбами собрать побольше сказок и легенд, рассказать о традициях и поверьях родного края, чтобы лучше проработать будущие повести.
Елена Александровна Закревская, мать Николая Некрасова
Елена Андреевна Некрасова (в девичестве — Закревская) тоже была связана с Польшей. Во всяком случае, так считал ее сын Николай Некрасов. Поэт вспоминал, что она с восхищением говорила об участниках восстания 1831 года в Польше, Украине, Белоруссии и Литве, а также была католичкой в детстве.
Однако замуж Елена Андреевна выходила уже крещеной в православие. Красавица из богатого дома, она влюбилась в деспотичного и азартного человека. Брак с Алексеем Сергеевичем Некрасовым, которому так противились родители, принес ей только разочарования и бедность. А подросший сын вспоминал о ней как о жертве грубой и развратной среды. Неудивительно, что именно мать, обладавшая хорошим образованием, вокальными данными и знанием языков, стала для будущего поэта проводником в мир искусства.
Некрасов посвятил Елене Александровне несколько своих стихотворений, среди которых «Рыцарь на час», «Последние песни» и «Мать». Однако исследователи его творчества утверждают, что образ этой несчастной и доброй женщины угадывается и во многих других текстах поэта.
Екатерина Осиповна Корнейчукова, мать Корнея Чуковского
Знаменитый писатель был незаконнорожденным, что сразу делало его человеком второго сорта в любой социальной группе Российской империи. Его мать служила горничной в петербургском доме известного врача Соломона Левенсона. С сыном главы семьи Эммануилом Соломоновичем у нее и случился роман. Отчасти потому, что брак между христианкой и иудеем не разрешался законом, а отчасти потому, что родители мужчины были против этого маргинального союза, отношения пара не узаконила. А через несколько лет после рождения Корнея Чуковского (тогда еще Николая Корнейчука) — рассталась. Левенсон женился на еврейке и уехал в Баку. А Екатерина Осиповна вернулась в Одессу.
«Быт она установила крепкий, никто не увидел бы в этой сильно нуждающейся семье признаков бедности — грязи, лохмотьев. Мама воспитывала нас демократически — нуждою», — писал в дневнике Корней Чуковский.
По предположению писательницы и журналистки Ирины Лукьяновой, изначально Екатерина Осиповна занималась шитьем, однако после того, как Николай переболел скарлатиной (его лечение почти разорило семью, зато помогло выжить гениальному поэту), занялась более выгодной, но и намного более тяжелой стиркой.
Эта женщина ходила с гордо поднятой головой, несмотря на то что двое «прижитых» детей поставили крест на ее репутации. Старалась одеваться не только опрятно, но и со вкусом. Воспитывала Николая и его старшую сестру Марусю одна. От денег бывшего сожителя она отказалась, но до конца жизни хранила у себя его портрет.
Александра Андреевна Бекетова, мать Александра Блока
Мать будущего поэта родилась в семье ученого-ботаника Андрея Бекетова и его жены, переводчицы Елизаветы Карелиной. Александра Андреевна тоже стала переводчицей и открывала русскоязычным читателям произведения Бальзака, Золя, Мопассана, Гюго, Жюля Верна и других авторов.
С первым мужем, Александром Львовичем Блоком, она прожила чуть больше года. Его тяжелый характер вынудил молодую женщину с ребенком на руках уйти из семьи. Александра Андреевна тяжело переживала вынужденную разлуку с сыном в 1907 году, когда уехала со вторым супругом в Ревель. Однако ни этот временный переезд, ни частые пребывания в санаториях (она страдала пороком сердца и нервными расстройствами) не ослабили ее связь с Блоком-младшим. В дневниках поэт писал «Мы с мамой — почти одно и то же...»
Удивительно, но в их отношениях не чувствовалась разница в возрасте. Александр и Александра всю жизнь были лучшими друзьями. Мать поощряла увлечение сына поэзией, вела в его присутствии литературные споры, вместе с ним открывала писателей самых разных направлений. А он, в свою очередь, поверял ей все душевные тревоги и влюбленности и сделал бессменной первой слушательницей своих произведений.
Розалия Кауфман, мать Бориса Пастернака
О матери автора «Охранной грамоты» и «Доктора Живаго» известно не так много. За год до рождения сына она переехала из Одессы в Петербург, была талантливой пианисткой и зарабатывала уроками музыки. Ее мужем стал академик Петербургской Академии художеств Леонид Осипович (Исаак Иосифович) Пастернак.
Оба супруга поддерживали в доме творческую атмосферу. Камерные концерты с участием Скрябина и Рахманинова, посещения таких художников, как Левитан, Ге, Нестеров, Дмитриев и Поленов, а также известных писателей, среди которых был Лев Толстой, не могли не оставить свой след в душе юного Бориса Пастернака. Все это нашло отражение в его творчестве.
При этом писатель считал, что, посвятив себя детям, Розалия Исидоровна отказалась от блестящего будущего на сцене. И, скорее всего, искренне ценил ее жертву.
«Это было в феврале, а в апреле месяце как-то утром мама объявила, что скопила из заработков и сберегла на хозяйстве двести рублей, которые мне и дарит с советом съездить за границу. Не изобразить ни радости, ни полной неожиданности подарка, ни его незаслуженности. Фортепьянного бренчанья по такой сумме надо было натерпеться немало. <...> Мамино самопожертвованье обязывало к удесятеренной жадности. За ее деньги следовало попасть еще и в Италию. Кроме того, я знал, что очень чувствительную долю поглотит вступительный взнос в университет и оплата отдельных семинариев и курсов».
