25 апреля, 2017

Прочти первым: «Игра в “Городки”»

Отрывок из автобиографии Юрия Стоянова

Мы публикуем отрывок из автобиографической книги Юрия Стоянова «Игра в “Городки”».

(Разговор по скайпу с Александром Жуковым — первым продюсером «Городка»)

— Саня, привет! Это я — Стоянов. Звоню, как договаривались.

— Здравствуй, Юрочка!

— Ты где сейчас?

— Мы сейчас с детками путешествуем по Испании: с Канар, где живем постоянно, перебрались на пароме в Валенсию, потом заехали в Куэнку, Новый год встретили в Мадриде, переехали в Толедо, а сейчас добрались до Арчены — под Мурсией.

— Ну и память у тебя, контрразведчик!

— Профессиональная.

— Саня, а какая у нас тобой разница во времени?

— Приблизительно два с половиной года. Но меня лично это не очень напрягает!

— Смешно... А по часам?

— 3 часа.

— Санечка, я сейчас книжку дописываю. Помоги! Хочу восстановить в памяти самое начало «Городка». Ты же наш первый продюсер! Плюс ты у нас, как в том анекдоте — «мальчик с феноменальной памятью»...

— Давай, спрашивай, начальник!

— Саня, учитывая твое прошлое, можно написать, что косвенно (в твоем лице) «Городок» был создан Комитетом государственной безопасности?

— Ты с ума сошел?! Перестань. Даже просто как фигура речи не прокатит!

— Подожди. А ты задолго до нашей встречи уволился из КГБ?

— В 91-м, во время путча. Года за два, получается... Так, стоп! Я тебе, как журналист, скажу: вот ты ляпнешь где-нибудь или напишешь про это по глупости, и из всей твоей книжки журналюги сделают только один вывод — он же станет и названием статьи — «У истоков создания “Городка” стоял КГБ!» И понесется!

— Ладно. А ты как туда попал? Напомни. Ты что заканчивал?

— МГУ. Журфак. Потом Высшие курсы КГБ. Насмотрелся фильмов — надо сказать, хороших: «17 мгновений...», «Мертвый сезон».

— А что за смешная история была про прапорщика-каратиста? Помнишь, ты рассказывал?

— А, да... Я же все время карате увлекался. Начал еще в МГУ, а когда поступил на Высшие курсы, там отобрали всех, кто занимался самбо, дзюдо, каратэ, рукопашным боем... в общем, сформировали такую отдельную команду из нас. И отдали под начало прапорщика — ну, назовем его Федосеенко...

— Не, лучше Пилипчук!

— Твой любимый персонаж! Хорошо, пусть будет Пилипчук... Был он такой классический прапорщик, который прошел Афган, всю жизнь в спецназе проработал, и все говорили: «Чувак! Это не тренер — это такой садист, он будет над вами измываться, чморить и все такое!» Позже оказалось — милейший человек, добрейший парень и вообще душа любой компании. Но естественно, он очень любил показывать всякие приемы, особенно гордился своей невероятной растяжкой, — а он действительно «растянут» был очень здорово, садился на все шпагаты мыслимые и немыслимые. Сам он был небольшого росточка, метр с кепкой, но ногами доставал до чего угодно, то есть реально красиво работал. И вот он, значит, построил всех нас. Все стоят такие, слегка офигевшие, потому что первая тренировка. Ну, прапор ходит вдоль строя, мы стараемся ему в глаза не смотреть. Он спрашивает:

— Кто со мной будет работать в паре?

Все думают: «На фиг, на фиг!» и глаза в потолок. И вдруг в спортзал заглядывает его жена — а жена служила в этой же воинской части, где-то там в бухгалтерии. Она вошла, в руках авоськи с продуктами, говорит:

— Володь, ты домой-то собираешься?

А он ей:

— О, Маш, заходи, иди сюда. А то тут одни сцыкуны собрались!

Ставит ее по центру зала и говорит нам:

— Смотрите, как надо бить маваши!

А это такой угловой удар с замахом ноги сбоку. И — он в сапогах, он их никогда не снимал на тренировке, говорил, что надо привыкать работать в реальной обстановке: «Вы же не будете босыми на улице драться», — и он решил красиво удар зафиксировать, как, знаешь, спортсмены делают: поднять ногу и остановить в миллиметре от соперника. Он, значит, крикнул «Й-я!», и четко вошел носком сапога ей в висок и четко зафиксировал! И она, как стояла посредине зала, так с авоськами в руках, лицом вперед и ушла плашмя... Ну, мы в строю сразу обделались по полной программе, потому что если чувак не пожалел собственную жену — вусмерть просто... Сумеречное было такое настроение. На тренировки ходили потом с посеревшими лицами. Правда, Пилипчук пострадал больше всех, потому что жена подала на развод, не могла стерпеть такого позора — лицом вниз опустил при всех! Они полгода где-то потом мирились...