S.N.U.F.F.
О книге
Роман Виктора Пелевина о глубочайших тайнах женского сердца и высших секретах летного мастерства.
Характеристики
Другие издания
То, что происходит в современной России уже давно принято называть «пелевенщиной». Намного логичнее было бы принять тот факт, что время формирует Пелевина, но вот уже на протяжение 23 лет как мы читаем его книги, можно было убедиться, что дело пахнет керосином, и, похоже, Пелевин один из создателей информационного киберпространства в котором мы живем.
Новый роман во многом повторяет предыдущие сюжеты Пелевина, хотя, судя по всему, это сделано умышленно, дабы мощный гипертекстовый трип захватил Вас с головой и кроме основной канвы, которая есть в тексте, в голове отдельно возникала какая-то бэкграундная реальность. Своеобразное полное погружение.
Как и толстая энциклопедия, S.N.U.F.F. в аннотации может иметь пометку «адресовано широкому кругу читателей». Подростки найдут здесь секс, наркотики и рок'н'ролл; люди среднего возраста могут заняться политической составляющей (в книге есть, на мой взгляд, чудесное сравнение «свобода как солнце – привыкать к ней надо с детства. Потом уже трудно»); люди, которые раздумывают над судьбами внешнего и внутреннего мира могут найти ростки философии всех эпох, часто мастерски между собой переплетенных (чего стоит хотя бы «инь-гегельянь»). Книга имеет разделение и по гендерному признаку: для женщин – любовь, для мужчин – война. И воспринять это все вместе в равной степени понимания может только сам Пелевин.
Один шутник в Интернете написал «Романы Пелевина можно не только читать, но и курить. Хотя если читать, торкает сильнее». Убедитесь сами. Расшифровка загадочного названия новой книги: «С.Н.А.Ф.Ф. – это сама жизнь, где в числителе любовь, а в знаменателе смерть. Такая дробь равна одновременно нулю и бесконечности – как и взыскующий ее Маниту».
Виктор Пелевин в степях УРКАины
Есть известный украинский анекдот о том, почему на рождественские праздники водку непременно следует закусывать винегретом. «Бо воно ж, куме, таке потім гарне на снігу — як вишиванка!».
Собственно, в эту пару строк вполне можно было бы уместить рецензию на новый роман Виктора Пелевина.
Торжественный замысел. Содержательный, во всех смыслах слова, результат.
Снафф — это понюшка, доза, первоначально — табачная. Это также кино- или видеозапись настоящего убийства человека (обычно женщины), сделанное с целью последующего распространения для развлекательных целей. Иногда — снятое случайно. В романе это аббревиатура — Special Newsreel Universal Feature Film.
Главный герой — Демьян-Ландульф Дамилола Карпов — словоохотливый и неуклюжий толстяк, дистанционный видеооператор, почти не покидающий пределы своей комнаты, но именующий себя «боевым летчиком» корпорации, снимающей новости и снаффы. Извращенцем его назвать трудно, потому что секс с пластиковой компьютеризированной куклой — одна из норм изображенного Пелевиным мира, таких людей там величают «пупарасы».
Именно людей, потому что оные живут в подвешенном над поверхностью земли гигантском городе-шаре, «офшаре» (свифтовская Лапута). Он называется Бизантиум. Внизу живут орки, ранее называвшиеся урками, потому что жили в Уркаине. А потом все перепуталось окончательно, пока не уравновесилось в виде отношений метрополии — наверху, колонии — внизу. Люди и орки устраивают ежегодные ритуальные войнушки в Цирке, где орков взаправду массово убивают ряженные в людей и чудовищ роботы, посылаемые людьми, а люди все это снимают с помощью летающих видеокамер. Использование газа приравнивается к использованию урана со всеми вытекающими.
Такой оригинальный двуединый мир. Жалко даже, что Уэллс своих «морлоков» и «элоев» придумал в 1895 году.
Две любовных линии. Первая — молодой орк Грым с его барышней Хлоей. Автор скромно намекает на один из пяти канонических греческих романов «Дафнис и Хлоя», напоминая, что он тоже классик, не хуже Лонга, заслуживающий анналов (с двумя «н»). Из подобных междустрочий, собственно, роман и состоит. Но об этом чуть погодя.
Вторая — упомянутый видеооператор со своей куклой-«сурой». Surrogate wife «западает» на орка и сбегает с ним из неумолимо деградирующего матричного «офшара» на воздушном шаре заниматься сексом в девственные леса и пустоши, которые, оказывается, уже не радиоактивны (как в польской фантастической комедии 1983 года «Новые амазонки»). Хлоя, подобраная в «офшар» респектабельным пиарщиком, быстро становится преуспевающей стервой, а посему красиво гибнет. Дамиола Карпов готовится рухнуть на Землю и погибнуть вместе со всем «офшаром». Эдакая Россия будущего, или, говоря пелевинскими языковыми выкрутасами, «Сросия».
