«Я считаю, что цензура помогает творить», – однажды сказал Мо Янь на одном публичном выступлении. Соглашаться с высказыванием или нет – решать творцам, но посмотреть, как грациозно писатель сам справляется с цензурой Поднебесной в своих книгах, очень хотелось.
Сначала о самом для меня интересном – о форме. Основа книги – игра слов и смыслов соответственно. Конечно, в оригинале наблюдать за этим интереснее, но, слава переводчику, межкультурному общению в пространстве текста способствуют качественные комментарии. Три слова-столпа, на которых держится игра: «ребенок», «кукла» – «лягушка» – «ва» (в произношении различаются только тонами, на письме отличаются одним ключом в иероглифе, проблемы возникают только с «ребенком» и «куклой» – тут уже поможет только контекст). Чтобы прочувствовать все кочки, где могла возникнуть двусмысленность по ходу повествования, особенно в переводе, придется вернуться к тексту как минимум еще раз.
Кстати о повествовании – в «Лягушках» присутствует несколько его пластов. Гениальным этот ход представляется именно в пьесе, так как здесь сложнее всего отличить правду от вымысла. Книга состоит из пяти писем драматурга Кэдоу («головастик») своему учителю и пьесы в девяти действиях. Письма – это подготовка драматурга к написанию пьесы, основной текст, поэтому я придерживаюсь мнения, что в отрыве от основной канвы она будет восприниматься искаженно и ограниченно. Если кратко говорить о пластах: Мо Янь пишет книгу, в которой рассказчик Кэдоу пишет письма, он же создает пьесу, в которой драматург Кэдоу пишет пьесу. Ну как, легче не стало? Что ж, придется прочитать самим, чтобы разобраться.
В Нобелевской речи автор говорил, что Кэдоу отчасти можно считать его прототипом, и какая же ирония сквозит в воспоминаниях драматурга, в которых он уже чувствует себя не крестьянином, не военным, а творцом! Вопрос о том, является ли он таковым на самом деле, остается открытым, но забавные сравнения, создаваемые в попытке «окультурить» свою речь, проскальзывают именно в последних письмах: «Беру с собой цифровую фотокамеру и помечаю каждое место, как оставляет метки собака, поднимая ногу». Узнали? Согласны?
О форме поговорили, что насчет содержания? Лукавить не буду, «Лягушки» приручились не сразу. Первое осознанное знакомство с китайской литературой как-никак. ХХ век, китайская глушь, политика «Одна семья – один ребенок». Тяжелыми оказались сцены деревенского быта. Голод, грязь, необразованность. И главное – две правды – государственная и народная. Мо Янь описывает конфликт как между людьми, так и совершающийся внутри одного человека, который встал на сторону системы, и теперь его не понимает даже родня. Всю книгу акушерка Вань Синь не останавливается не перед чем, выполняя приказы, ограничивая рождаемость в своей коммуне ценой жизни женщин и их семей. Сила ее характера пугает и восхищает, пока не становится понятно, что, уже будучи пенсионеркой, она слышит в кваканье лягушек.
Определенно знакомство с китайской литературой прошло крайне успешно и «Лягушки» займут почетное место на книжных полках.
Отзывы на книги автора Янь Мо
Необычное произведение, впрочем как и все прочие Мо Яня. Под слоем совершенно безумных событий и персонажей скрываются общечеловеческие проблемы, и проблемы внутренней жизни Китая в частности. Чиновничий беспредел в провинции, куда не может добраться головная власть, мании, фобии, помешательства - всё смешивается в один нереальный круговорот событий, от которого попеременно приходишь то в восторг, то в ужас. Книга хорошо подойдёт тем, кто интересуется Китайской культурой, а так же любителям магического реализма.
Страна вина... Это потрясающая книга... Ее стоит прочесть. Жизнь Китая изнутри, деревенская жизнь, обычаи, взаимоотношения... Ну и столько фантазии!!! Не соскучишься.
А еще обязательно надо читать "Сон в красном тереме", это классика китайской литературы. Это другой совершенно мир, и его интересно постигать...
Сложный роман, хоть я и предполагала, в каком ключе будет развиваться история Ло. Наверное, я даже не то, что не могу рекомендовать эту книгу к чтению, скорее, я бы не рекомендовала ее тем, кто, так сказать, не готов к чему-то подобному – роман может просто показаться странным и непонятным. Мне он таковым не показался. И несмотря на все ироничные моменты, смеяться мне отнюдь не хотелось. Люблю романы аллегории. Мо Янь же в этом деле просто мастер. Очень рада выходу нового романа, понравилось так же и оформление
Мо Янь был первым, кто поднял в литературе тему сокращения рождаемости в Поднебесной. И сделал он это с присущей ему жесткостью и правдивостью. Сложно поверить, что в общем-то лояльный к официальной власти человек смог написать такую страшную и жестокую книгу.
