Рейтинги
Этим летом в издательстве Inspiria выйдет роман «Путешествия Лейлы» начинающей российской писательницы Дании Жанси. В нем рассказывается о героине из мира пиара и крупных фэшн-проектов, она много путешествует и работает, не привязывая себя к конкретной точке на карте.
-17% Путешествия Лейлы 964 ₽ 1159 ₽ -17% В корзину Контент 18+
Однажды Лейла приходит в себя в незнакомой ей клинике. Все говорят, что ей нужно восстановиться, ничего толком не объясняя. Со временем становится понятно, что с окружающей ее действительностью явно что-то не так: там нет интернета, самолетами доставляют лишь грузы, да и политические режимы стран совсем не те, которые она знала. Лейле предстоит разобраться как с новым для нее миром, так и с самой собой.
Дания, в «Путешествиях Лейлы» вы конструируете мир-перевертыш, в котором многое отличается от нашей привычной реальности, но какие-то параллели все же есть. Какой цели вы хотели добиться этим ре-изобретением?
Мой первый роман — своего рода оммаж «Путешествиям Гулливера», где автор отправлял героя в страны Лилипутов, Великанов и так далее, чтобы подчеркнуть некие социальные проблемы и особенности родной для себя Англии.
В «Путешествиях Лейлы» немного другая оптика, так как протагонист — экспат с международной карьерой, не привязанный ни к одной из культур. И целью фантасмагорической части было подсветить социальные проблемы нашего мира, которые при всех различиях повесток и менталитетов часто на удивление схожи.
Расскажите подробнее о концепции global nomad?
Концепция скорее применима к выходцам из западных стран, это осознанный выбор жизни без привязки к географии, определенному культурному коду, материальным накоплениям и так далее.
Лейла — скорее, global nomad в силу обстоятельств. Во-первых, ее родители из совершенно разных стран и культур, во-вторых, она как экспат жила и работала еще и в других странах, постоянно находится в командировках и поездках. Да, кстати, главная часть ее самоидентификации как раз связана с работой в пиаре, хотя самой героине эта профессия уже не нравится. В книге Лейла недоумевает, что и в новом перевернутом мире, где ну все другое, она или ее двойник, тем не менее, тоже пиарщик.
Как на ваш взгляд, получившийся роман больше о мире как вещи в себе или о человеке в этом мире?
Интересный вопрос. Думаю, роман как раз скорее о мире как наборе иллюзий, которые присущи каждой маленькой или большой социальной группе, народности, да и тем же экспатам или глобальным кочевникам, которым как раз кажется, что они из всех этих культурных пузырей-иллюзий вышли. И каждый сам выбирает иллюзию, в которой жить и которой самоопределяться — наверное, в этом смысле мой роман о человеке в мире.
Я знаю, что какая-то часть из профессионального мира Лейлы — не выдумка, а описание вашего опыта как пиар-менеджера. Как много в героине еще от вас? Может быть, манеры, взгляды, характер?
Да, я сочиняла эту историю, уже больше десяти лет проработав в коммуникациях в разных странах и индустриях. На момент, когда писала первые черновики Лейлы, я скорее уже подвыгорела на работе в пиаре, поэтому делилась всем как есть, пользуйтесь возможностью, ха-ха.
Безусловно, в героине есть что-то от меня. Хотя я скорее конструировала персонаж на опыте некоторых друзей и коллег из Дубая, настоящих людей мира и не всегда в силу выбора, а просто рожденных в смешанных семьях и с детства живущих в разных странах. При этом я сделала героиню и выходцем из постсоветского пространства, было интересно, как в таком жизненном сценарии будет чувствовать себя она.
Воспоминания о путешествиях Лейлы часто базируются на моем личном опыте, но я пыталась как бы увидеть те же страны и ситуации ее глазами. И еще дала ей некоторые черты или манеры, которые раздражают меня в себе же прошлой или иногда настоящей.
А какие ее качества вам точно не нравятся?
Навешивание ярлыков, при том, что сама героиня считает себя такой глобальной, гуманной и мультикультурной; примеривание на себя то и дело белого пальто.
Есть ли у вас любимые персонажи или вы всех любите (или не любите) одинаково?
Я до сих пор влюблена и в доктора Даниэля, и в Ханну, как бы они себя не повели в романе, так было и когда писала самый первый черновик. Кармелита кажется самой уязвимой, у меня перед ней почему-то чувство вины и желание оберегать. Давида я в чем-то списывала с мужа и наших первых лет вместе, поэтому он для меня особенно дорог, конечно. Лейлу просто хорошо понимаю. С каждым персонажем свои взаимоотношения, наверное.