Герой думает и разговаривает, как рефлексирующий подросток, компенсирующий пубертатную страсть к видеоиграм и порнографии обильным цитированием «Луркмора» и «Баш.орга». Его ближайшее окружение похоже на временно одетых персонажей «хентай». Словесность орков, определяющих будущее по священной книге «Дао Песдын», чем-то напоминает одновременно Симпсонов и «Южный парк». Отдельной розовой нитью в книге — постоянный стеб над вечно пожилыми феминистками.
«Очень своевременная книга», как сказал Ленин о романе «Мать» Максима Горького. Словарь «крылатых» выражений утверждает, что так отзываются «шутливо-иронически о скороспелом конъюнктурном сочинении».
Но книга действительно очень своевременная. Если тот же Ленин говорил о Льве Толстом как о «зеркале русской революции», то свежее произведение Пелевина — несомненные «дребезги» русской политической, художественной и нравственной культуры.
В былые времена, будучи членом Science Fiction Research Assoсiation, я читал в Оксфордском университете лекцию о динамике социально-политических аспектов в советской фантастике. Меня спросили о корнях ее диссидентства. Я ответил, что в двадцатые годы ХХ века образованные люди, поленившиеся эмигрировать (вроде графа Алексея Толстого, выдающегося российского интеллектуала, поэта, драматурга), вынуждены были пойти на литературную службу к новой власти. Того же Толстого, вне сомнений, сгноили бы на Соловках, не напиши он «Аэлиту» и «Гиперболоид инженера Гарина», заканчивающиеся всемирными революциями под руководством русского пролетариата. Евгению Замятину повезло больше. После критики, последовавшей за публикацией в 1929 году в эмигрантской печати фантастического антикоммунистического романа «Мы», которая привела к исключению из Союза писателей СССР и запрету публиковаться, Сталин разрешил ему эмигрировать. В истории жанра есть еще подобные примеры.
Все это сегодня не утратило актуальности. Напротив — тенденция еще ярче. С одной стороны, Пелевин написал талантливую кремлевскую заказуху с необходимой ритуально-политической канвой. Ни одно мало-мальски заметное произведение в России не обходится сегодня без «хохлосрача». Раньше не могло обойтись без реверансов в сторону компартии и ее вождей. А теперь презрительное сплевывание в сторону хутора Михайловского — такая же обязательная отметка о благонадежности русского писателя.
С другой, — этот отчаянный сдавленный вопль интеллектуала, не желающего разделять грустную советскую судьбу своих предшественников. Намекающего свободомыслящим людям: «Я свой, просто так сложилось, что мне предложили хорошую цену». И одновременно понимающего всю нелепость таких оправданий. От этой сдавленности духовность вырывается наружу через самые разные отверстия. «Грустно, когда любимый автор любовно опрыскивает мозг читателя мочой», — написала одна из росийских блогерш.
Пелевин — характерный пример русской интеллектуальной истерики в длинном перечне различных имен. Здесь и талантливейший Никита Михалков, и замечательный фантаст и украинофоб Сергей Лукьяненко, и даже «серый кардинал» Кремля Владислав Сурков (с его «Околоноля»). Эти и подобные им «воцерковленные говнометарии», прибегая к пелевинскому сравнению, предчувствуют и предвидят неизбежное «закручивание гаек» в нынешней России, сами непосредственно принимая в этом активнейшее участие. И вроде порой горько кручинятся от такой «маяковщины», но стреляться точно не будут. Не в чести такая самодеятельность, понадобится — власть пришлет кого надо. Конечно, в романе Пелевина ирония плотнейшим образом переплетена с самоиронией, и зажравшиеся «бизантийцы» в произведении отнюдь не милее тупых «орков».
Роман следует обязательно читать, потому что как минимум — нескучный, как максимум — многоуровневый. Множество скрытых и прямых аллюзий превращают книгу в занимательный интеллектуальный квест. Ехидные и едкие замечания об истинной природе отношений между мужчиной и женщиной — фактически отдельный философский трактат, достойный Отто Вейнингера. Замечательный слог и оригинальные постмодернистские выдумки (словом «маниту» в мире Пелевина обозначается одновременно верховное божество, монитор и деньги). Это и лубочная пародия на весь жанр постапокалипсиса в целом.
Текстом можно восхищаться. Автору нужно искренне сочувствовать.