Кровь, секс, еда, снова кровь, опять секс... Мо Янь не стесняется физиологических подробностей и, на мой взгляд, это автор на «любителя». Но при внимательном чтении за брутальным сюжетом раскрывается удивительный мир китайской философии, попыток проанализировать свое прошлое и иронии над собственным народом.
Дети - цветы жизни
Пусть расцветают сто цветов.
Мао Цзэдун
Вряд ли в китайской традиции дети так связаны с цветами, как в нашей, не говоря о том, что приходилось слышать и такой вариант заглавной фразы: "дети - это цветы на могиле родителей". Но уж очень заманчивым показалось соединить тему детства с лозунгом про сто цветов, которым Учитель Мао призывал к гласности и критике: вы указываете Партии на ее недостатки - мы исправляемся. Не факт, при этом. что наши представления об исправлении совпадут. Интеллигенция поначалу опасалась, потом поверила, подставилась. Тут-то ее и накрыло культурной революцией. Не совпали взгляды.
О культурной мы читали в "Красном гаоляне" нобелианта, "Лягушки" открывают следующую страницу новой истории Китая. Принятый в 1979 году закон "Одна семья - один ребенок" призван был ограничить рождаемость, традиционно высокую в аграрных обществах. Двадцатый век с техническим прогрессом, победой над голодом, успехами фармакологии резко снизил детскую смертность. Перенаселёность климатически благоприятных Юга и Юго-Востока Китая грозила ресурсной катастрофой. Характер демографической политики из рекомендательного стал запретительным.
То есть, в точности противоположным стимуляционному современной России, где платят материнский капитал за второго и солидное пособие до трех лет на третьего. В Китае, согласно закону, рождение второго грозило штрафом, сопоставимым с нашим маткапиталом. Там много было всего: пропаганда контрацепции, разные методы стерилизации, аборты. На самом деле, это сработало и количество детей в семье за полвека снизилось с шести в среднем до трех детей на каждые две семьи.
Да и не был закон так уж непреложно суров. В северных провинциях двух детей разрешалось иметь, а в случае, если хотя бы один из супругов принадлежал к национальному меньшинству - и трех. В сельской местности разрешение на второго ребенка давали, если первой рождалась девочка. Можно было поехать рожать на Север, в этом случае в идентификационной карте ребенка были ограничения на получение некоторых социальных благ на Юго-Востоке. Можно было в родить Гонконге, куда китайцам не требовалась виза, а новорожденному автоматическое присваивалось гонконгское гражданства. Наука умеет много гитик.
Об этих нюансах Мо Янь не считает нужным упомянуть Понятно, драма о том, как правительство учинило геноцид головастиков, изрядно утратит в убедительности, примись он рассказывать, что пути обхода существовали, но герои предпочли головами таранить Вликую стену государственных установлений. Итак, акушерке Ван Синь, равно преданной своему ремеслу и своей Партии приходится взять на себя дополнительные обязанности, прямо противоположные приведению в мир новых людей.
Легко ли это? А сами как думаете? В одночасье оказаться в конфикте с друзьями, соседями, родичами, односельчанами, с самой своей внутренней сутью. Да, в помощь тебе государственная машина давления и подавления, твоя убежденность в правоте Мао - а все же. Стилистически роман исполнен в псевдоэпистолярном жанре, как серия писем драматурга к литературному наставнику с последовательным хронологическим изложением событий своего детства, ранней юности, взросления, утраты любимой жены, новой женитьбы и позднего отцовства. Завершает повествование пьеса-эпилог.
Основное событие - смерть первой жены, которую вынуждают к аборту на седьмом месяце, буквально угрожая сравнять с землей дом родителей, у которых она пряталась, и дома ближайших соседей. Этот кульминационный момент глубоко трагичен, жемчужина книги, наряду с шедевральным эпизодом поедания угля. Покажи, как сельские дети сначала принюхиваются к привезенной куче угля, потом пробуют на язык, раскалывают, жуют, а на следующий день у всего класса на уроках черные уголки рта и все непрерывно жуют - вкуснотища. Покажи такое, и не нужно объяснять, что жили голодно.
