Рейтинги
Все мы помним желтый Петербург Достоевского и уютную, как «старый домашний халат», Москву Льва Толстого. Но столицами география русской классики не ограничивается. Нижний Новгород, Тула, Екатеринбург и многие другие города так или иначе попадали в поле зрения писателей.
Когда, как и по какому поводу мы и решили выяснить. И начнем свое литературное путешествие с Казани.
«Мои университеты»
Исторически этот город стал местом, где сошлись западная и восточная культуры, которым необходимо было понять друг друга. Это взаимопонимание не всегда гладко, но приходило благодаря образованию. В первой трети XVIII века открылась Славяно-латинская школа, позже превратившаяся в Духовную академию, а в 1758 году появилась первая в России провинциальная гимназия, в которой учился писатель и общественный деятель Сергей Аксаков:
«Нельзя без удовольствия и без уважения вспомнить, какою любовью к просвещенью, к наукам было одушевлено тогда старшее юношество гимназии. Занимались не только днем, но и по ночам. Все похудели, все переменились в лице, и начальство принуждено было принять деятельные меры для охлаждения такого рвения. Дежурный надзиратель всю ночь ходил по спальням, тушил свечки и запрещал говорить, потому что и впотьмах повторяли наизусть друг другу ответы в пройденных предметах. Учителя были также подвигнуты таким горячим рвением учеников и занимались с ними не только в классах, но во всякое свободное время, по всем праздничным дням».
Сергей Аксаков, «Воспоминания»
В 1771 году в Казани были открыты первые медресе (мусульманские школы при мечетях), а в 1786-м — Главное Народное училище. Третий по старшинству русский университет тоже Казанский, но о нем чуть позже.
Литература и история
Кремль был построен уже после того, как город перешел во владение Руси. Все татарское население выселили за пределы посада — так образовалась слобода, с уникальной архитектурой и неповторимой атмосферой. В начале XX века о ней писал Горький:
«На чтениях было скучно, хотелось уйти в Татарскую слободу, где живут какой-то особенной, чистоплотной жизнью добродушные, ласковые люди; они говорят смешно искаженным русским языком; по вечерам с высоких минаретов их зовут в мечети странные голоса муэдзинов, — мне думалось, что у татар вся жизнь построена иначе, незнакомо мне, не похоже на то, что я знаю и что не радует меня».
Максим Горький «Мои университеты»
Бурное развитие слободы пришлось на 1767 год, после приезда Екатерины II, которая лично сняла все ограничения на строительство каменных мечетей. Этот маленький татарский ренессанс прервало восстание Пугачева, изуродовавшее город.
«Я приехал в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо домов, лежали груды углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня привезли в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города».
18 октября 1781 года Екатерина II утвердила герб Казани, а в 1782-м был подготовлен первый для города регулярный (генеральный) план застройки, который определил его развитие на полтора века. Казань конца XVIII столетия можно представить благодаря заметкам Александра Радищева:
«Восшед на самую вершину оной, открывается великолепное зрелище... В правую сторону видны были извивающиеся протоки Казанки, близ коих на холму из среды круглых древесных развесистых вершин, иссунувшися, возвышалися главы церквей Зилантова монастыря; позадь его видна была Казань. Впереди всего белая стена кремля с бойницами; подле кремля впереди простиралося строение, домы, коих верхи уравнивали отдаленность. В заду и между ими возвышалися только храмы, молитве посвященные».
Александр Радищев «Дневники»
Важным «приобретением» XVIII века для города стал постоянный театр, который был открыт в 1791 году. Именно в Казанском театре Сергей Аксаков влюбился в это искусство:
«Билеты были взяты заранее; мы вошли в кресла и сели вместе в первом ряду. Давали оперу “Колбасники”. Боже мой! Как я был счастлив! До сих пор вижу перед собой актера Михайла Калмыкова в главной роли старого колбасника; до сих пор слышу, как актер Прытков поет с гитарой, то есть разевает рот, а за кулисами пела вместо него актриса Марфуша Аникиева:
Предмет драгоценный Души распаленной, Услыши, что пленный Гласит к злой судьбе...