Но потребляя этот культурный продукт, важно помнить: один раз его уже ели.
Олег Покальчук
Источник: zn.ua
О будущих «технологиях жизни»
Роман этот можно прочитать как социально-психологическую антиутопию, в которой гротескное изображение отдаленного будущего обнажает то, что только формирует сегодня наша цивилизация в качестве своих опорных точек. А можно — как философское эссе о феномене «индивидуального», уже не выступающего в качестве естественного оппонента «родового», — у Пелевина «индивидуальное», получив абсолютную свободу для развития, естественным образом ведет человека (человечество) к самоуничтожению, или, как минимум, к утрате экзистенциальных опор в жизни, и тогда включающиеся на определенном этапе механизмы инстинкта самосохранения предлагают человечеству рациональный вариант «спасения» — замену утраченных опор их муляжами, созданными с неимоверной технической изощренностью. И, соответственно, вопросы религии или, скажем, любви становятся исключительно вопросами новейших технологий, которые включают в действие выданного ими «продукта жизни» и самого человека в качестве комплектующей детали.
При всей как бы лихости — сюжетной, образной, стилистической — пелевинского романа, на чтении его не разгонишься, это текст для медленного чтения, предлагающий пошаговое — по мере развития мысли — разворачивание и усвоение философской метафоры, воплощаемой у Пелевина как раз этим многосоставным образом будущих «технологий жизни».
Сергей Костырко
Источник: russ.ru
Виктор Пелевин. SNUFF.
Николай Александров
Источник: echo.msk.ru
Про «SNUFF»
Книжки и правда были не все ровные. Одинаково хорошие книжки пишут только посредственности. И вот читаю как дружно долбают «SNUFF» и поражаюсь — никто за деревьями леса не видит! Никто не заметил, что книжка — про любовь. (У Пелевина вообще про это не часто.) Про то что она, как и Всевышний, иррациональна, непредсказуема и необъяснима. А как всегда точная и часто черная карикатура на мир, в котором мы живем — любимая игра мастера, орнамент, покрывающий занавес, за которым скрыто главное. И вот все обсуждают орнамент — за занавес не заглядывают.
Я не прав?
Еще, конечно, про конец мира. Кто же сегодня не пишет про конец мира? Только это уже не карикатура и не игра. Это предчувствие.
Боюсь, общее.
Андрей Макаревич
Источник: snob.ru
Сомелье ты мое, сомелье
Меланхолично смекаем: к середине текста аббревиатура получит крутую расшифровку. Кавээнную, но полнящуюся запредельной мудростью. Едем дальше — видим подзаголовок: утопия. Да не простая — с по-скандинавски перечеркнутым о и десятеричным i. Привычно констатируем: смеяться надо. Вернее, тонко улыбаться. Поджидаючи каскада германо-хохляцких реприз. И они будут.
В том числе отменно бородатые, например, про глобус. Но не остонадоевшей Украины, а переливающейся смысловыми оттенками Уркаины. Когда придет черед выкатиться этому глобусу, читатель уже приобыкнет и к оркам-уркам-уркаганам, и к пародийному обыгрыванию малоросской лексики и графики, и к абличительным шуточкам над гнусным глобализмом (офшарность тож). Все в порядке: не верьте погоде — наши календари никогда не врут. Будет нам и елка, и салат оливье, и «Ирония судьбы...» (первая, настоящая — с заливной рыбой и ценным веником), и поздравление президента (то ли нынешнего, то ли предыдущего-будущего). Не подкачал симулякр графа Т., по всем статьям превосходящий так называемый «оригинал», — снова подает нам (сами понимаете, кому) ананасовую воду. Стабильность. Весело, весело встретим... трам-пам-пам.
Не подумайте плохого — это не эквивалент какой-нибудь ненормативной лексемы, что пышным букетом украшают наш и без того праздничный стол (с ананасовой водой и, по удачному давнему слову Михаила Золотоносова, вяленьким цветочком). Это знак растерянности. Как ни стараюсь, а строптивое прилагательное «новый» вколотить в текст не могу. Дергается. Выскальзывает. Скользким хвостом по морде бьет. Как рыба, еще не ставшая заливной. Ничего, и не таких лаврушкой да желатином доводили до кондиции. Чай, смолоду запомнили: новое — хорошо (или плохо) забытое старое, праздники знаменуют стабильность. Годового цикла. И всех прочих. Диким орком быть надо, чтобы чаять чего-то нового. Вы еще скажите: живого!