Мо Янь поразительно талантлив, и он рассказывает о малых мира сего, не имеющих голоса. чтобы говорить за себя. Такая последовательная гражданственная позиция заслуживает всякого уважения. Оставлю на совести автора неполное и неточное освещение вопроса, он на стороне сельской бедноты, на стороне женщин, и говорит от их лица. Однако вот эта лягушачья тема с претензией на глубокую метафоричность, она к чему?
К чему мильон терзаний с суррогатным материнством? Нас так подводят к выводу, что запреты порождают криминал и расшатывают мораль? Спасибо, понятно, хотя были законные и куда менее затратные способы обхода. Как коррелирует с романом история ресторана "Дон Кихот"? Намек, что борец за права униженных бывает принимаем за сумасшедшего, непонят и осмеян? Принято. А все же нет, это не "Красный гаолян"
Люблю романы аллегории. Мо Янь же в этом деле просто мастер. Очень рада выходу нового романа, понравилось так же и оформление
Очень сильная книга, после которой я очень долго отходила, меня прям трясло. Вы не найдете здесь присущего автору магического реализма, здесь вы найдете суровую и жестокую реальность.
О книге "Перемены"
Можно сказать, что книга китайского писателя Мо Яня «Перемены» попала ко мне волей случая. Привлекло меня в ней оформление, а потом уже название, аннотацию даже не прочла. Вышла книга в издательстве «Эксмо» в 2014 году, а за пару лет до этого писатель получил Нобелевскую премию по литературе. Честно говоря, наличие у писателя какой-либо премии скорее отпугивает, чем привлекает.
До этого момента с произведениями китайских прозаиков не сталкивалась. Где-то на книжной полочке есть сборник китайских сказок, в детстве зачитанный до дыр, а до серьезной литературы руки еще не доходили. Книга интересна и знакомство прошло удачно. И, в общем-то, есть повод еще что-нибудь «китайское» почитать.
Мо Янь рассказывает простую и незатейливую историю от первого лица. Сюжет построен без затей. Темп повествования спокойный и неторопливый. Читать легко, хочется узнать, что с героями будет дальше и где же зарыт смысл.
Читатель не участник событий, а лишь сторонний наблюдатель. Есть что-то личное, чем автор делиться не готов, и наверно, поэтому произведение получилось стерильным… никаких чувств, эмоций, а только действия. Повесть по объему невелика и, кажется, есть в ней некоторая недосказанность, незавершенность. Автор охватил огромный временной пласт и показал картинки из жизни китайской глубинки (так похожей на советскую).
Сложно сказать насколько повесть автобиографичная, однако, легко поверить, что Мо Янь делится подлинными зарисовками своего детства и юности.
Глупость напишу, но, советский грузовичок «ГАЗ-51» цвета хаки, он и есть главный инициатор всех переломных событий, в жизни героев. Он был недостижимой мечтой и менялся, старел, ветшал, а еще у него тоже был миг славы. (Хотя, какая слава с чужим капотом?) Грузовик важная сюжетная составляющая, символ. Он словно якорь и воспоминание, связующая нить между героями, между прошлым, настоящим и будущим.
Пересказывать сюжет дело неблагодарное, скажу только, что название «Перемены» подходит идеально. Эх, а если бы у этого произведения был эпиграф, то строчки из песни Цоя, подошли бы без сомнения. Меняется страна, меняется жизнь. Герои боятся перемен и поначалу цепляются за привычные вещи и образы, но все же идут дальше, изменяют свою жизнь и меняются сами (порой изменяя себе).
Возвращение уже повзрослевшего героя, в родные края, момент истины, все ему кажется маленьким и незнакомым. Встреча с первой любовью, словно пощечина, а откровения Хэ Чжиу момент прозрения.
Книги серии «Интеллектуальный бестселлер (мини)» привлекают и оформлением и содержанием. Я не покупаю, а беру в библиотеке – это гораздо удобней и выгодней получается. Обложка твердая, основной цвет белый, картинка содержанию соответствует, на обороте фото автора и парочка отзывов. Страницы плотные, шрифт крупный и четкий.
Хочется почитать что-нибудь новенькое, и загрузить мозг берите смело.
P.S И, на самом деле, Мо Янь это псевдоним, а настоящее имя писателя Гуань Мое. В переводе с китайского Мо Янь означает «молчи» («не говори»), к выбору псевдонима писатель подошел с фантазией и отдал дань цензуре. Только шесть произведений Мо Яня, переведены на русский язык. Не так много, но и не так мало, если учесть, что автор берет качеством, а не количеством.