Рейтинги
Четверг, 15 мая 1958 года
Здание Высокого суда Глазго было достроено в тот год, когда Наполеона победили при Ватерлоо. Пол, скамья и отделение для присяжных из дуба, стены — простая дранка и штукатурка. Акустика в помещении отличная.
Тяжелое дыхание Уильяма Уотта, натужные звуки, которые издают четверо несущих его полицейских, наполняют возбужденный, захваченный происходящим зал.
Уотта вносят в суд на носилках. Он прибыл в санитарной машине, и в боковой части зала стоит его врач, внимательно наблюдая за ним.
Прошлой ночью в Горбалзе Уотт разбил свою машину. Он направил ее прямо в стену. Его колено распухло, шея болит, но настоящие страдания мистеру Уотту причиняет жалость к себе. Мистер Уотт мог бы даже заплакать, думая о себе. Он считает, что если б только люди знали, как это ужасно, они могли бы быть к нему немножко добрее.
После аварии прошлой ночью, когда доктор спросил, как он себя чувствует, Уотт попытался правдиво ответить, но в 1958 году у мужчин нет подходящих слов для описания своих чувств. Доктор неправильно его понял и подумал, что Уотт страдает от ужасной физической боли, а теперь тот слишком смущен, чтобы признать правду. Ему приходится подыграть выдумке, сделав вид, будто он тяжело ранен, но он хороший актер.
Полиция обвинила его в том, что он вел машину в состоянии опьянения. Это уже не в первый раз. Когда дело дойдет до суда, он лишится прав. Даудолл велел Уотту сделать в суде заявление о своей невиновности, чтобы эти новости об аварии оставались sub judice (еще не решенное, находящееся на рассмотрении суда (лат.) — прим. ред.) до тех пор, пока не закончится суд над Мануэлем, и никто о них не услышал бы. Даудолл прилагает все усилия, чтобы вызвать сочувствие к мистеру Уотту, потому что случившееся с Уильямом Уоттом — ужасно. Он заслуживает того, чтобы его допросили снисходительно.
Уотт и его фаланга полицейских добираются до свидетельской трибуны. Уотт слезает с носилок и с трудом поднимается по ступеням. Наверху для него поставили сиденье. Лорд Кэмерон спрашивает, не нужна ли резиновая подушка для его колена? Уотт со слезами принимает предложение.
Вздрагивая, он поднимает руку, чтобы принести клятву, и повторяет ее с нелепой торжественностью.
М. Дж. Гиллис задает вопросы, и вот какую историю рассказывает Уотт: был воскресный вечер, начало второй недели его ежегодного праздника ловли рыбы на муху. Жена и дочь не захотели поехать с ним. Им обеим не нравилась рыбалка. Его жена Мэрион поправлялась после операции на сердце.
Поэтому он один, останавливается в отеле «Кэрнбан», в девяноста милях езды от Глазго. Он проводит ночь воскресенья в комнате отдыха отеля. Мистер Уотт, мистер и миссис Лейтч, владельцы отеля, и его товарищ по рыбалке мистер Брюс закатывают «неплохую вечеринку». Уотт прислуживает за стойкой бара. Кое-кто поет. Всем, похоже, очень весело. Они пьют пять или шесть часов, до часу ночи. Потом Уотт и мистер Лейтч стоят у задней двери, куря сигары и наблюдая, как снаружи бегает черный лабрадор Уотта, Куини. Когда собака возвращается в отель, они добираются до своих постелей.
После этого Уотта видят в 8 часов в столовой, где он завтракает.
В это самое время служанка отеля приходит на работу и видит снаружи его машину. Ветровое стекло покрыто инеем.
После завтрака Уотт отправляется рыбачить. Некоторое время спустя на берег реки прибывает такси; шофер выходит и манит его к себе. Озадаченный Уотт бредет по воде к берегу. Что происходит?
Он нужен в отеле. Миссис Лейтч, хозяйка отеля, хочет срочно с ним повидаться. Уотт не может представить себе, зачем, но знает — пришли очень плохие новости.