Меня тут недавно в одном высокоученом сочинении «сосчитали». Там вообще-то про «критику» объясняют — советскую, постсоветскую и достигшую зияющих вершин под знаком «НЛО», каковое сей капитальный труд выпустило. За компанию и я под лошадь (или раздачу) попал — со всеми своими кричащими противоречиями и «кризисом самоидентификации». Мол, Сорокина с Пелевиным (и прочими Акуниными-Быковыми) ВПЗР именую ернически, а Солженицына и Астафьева (добавлю, грешный: Пушкина, Лермонтова и далее по списку) всерьез считаю великими писателями. Простодушные капустники Михаила Успенского (опять добавлю: еще и Льва Гурского, и Евгении Пастернак, и Андрея Жвалевского) взахлеб нахваливаю, а применительно к вышеисчисленным ВПЗР то же словцо произношу с брезгливой миной. Люблю тех писателей, которых люблю, а не тех, что PhD прописал.
И — слушайте, слушайте! — аки троечник, то и дело пересказываю рецензируемые опусы. Понял — начинаю перестраиваться. Возлюбить попсово-элитарную премудрость (художество тож) мне, вестимо, слабо, но от пересказа отказаться — запросто. Во всяком случае, если аттестовать надлежит очередной шеведр. Заодно можно похерить дешифровку политических намеков, киношных аллюзий, научпоповских наработок, лобовых реминисценций и каламбуров, достойных студенческой вечеринки. Кому не надоело — без меня ознакомятся.
Эсхатологизм, трагедию человечества, поиски веры, гимн торжествующей любви, мифопоэтику, претворение страдания в творчество и критику чистого разума (или общества потребления) в новогоднем гостинце «Эксмо» будут выявлять другие — братья по разуму мертвого автора, что в S.N.U.F.F именуются сомелье. У них с самоидентификацией, актуальностью, духовностью, матерщиной, баблом и дискурсопроизводством перебоев не бывает. При любой погоде.
Андрей Немзер
Источник: mn.ru
Наф-наф, ниф-ниф, S.N.U.F.F.
Мир книги «S.N.U.F.F.» невелик, он ограничен двумя мирами — верхним и нижним. Дольний называется Уркаиной, там живут урки, которых иногда также называют орками. Что сей мир — Россия, пояснять не надо, в тексте это несколько раз отдельно подчеркнуто.
Пелевинский текст, как всегда, полон пасхалок. Скажем, «Косая черта в расшифровке называлась „жижик“ в честь какого-то легендарного европейского левого мыслителя. Она, как объяснял словарь, разделяла частное и общее, которые дополняли друг друга». А бомбу для убийства гомосексуалистов изобрел орк Кутузов — отсылка к прошлогоднему скандалу с блогером, писавшим под таким же ником, которого уволили с его журналистской работы за гомофобные высказывания. Но это, конечно, не главное.
Читатель привык, что очередной роман Пелевина — это своего рода итоговая программа, новости за отчетный период с комментариями от эксперта, который пересказывает их эзоповым языком, а затем переосмысляет, используя свои познания в восточной мифологии и западной философии.
Ровно тринадцать месяцев Пелевин находится где-то в нашем миру, так себе и представляешь, как он подслушивает твой пьяный треп в кафе, из-за плеча подглядывает в твои книгу в метро, внимательно изучает распечатки твоих телефонных переговоров и уж точно 24 часа в сутки мониторит блогосферу и информационное поле. Чтобы в конце периода отчитаться перед тобой же: в этом году в ваш анамнез, гражданин читатель, добавились следующие психозы.
Новая работа Пелевина называется точно так же, как и роман Чака Паланика, — «Снафф», изданный в 2008 году.
Источник: mainpeople.com
Похожие книги
Электронная книга Аудиокнига Как мы с Вовкой. История другого лета. Книга для взрослых, которые забыли о том, как были детьми
Искрометный юмор, который будет близок и понятен и тем, что вырос в СССР, и, конечно, их детям. Сотни восторженных отзывов от любителей серии «Из детства. Озорные истории Андрея Асковда» В бумажной версии книга снабжена забавными иллюстрациями с нотками ностальгии и доброй порцией юмора. Долгожданное продолжение историй про Вовку и его брата. Неожиданное даже для самого автора. На третьей книге он хотел остановиться, но просьбы читателей, жаждущих продолжения, не позволили ему этого сделать. Неиссякаемая фантазия и безграничная детская жажда «причинить добро» и «нанести пользу» заставляют деда с бабкой снова быть в постоянно напряжении. Полет в космос, спасение хряка Борьки, детективное расследование пропажи козы. Что еще придумать для того, чтобы лето не прошло зря? Отзывы от читателей «Если у вас вдруг испортилось настроение, то смело открывайте истории про двух пацанов-проказников, и через минуту от вашей хандры не останется и следа!» «Чудесные истории для чтения детям, взрослым, а идеально — именно всей семьёй. Смеяться хором — это же и есть счастье».
