Сундук снова ничего не ответил, но на этот раз громче.

Кровь всегда скажется и свое возьмет.

Есть у меня такая черта — целиком погружаться в панику в самые неожиданные моменты. Не тогда, когда опасность реальна, а когда она умозрительна.

Смотреть произведения новичков всегда непросто. Особенно когда они так себе, а их автор приютил тебя и обогрел.

И тут до него дошло: обыщи хоть все закутки – не найдешь ни капитана, ни матросов, хотя в машинном отделении рокочет двигатель. Замерев на месте, он вдруг подумал, что можно перегнуться через борт в носовой части, а там рука сама нащупает выведенное свежей краской имя корабля: «ПРОЩАЙ-ЛЕТО».

А ведь это дурацкое занятие – лежать в земле, сложа руки, согласны?

Нам никогда не будет так классно, как сейчас. Вырастешь – станешь грабителем и поймаешь пулю, или еще того хуже: заставят тебя ходить в пиджаке, при галстуке, да и сунут за решетку Первого национального банка! У нас один выход – остановиться! Не выходить из этого возраста. Расти? Не больно хотелось! Вырастешь – надо жениться, чтобы тебе каждый день скандалы закатывали! Так что: сопротивляемся или нет?

Смерть — это когда уплываешь на корабле, а вся родня остаётся на берегу?

Я их убью добротой

Часы! Это они отравляют и губят жизнь, вытряхивают человека из теплой постели, загоняют в школу, а потом и в могилу!

Ирландцы… Из самой малости они складывают целую гору: выдавите последнюю унцию веселья из цветка без лепестков, беззвездную ночь, день без солнца. Одно семя, и вырастет лес, с ветвей которого можно стряхнуть гигантские плоды разговоров. Ирландцы? Шагните со скалы и… вы провалитесь вверх!

Я оглянулся и увидел, что за моей спиной неслышно крадётся туманное облако Мэнни, его тёмно-серый, как китайский лаковый ларец, похоронный "роллс-ройс". Я услышал, как задняя дверь чмокнула резиновыми дёснами и бесшумно распахнулась, выдохнув холодное облачко кондиционированного воздуха. Сам размером с эскимо на палочке, Мэнни Либер выглянул из своего элегантного холодильника.

В одной радиопередаче я слышал, как она рассказывала о своей способности укрощать змей.
Эта плёнка, что с шуршанием проходит через её руки, скользит между пальцами, извивается и мелькает.
Это время, что проходит лишь затем, чтобы повторяться снова и снова.

Фриц Вонг вывинтил из глаза монокль и опустил в нагрудный карман рубашки - словно бросил монету, чтобы запустить какой-то внутренний автомат.

- Кларенс. Бедный, глупый, зависимый, одинокий, безжизненный, бессемейный сукин сын. Ни жены, ни любовницы, ни друга, ни любовника, ни собаки, ни свиньи, ни картинок с девчонками, ни мужских журналов. Ничего! Даже плавок никогда не носил! Все лето в длинных трусах! Кларенс. Господи.

И вид у них был такой, словно они позируют для фотографии на пропуск в вечность

Подвести итог жизни некоторых людей очень просто - эта жизнь все равно что стук хлопнувшей двери или кашель, раздавшийся на темной улице. Вы выглядываете в окно, а улица пуста. Тот, кто кашлянул, уже исчез.

Если человеку нравится жизнь, если он способен получать удовольствие от каждой минуты, проведенной на этой земле, если он умеет находить для себя радости даже в мелочах, то он молод, какие бы цифры не были написаны в его паспорте.

Странная и непостижимая вещь – любовь! Она существует в этом мире столько же, сколько живет человек, но до сих пор остается загадкой.

Почему вдруг люди решили, что физическое проявление любви – греховно?

Если уж ангел порой не ведает что творит, что уж тогда спрашивать с простых смертных.

Как бы прочно и уверенно себя не ощущал, всегда надо помнить о том, что ты, в конечном счете висишь в воздухе над пропастью.

Есть на свете только одна страшная беда – смерть. Все остальное обратимо. Со всем остальным можно бороться.

Твои воспоминания замечательны и уникальны тем, что именно они и составляют твою индивидуальность…

Дня рождения всегда долго ждёшь, и когда он наступает, как бы ты его ни проводил, хоть буднично, хоть на работе, без всяких вечеринок, всё равно есть ощущение праздника. Тебе звонят друзья и знакомые, поздравляют, желают всего хорошего, говорят тёплые слова, дарят цветы и подарки. И ты чувствуешь себя нужным, любимым, хорошим, на душе тепло от сознания, что ты приятен и дорог стольким замечательным людям…

Больше всего на свете я хочу убить эту сволочь… вру, – усмехнулся он. – Больше всего на свете я хочу видеть тебя счастливой. Значит, я забуду о нем. Забуду, что хочу убить его и что он вообще есть на свете.

– Она согласилась на свидание?
– В какой-то степени… – с некоторым смущением признал Корнелий. – Правда, само слово «свидание» не прозвучало. Но я не сомневаюсь, что оно подразумевалось!
– А что прозвучало?
– Прозвучало, что некому выволочь из подземного перехода старый диван, который загромождает комнату. Но это, разумеется, только повод! Она влюблена в меня как кошка! – сказал Корнелий и, насвистывая, ушел.
– Вы много знали влюбленных кошек? Я – ни одной! – задумчиво произнесла Улита, любившая цепляться к словам.

Ничего.Не.Понимаю.Главное,себя не понимаю.

Полное затмение сердца,понимаете,да?