«А вот уже с лишком пятьдесят лет прошло, как я видел этот спектакль, и с тех пор даже не слыхивал об опере “Колбасники”. Воротясь домой, я от души поблагодарил моего наставника и с удовольствием услышал от него, что сегодняшний спектакль был награждением за мое благоразумие и что если “Колбасники” не развлекут меня, то от времени до времени мы будем ездить в театр. По правде сказать, “Колбасники” очень занимали и даже развлекали меня, но я всеми силами старался скрывать свое впечатление и, с помощью свежей необыкновенной памяти, я так хорошо продолжал свое ученье, что Григорий Иваныч ничего не мог заметить. В непродолжительном времени я увидел на театре “Недоросля”, “Ошибки, или Утро вечера мудренее”, оперу “Нина, или Сумасшедшая от любви” и драму Коцебу “Граф Вальтрон”. С каждым днем росла и крепла во мне любовь к театру. Я выучил наизусть виденные мною на сцене пиесы и находил время, незаметно для моего воспитателя, разыгрывать перед самим собою все роли в вышесказанных пиесах, для чего запирался в своей комнате или уходил в пустые, холодные антресоли».
Ну а в 1804 году свершилось одно из главных событий в культурной жизни города — открытие Казанского университета. Его сильнейшим направлением долгое время было востоковедение.
«Ежели России назначено, как провидел великий Петр, перенести Запад в Азию и ознакомить Европу с Востоком, то нет сомнения, что Казань — главный караван-сарай на пути идей европейских в Азию и характера азиатского в Европу. Это выразумел Казанский университет. Ежели бы он ограничил свое призвание распространением одной европейской науки, значение его осталось бы второстепенным; он долго не мог бы догнать не только германские университеты, но наши, например Московский и Дерптский; а теперь он стоит рядом с ними, заняв самобытное место, принадлежащее ему по месту рождения».
Александр Герцен «Письмо из провинции»
В XIX веке Казань росла и развивалась, влюбляя в себя не только жителей империи, но и иностранцев. Город не оставил равнодушным и автора «Трех мушкетеров» — Александра Дюма-старшего.
«Увиденная с дамбы Казань словно поднимается из глубин огромного озера. Открываясь взору со своим старым Кремлем, она являет собою зрелище самое фантастическое. На подступах к Казани мы прошли огромную протоку под названием Булак. Я не знаю ничего более живописного, чем длинная цепочка деревянных домов, которые выстроены по ту сторону Булака, и сотнями окон каждый вечер загорается огонек, создавая подобие праздничной иллюминации».
Александр Дюма-старший «Дневники»
Однако несмотря на большое количество путешественников, железная дорога на Казань была построена только в 1896 году. До этого всем желающим посетить город приходилось добираться речным транспортом или терпеть тяготы сухопутной дороги.
«...это четырехдневное путешествие было не без пытки. Погода стояла знойная, июльская. <...> Нас на первых же порах покрыла густая пыль, вздымаемая нашим “дилижансом” и другими встречными и обгонявшими нас бричками и телегами.
Нам троим сидеть было тесно. <...> От этой тесноты мы в первый же день возненавидели друг друга, глядели в разные стороны и не говорили между собой. <...>
По лицам у нас струями лился пот, пыль липла к струям и изукрасила нас узорами. В первые же сутки мы превратились в каких-то отаитян. На второй день совсем почернели, а на третий и четвертый на щеках у нас пробивался зеленоватый румянец.
Подъезжая к Казани, мы говорили уже не своими голосами и не без удовольствия расстались, сипло пожелав друг другу всякого благополучия».
Иван Гончаров «На родине»
Новое время
В лихолетье войн и революций Казань стала одним из главных центров борьбы и пережила то же, что и многие другие места в России. Ее жгли, грабили, разрушали, за нее боролись белые и красные, мирные люди покидали ее и вновь возвращались.
В рассказе «Гадюка» Алексей Толстой рассказывает о пожаре на улице Проломной (ныне ул. Баумана) и эвакуации военного госпиталя.
«Ночью весь госпиталь был разбужен. Бегали доктора, санитары, волокли узлы. Сидели на койках испуганные больные. За окнами раскатывалась бешеная ругань. В Казань входили чехи. Красные эвакуировались. Все, кто мог уйти, покинули госпиталь».
Алексей Толстой «Гадюка»
История Казани богата и разнообразна, мы вспомнили лишь те события, которые нашли отклик в классической литературе. Однако при всех изменениях и волнениях вечным остается одно: Казань, по словам Гузели Яхиной, это место, где «татары и русские, а также другие народы мирно уживаются вместе».