Долго ли вы придумывали тему, на которую хотите писать или это шло изнутри?
Я какое-то время ходила с задумкой романа и даже коротким планом, потом взяла отпуск, уехала на далекий остров в Африке и написала первый черновик за месяц на марафоне NaNoWriMo. Но это была только сюжетная часть, на тот момент, если бы довела до ума, скорее получился бы роман в жанре альтернативной истории.
К рукописи вернулась только через несколько лет, когда переехала обратно в Россию. Мне хотелось как-то записать, зафиксировать сумасшедший опыт прошлых лет жизни скорее в самолетах и разных странах, чем где-то конкретно, столько всего самого необычного я видела, не имея возможности и времени как-то эти впечатления переварить. Так роман стал совсем другим.
По Джорджу Мартину существуют писатели-архитекторы и писатели-садовники. Садовники пишут потоком, ничего не планируют. У архитекторов сначала всегда план, они прописывают заранее каркас сюжета и поэпизодный план, а потом уже наращивают текст. К какому типу вы бы отнесли себя?
Я обожаю все планировать. Но первый роман писала скорее потоком, удивляясь действиям героев, пока сама же печатаю. Рукопись переделывала еще несколько раз, много чего меняла и в структуре тоже.
Второй роман пишу уже по-другому, медленно, с невероятно подробным поэпизодным планом, я бы даже назвала это первым черновиком в саммари.
Так работать оказалось комфортнее, хотя первый роман я бы никогда не написала, не поставь тогда себе целью дописать черновик в любом виде, но за месяц.
Какие книги, фильмы и другие произведения культуры повлияли на вас как автора? Возможно, вы вдохновлялись чем-то в написании романа?
Ох, первый черновик этой истории я писала так давно. Тогда у меня была бесконечная смена людей, впечатлений, информации, знаний — вдохновением была непосредственно жизнь, мир.
Наверное, в чем-то направили те же «Путешествия Гулливера» Свифта. Я путешествовала по Ирландии и много слышала и про писателя, выходца из этой страны, и про сложное отношение ирландцев к англичанам. В той поездке купила англоязычную версию этого его романа, перечитывала, наслаждаясь иронией над устройством жизни в Англии несколько веков назад, как это все тонко вшито в роман. В детстве и на русском языке я всего этого не считывала, конечно.
На межъязыковые эксперименты в первом романе вдохновили книги Водолазкина, мечтала хотя бы с небольшой долей такого же мастерства показать восприятие мира, когда мыслишь сразу и на русском, и на английском.
Скорее уже на последних черновиках равнялась на Пинчона, Франзена, Делилло, хотя куда мне до них. Их посоветовала, кстати, российский писатель и преподаватель Ольга Брейнингер, так получилось, что она видела рукопись на разных стадиях на писательских форумах и в сообществе КЛКВМ, и сильно повлияла и на рукопись, и на мотивацию в принципе все это доделать и довести до уровня, который меня саму будет удовлетворять.
Из книг, в которых набирала материал, особенно запомнились «Арабы» Юджина Рогана и еще советское издание «Четыре столетия работорговли» Абрамовой.
Как бы вы сформулировали миссию вашей книги? Для чего и для кого она написана?
Я хотела рассказать про трагедию Палестины, которая разрывала мне сердце, о которой узнала столько всего, живя на Ближнем Востоке, про неоднозначную историю и настоящее стран юга Африки. Когда писала роман, все это было что-то далекое и размытое для большей части русскоязычных читателей, сейчас, к сожалению, многие трагедии повторяются и обостряются.
Хотела найти для себя какие-то ответы, но чем больше исследовала, тем больше понимала, что скорее могу лишь более точно поставить вопросы. Надеюсь, что кто-то, прочитав, попробует увидеть ситуацию под новым для себя, тем или иным углом.
Если коротко, то роман за мир, который всегда и везде сложный и неоднозначный, за то, чтобы каждый старался остановить зло на себе.
А еще почти случайно получилась эдакая картина глобального, допандемийного мира, он тоже был не без проблем.
Вы сказали, что работаете над новым текстом? О чем будет новая история?
Мой новый текст будет другим, более локальным. Это роман об умирании татарского языка и Аральского моря, история татарского поэта начала 20 века и мечтателя, который жаждет возродить Аральское море, из начала века уже 21-го.
Дания, большое спасибо за беседу! Буду с нетерпением ждать новый роман и желаю успеха первой книге.
Беседовала с автором: Иванова Людмила, старший редактор Inspiria.