Долгое падение Твердый переплет
Всхлипывающая миссис Лейтч встречает его у дверей. Она говорит бессвязно, ее слова сбивают Уотта с толку. Сперва он думает, что с дочерью миссис Лейтч произошел ужасный несчастный случай. В конце концов женщина садится, переводит дыхание и говорит: «Звонил по телефону из Глазго ваш брат Джон. Журналисты явились в его булочную, задавая странные вопросы о вашей жене и о вас. Джон позвонил в полицию, чтобы выяснить, что происходит. Ему сказали: ваша жена мертва.
Ваша дочь мертва.
Ваша свояченица мертва.
Убиты в вашем доме.
Застрелены из пистолета.
В своих постелях».
Уильям продолжает качать головой. «Нет, это ошибка. Моя жена Мэрион? Это не так. Прошлой ночью в моем доме не было трех человек. Моей свояченицы не было там прошлой ночью. Вчера вечером я звонил домой, и Вивьен точно сказала мне, что останется на ночь у соседки, Дианны Валент. Все это ошибка».
Миссис Лейтч звонит Джону Уотту и передает трубку Уильяму. Джон говорит Уильяму, что Мэрион мертва.
Вивьен мертва.
Маргарет мертва.
«Убиты в твоем доме. Застрелены из пистолета. Немедленно приезжай домой».
Мистер Брюс приходит в отель и видит, что Уильям очень сердит из-за отвратительной ошибки. Ему нужно отправиться в Глазго и разобраться в этой чепухе.
Уже совсем взбешенный, Уотт садится в машину. Мистер Брюс настаивает на том, чтобы поехать с ним, потому что думает: Уильям слишком расстроен, чтобы вести машину без риска.
— О, какая глупая суета из-за всей этой ахинеи!
Спустя одну безрассудную милю езды Уильям останавливается на обочине и признает, что не в состоянии вести машину.
Они медленно ведут «Воксхолл» к полицейскому участку Лохгилпхеда. Добрый полицейский садится за руль машины Уотта и везет его и мистера Брюса в Александрию, городок в предместьях Глазго. И тогда начинаются проблемы Уотта, потому что там он встречается с детективом-сержантом Митчеллом.
Уотт — странный человек. Он всегда был странным, говорил неуместные слова, на него накатывали неуместные настроения, но раньше это никогда не было важным в глазах закона. Внезапно это становится важным.
Детектив-сержант Митчелл считает его очень странным. Уотт ни с того ни с сего улыбается, все время заявляет, что он в порядке, хочет сам вести свою машину и злится на полицейских Глазго за то, что те совершают «большую ошибку». Митчелл начинает подозревать Уотта и записывает кое-что из того, что тот говорит в машине. Он записывает такие замечания:
«Вы не увидите, как я пролью хоть одну слезу».
«Вы же не думаете, что это сделал я, верно?»
«Я знаю эту дорогу как свои пять пальцев».
На суде защитник Уильям Грив спрашивает Уотта, не сделал ли он эти заявления в машине, потому что у него была нечистая совесть?
Тот заявляет суду:
— У меня в жизни не было нечистой совести. За всю свою жизнь я не совершил плохого поступка. Я никогда не делал ничего дурного.
В заседании наступает пауза. Люди поворачивается на сиденьях и ухмыляются друг другу. Даже юристы находят забавной такую крайнюю напыщенность. Они улыбаются, приподняв брови, записывают это для своей копилки «военных историй»: «За всю свою жизнь я не совершил плохого поступка».
Уотт, похоже, чувствует, что сказал что-то очень неправильное, но не уверен, что именно, и пытается обвинить кого-то другого.
— В любом случае все это ложь. Точно так же, как и слова Митчелла. Он — лжец.
Стоять перед судом и называть полицейского лжецом в 1950-х годах — полный скандал. Офицер полиции мог бы стоять на свидетельской трибуне и заявлять, что он — трамвай, а зал гадал бы, не говорит ли он в некотором смысле, во многих отношениях, чистую правду. У Уотта были веские причины подозревать полицейских, но из-за своего храброго высказывания он потерял сочувствие зала.
М. Дж. Гиллис делает несколько попыток снова сделать его симпатичным. Он спрашивает Уотта, не предупреждал ли его как-нибудь детектив-сержант Митчелл, что собирается показать, когда они прибыли к дому. Уотт моргает, загоняя обратно слезы.
— Нет, — говорит он сдавленным голосом. — Он не делал никаких предупреждений.