Электронная книга Аудиокнига Возраст согласия
Атмосферная история «Лолиты» из Петербурга нулевых понравится фанатам книг «Моя темная Ванесса», «Райский сад первой любви», «Сезон отравленных плодов». Ксюша забегает в одну из желтоглазых панелек на окраине Петербурга. Там она живет с матерью — вроде бы, любящей и доброй, но временами срывающейся в алкогольную пропасть. Ксюша ходит в школу, пытается дружить, да все не с теми. Кто она? Наша соседка? Знакомая? Подруга? Однажды в ее жизни появляется Юра, он женат и старше ее на несколько десятков лет. Довольно быстро Ксюшу засасывает в топкое болото страхов и зависимостей. Обернутся ли эти чувства истинной любовью или же так и останутся попыткой заместить фигурой Юры зияющую дыру на месте отца? «Непрерывная дихотомия между детством и сексуальностью создаёт пронзительное чувство того, что девочку постепенно целиком вытесняет женщина. Это одновременно очень страшная и нежная книжка о совсем не каноническом взрослении в эпоху нулевых». — Люба Макаревская, писательница
Электронная книга Аудиокнига Лучшая версия меня
Странная штука — жизнь. В молодости мы торопим часы, а в какой-то момент эта поспешность сменяется желанием замедлиться. Мы вдруг обнаруживаем, что время летит неумолимо, стрелки часов крутятся все быстрее, отражение в зеркале расстраивает и порой даже вызывает страх. И что же делать? Смело идти вперед! Как? В своей новой книге, основанной на собственном жизненном опыте, Елена Ронина делится секретами: как быть счастливой в любом возрасте, как оставаться здоровой и любимой, и главное, как сохранить любовь к самой себе.
Электронная книга Аудиокнига Детский бог
14-летний Филипп проводит лето на даче Гирсов. Александр Гирс — гениальный кардиохирург и начальник отца, Полина — его красавица-жена, а дочь Вика… Вика — совершенство! Филипп влюблен, очарован всей семьей, их домом. Но одна ошибка в последний день лета — и этот дом отвергает его. Филипп годами следит за семьей Гирсов с расстояния. И делает все, чтобы однажды стать ее достойным. Пройдет 20 лет, и он получит приглашение. В тот самый дом. Только теперь ни он, ни его обитатели не покажутся ему идеальными. Скорее заложниками своих пороков, своих отвратительных тайн. Даже Бог сорвет с себя маску. А потом ловушка закроется.
Электронная книга Аудиокнига Провокатор. Загляни своим страхам в лицо
Книга от психолога, автора и прототипа главного героя сериала «Триггер» (1-й сезон) Сергея Насибяна. Высокооплачиваемый и успешный виртуоз провокативной психологии Сергей Вольский переживает кризис среднего возраста. Неожиданно для него возникает предложение, от которого впервые он хочет отказаться: ехать придется туда, куда зарекся не возвращаться никогда — на его малую родину. Сергей называет такую цену, от которой клиент точно откажется сам. Но он, точнее, она, соглашается! Водоворот событий: случайные встречи, атмосфера места, где Сергей провел свое непростое детство и откуда когда-то сбежал, новые знакомства и старые связи, — затягивают его на самое дно. Сможет ли Вольский, чей метод провокации всегда лихо, безжалостно, но результативно помогал другим, помочь себе? Выдержит ли встречу со своим глубинным страхом? Но главное — удастся ли ему разгадать многолетний секрет семьи, обратившейся к нему за помощью? Об авторах: Сергей НАСИБЯН ─ психолог, бизнес-тренер, коуч, программный директор Forbes Ontology, адепт направления провокативной психологии, автор и прототип главного героя сериала «Триггер» (1-й сезон). Проводит тренинги и семинары личной эффективности и бизнес-тренинги для крупных российских и европейских компаний. Яна ПОЛЯРУШ ─ член союза писателей «Союздетлит», писатель, издатель («Альтер Эго Бук»), кинорежиссер, сценарист.
Об авторе
Главное сегодня
Музы художников Возрождения
Рассказываем о судьбах женщин, изображенных на знаменитых полотнах
Объявлен шорт-лист премии «Деловая книга года в России»
В финал вошли пять изданий «Бомборы»
Тест: Какое вы из великих бедствий в «Благословении небожителей»?
На Netflix состоялась премьера сериала «Задача трех тел»
Все серии первого сезона выложили в один день