В моих глазах одобрение большинства не может быть доказательством истины
Андре Жид (1869 — 1951) — выдающийся французский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1947 года.
Он начинал как символист, увлекался лирикой Стефана Малларме, но позже сосредоточился на поэзии Уолта Уитмена и философии Фридриха Ницше. Долго и глубоко изучал творчество Достоевского, выступая с лекциями о произведениях русского писателя. В 1923 году эти лекции послужили основой для книги Жида «Достоевский».
Его первый текст, «Записные книжки Андре Вальтера», не принес ему известности, но был одобрен завсегдатаями литературных салонов. Тогда-то Жид и познакомился с Малларме и Полем Валери. Последний вдохновил молодого автора на создание «Трактата о Нарциссе». Книга вышла в 1891 году, но также была известна только в узких кругах. Внимание общественности привлекло сочинение «Яства земные», написанное ритмизированной прозой и вышедшее уже после разрыва с символистами, но и тут Жида ждала экономическая неудача: первый тираж был распродан только через 18 лет.
Настоящего успеха писатель добился только в 1909 году, когда свет увидела его повесть «Тесные врата». Позже вышли «Подземелья Ватикана», «Пасторальная симфония» и «Фальшивомонетчики», сделавшие Андре Жида классиком французской литературы.
| Ах, если бы вы знали, как противно держать в голове кучу фраз великих писателей, непреодолимо срывающихся с языка, когда хочешь выразить искреннее чувство! «Фальшивомонетчики» |
| Самое трудное в жизни, — размышляет он, — серьезно относиться к чему-либо в течение продолжительного времени. «Фальшивомонетчики» |
| Точность должна достигаться не подробностью рассказа, но двумя-тремя штрихами именно там, где их ждет воображение читателя. «Фальшивомонетчики» |
| Под вечер мы вошли в город, изрезанный каналами, город цвета золота или пепла, который назывался Амстердам или Венеция и в соответствии с этим был коричневым или золотым. «Яства земные» |
| Если бы люди были способны снова исполниться нетерпимостью юности, то пришли бы в ярость, увидев, во что они превратились. «Фальшивомонетчики» |
| Идеи... идеи, признаюсь вам, интересуют меня больше, чем люди: интересуют больше всего. Они живут, борются, умирают, как люди! «Фальшивомонетчики» |
| Романисты вводят нас в заблуждение, когда изображают развитие индивидуума, не принимая в расчет давления на него окружающей среды. Лес дает форму деревьям. Как мало места предоставлено каждому из них! Сколько побегов атрофируется! Каждое дерево ветвится, как может. Таинственным своеобразием человек чаще всего бывает обязан тесноте. Он может вырваться на простор, только устремившись в высоту. «Фальшивомонетчики» |
| Чувства к родителям принадлежат к той области, которую лучше не разглядывать слишком пристально. «Фальшивомонетчики» |
| Можно покатиться по наклонной плоскости, лишь бы только иметь силу подняться. «Фальшивомонетчики» |
| Сколько вещей можно было бы устроить легко, не будь тех химерических затруднений, которые люди любят иногда себе выдумывать. «Пасторальная симфония» |
| Есть удивительные возможности в каждом человеке. Настоящее располагало бы множеством вариантов будущего, если бы прошлое уже не заложило в нем свой сюжет. Но увы! Единственность прошлого предполагает единственность будущего — замысел перед нами, как точка в бесконечном пространстве. «Яства земные» |
| Наши поступки связаны с нами, как свечение с фосфором. Они разрушают нас, это правда, но они же создают наше сияние. «Яства земные» |
| Смотри на вечер так, словно день должен в нем умереть, на утро — словно все сущее только что в нем родилось. «Яства земные» |
| Законы подражания; я называю их законами страха. Человек боится остаться одиноким; и совсем не находит себя. Эта нравственная агорафобия мне отвратительна; это худший вид трусости. Между тем создает всегда одинокий. Но кто здесь хочет создавать? То, что чувствуешь в себе отличного от других, это и есть редкость, которой обладаешь; она-то и придает каждому его собственную ценность, и именно это все стараются уничтожить. Подражают. И думают, что любят жизнь. «Имморалист» |
| Мы готовы уродовать самих себя, лишь бы походить на тот портрет, который сами себе придумали; это нелепо; поступая так, мы рискуем исказить лучшее, что в нас есть. «Подземелья Ватикана» |