Цитаты из книги Собачье сердце

-Успевает  всюду  тот ,  кто  никуда  не  торопится.

-Голубчик ,  вы  меня  знаете ?  не  правда  ли? Я  - человек  фактов ,  человек  наблюдения. Я  - враг  необоснованных  гипотез.  И  это  очень  хорошо  известно  не  только  в  России ,  но  и  в Европе. Если  я  что-  нибудь  говорю,  значит  ,  в  основе  лежит  некий  факт , из  которого  я  делаю   вывод. И  вот  вам  факт : вешалки  и  калошная  стойка  в  нашем  доме.

- В  спальне  принимать  пищу  ,  - заговорил  он  немного  придушенным  голосом , -  смотровой   читать  ,  в  приемной  одеваться ,  оперировать  в  комнате  прислуги    а  в  столовой  осматривать ?  Очень  возможно ,  Айседора  Дункант  так  и  делает .  Может   быть  ,  она  в  кабинете  обедает ,  а  кроликов  режет  в ванной . Может  быть.  Но я  не  Айседора  Дункан!! -  и  вдруг  рявкнул  он,  и багровость   его  стала  желтой. _  Я  буду  обедать  в  столовой ,  а  оперировать  в операционной ! Передайте  это  общему  собранию , и  покорнейше   прошу  вас  вернуться  к  вашим  делам,  а  мне  предоставить  возможность  принять  пищу  там,  где  ее  принимают  все  нормальные  люди, то  есть  в  столовой  ,  а  не  в  передней  и  не  в  детской.

Учиться  читать  совершенно  ни  к  чему,  когда  мясо  и  так  пахнет  за  версту .  Тем  не  менее  ,  ежели  вы  проживаете  в  Москве   и  хоть  какие  -  нибудь   мозги    у  вас   в  голове  имеются  ,  вы  волей  -  неволей  выучитесь    грамоте ,  и  притом  безо  всяких  курсов .  Из  сорока  тысяч московских  псов  разве  уж  какой  -  нибудь   совершенный  идиот  не  умеет  сложить  из  букв слово  "  колбаса".

  Двум  богам  нельзя  служить ! Невозможно  в  одно  и то  же  время   подметать  трамвайные  пути  и  устраивать  судьбы  каких - то испанских  оборванцев !

- Еда ,  Иван  Арнольдович , штука  хитрая . Есть  нужно уметь ,  и  представьте  , большинство людей  вовсе  есть  не  умеют . Нужно  не  только  знать ,  что  съесть ,  но  и  когда  и  как. ( Филипп  Филиппович  многозначительно   потряс  ложкой .)И  что  при  этом  говорить , да-с !  Если вы  заботитесь  о  своём  пищеварении ,  вот  мой  добрый  совет :  не  говорите за  обедом  о  большевизме  и  о  медицине . И , боже вас  сохрани , не  читайте   до  обеда  советских  газет !

- Как это  вам  удалось  Филип  Филипович , подманить  такого  нервного  пса ? -  спросил  приятный  мужской  голос , и  триковые   кальсоны  откатились  к  низу. Запахло  табаком ,  и  в шкафу  зазвенели  склянки.   - Лаской - с. Единственным  способом ,  который  возможен  в  обращении с  живым  существом . Террором  ничего  поделать  нельзя  с  животным , на  какой  бы  ступени  развития  оно  не  стояло . Это  я  утверждал , утверждаю  и  буду  утверждать .  Они  напрасно  думают , что  террор им поможет . Нет-с ,  нет-с ,  не  поможет ,  какой  бы  он  ни  был :  белый  ,  красный  или  даже  коричневый ! Террор  совершенно  парализует  нервную  систему.  Зина!  Я купил  этому  прохвосту  краковской  колбасы  на  один  рубль сорок  копеек . Потрудись накормить  его, когда  его  перестанет  тошнить. ( стр.543)

«Хамство», – подумал Шарик, сидя в полутёмной ванной комнате, – «просто глупо…»
И около четверти часа он пробыл в ванной в странном настроении духа – то ли в злобе, то ли в каком-то тяжёлом упадке. Всё было скучно, неясно…
«Ладно, будете вы иметь калоши завтра, многоуважаемый Филипп Филиппович», – думал он, – «две пары уже пришлось прикупить и ещё одну купите. Чтоб вы псов не запирали».

«Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйдёшь, зачем лгать», – тосковал пёс, сопя носом, – «привык. Я барский пёс, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция… Бред этих злосчастных демократов…»

– Да что вы всё… То не плевать. То не кури. Туда не ходи… Что уж это на самом деле? Чисто как в трамвае. Что вы мне жить не даёте?! И насчёт «папаши» – это вы напрасно. Разве я просил мне операцию делать? – человек возмущённо лаял. – Хорошенькое дело! Ухватили животную, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются. Я, может, своего разрешения на операцию не давал. А равно (человек завёл глаза к потолку как бы вспоминая некую формулу), а равно и мои родные. Я иск, может, имею право предъявить.
Глаза Филиппа Филипповича сделались совершенно круглыми, сигара вывалилась из рук. «Ну, тип», – пролетело у него в голове.

На следующий день на пса надели широкий блестящий ошейник. В первый момент, поглядевшись в зеркало, он очень расстроился, поджал хвост и ушёл в ванную комнату, размышляя – как бы ободрать его о сундук или ящик. Но очень скоро пёс понял, что он – просто дурак. Зина повела его гулять на цепи по Обухову переулку. Пёс шёл, как арестант, сгорая от стыда, но, пройдя по Пречистенке до храма Христа, отлично сообразил, что значит в жизни ошейник. Бешеная зависть читалась в глазах у всех встречных псов, а у мёртвого переулка – какой-то долговязый с обрубленным хвостом дворняга облаял его «барской сволочью» и «шестёркой». Когда пересекали трамвайные рельсы, милиционер посмотрел на ошейник с удовольствием и уважением, а когда вернулись, произошло самое невиданное в жизни: Фёдор-швейцар собственноручно отпер парадную дверь и впустил Шарика...