"-Я не доллар,чтобы всем  нравится"

Когда тебе больно, не корчи из себя страдающего героя. Нужно или плакать в голос, или терпеть.

Вот так. Все было прекрасно, пока они могли смеяться надо мной и чувствовать себя умниками за мой счет, но теперь они оказались ниже кретина, над которым вдоволь поиздевались в свое время. Удивительным ростом своих способностей я заставил их "Я" сильно уменьшиться в размерах и вытащил на свет божий все их недостатки. Я предал их, и за это они возненавидели меня.

Почему все твердят мне, что я становлюсь человеком? Я был человеком всегда, даже до того, как меня коснулся нож хирурга.

До семи лет, живя в мире Природы, в Земном канале дети спокойно видели все эти энергетические структуры и даже играли с ними. Присмотритесь к своим  малышам, когда они играют самостоятельно. С кем они разговаривают, советуются, спорят?
Теперь же, когда включается Космический канал, а именно аналитический вариант жизни, дети хотят знать: «Кто это такие странные существа и объекты, как их зовут, что им надо, что они делают?» В этом возрасте повторяется вариант почемучек, только уже в Космическом варианте, но когда взрослые заявляют, что ничего нет, детям становятся страшно. Раз одни видят Их, а другие нет, значит, Они пришли за ним, и ребёнок пугается.
Страница 103

Кроме того, он испытывал перед Ягодкой что-то вроде вины, которую порой испытывают думающие русские горожане перед всей остальной необустроенной Россией. У него вон горячая вода и поликлиника под боком, а здесь дома гниют, жители разъехались, церковь доживает. Он ощутил прилив сил и тягу к пусть умеренному, но самопожертвованию.

Оглядевшись, я нашел тебя, и ты стала моим лучшим другом. Ты научила меня улыбаться, оживила мое сердце. Миля за милей ты вгрызалась в карьер по имени Бен, разглаживала шрамы, разбирала завалы, в которых гибла моя душа. Ты первой сложила меня из кусочков. Когда пришло время любить, ты научила меня ползать, ходить, бегать, а потом на пляже, под луной, борясь со встречным ветром, во время пятимильной пробежки, обернулась ко мне, оборвала путы, связывавшие мои крылья, и научила меня летать. Я перестал чуять под собой землю.

Уж коли висишь на краю могилы, так прыгай.

Вот и давайте бороться! Мы же видим, чего от нас хотят взрослые: расти, учись врать, мошенничать, воровать. Война? Отлично! Убийство? Здорово! Нам никогда не будет так классно, как сейчас. Вырастешь – станешь грабителем и поймаешь пулю, или еще того хуже: заставят тебя ходить в пиджаке, при галстуке, да и сунут за решетку Первого национального банка!

Конечно, все люди умирают, но когда придет моя очередь, я скажу: нет уж, спасибочки.

Для меня самое главное - не переставать удивляться.

В такие дни, после грозы, когда волны улеглись и небо очистилось, она всегда чувстовала себя счастливой. Я наблюдал это несколько раз. Она весь день не прикасалась к спиртному, проводила время в море, и можно было надеяться, что однажды она не вернётся.

— Скажите ему, его сестра в аду, причем дважды, пусть пришлет святой воды. Ну, проваливайте! У меня своих дел полно.
— Каких примерно?
— Сблевать.

— Заткнись. Известно тебе, тупой ублюдок, что я тебя люблю?
— Известно.
— Я все еще люблю тебя, господи помилуй, несмотря ни на что, гад ты эдакий. Неужели такова женская доля?

Ни в чем не сомневайся. Просто будь.

- Сумасшедшие вселяют в меня надежду... ...Это те, кто решил остаться в этой жизни... ...Они настолько любят жизнь, что не разрушают её, а возводят для себя стену и прячутся за ней. Они притворяются, будто не слышат. Притворяются, будто не видят, но они видят. Их сумасшествие говорит: "Я ненавижу жить, но люблю жизнь. Я не люблю правила, но люблю себя. Поэтому, чем ложиться в могилу, я лучше найду себе убежище. Не в алкоголе, не в кровати под одеялами, не в шприцах и не в дорожках белого порошка, а в безумии. В собственном доме, среди своих стен, под своей безмолвной крышей"... ...Смелость оставаться живым и здоровым, а если устанешь и нужна будет помощь, лекарство всегда под рукой - безумие...
... Если бы тебе пришлось выбирать между триллионами лет жизни во тьме без единого луча солнца и кататонией, разве ты не выбрал бы последнее? Ты по-прежнему мог бы наслаждаться зелёной травой и воздухом, пахнущим разрезанным арбузом. Прикасаться к своему колену, когда никто не видит. И всё это время ты бы притворялся, что тебе всё равно. Но тебе настолько не всё равно, что ты выстроил себе хрустальный гроб и собственноручно его запечатал... ...Я спрашиваю себя: зачем выбирать безумие? Чтобы не умереть, - отвечаю я. Любовь - вот ответ. Все наши чувства - это проявления любви. Мы любим жизнь, но боимся того, что она с нами делает. Итак, почему бы не дать безумию шанс?

- Эти диваны, - ответил я. - Такие низкие, что с них трудно встать.

- Я люблю тебя.
- Такая любовь в рай не приведет.
- Нет, - согласился я, - зато проведет сквозь тьму.

Центр мира может быть где угодно.

- Почему женщинам всегда самим приходится просить руки у мужчины?
- Потому что мы трусы и всего боимся больше, чем вы.

Морж шел дальше. Устрицы следовали за ним.