Рейтинги
Виктор Пелевин давно стал главным летописцем современной реальности. Так что в этом году его новую книгу ждали с особым интересом. В нашем обзоре — впечатления литературных критиков и обозревателей от романа «KGBT+», в котором нашлось место и фирменным шуткам с игрой слов, и серьезной реакции на события последних восьми месяцев.
Галина Юзефович, Meduza (издание признано иноагентом)
В целом, эта рекомендация мало чем отличается от многочисленных советов «жить в моменте», «быть здесь и сейчас», исходящих от разного рода гуру и экспертов (пользуясь пелевинским языком, «влиятелей»). И Пелевин прекрасно отдает себе в этом отчет. Однако в шутовском колпаке пелевинской прозы старая истина почему-то не выглядит ни банальной, ни вульгарной. Идею великого побега Пелевин упрятал между злыми шутками на актуальную тему (их в романе предостаточно — от иронии по поводу «хороших русских» до болезненных намеков на мобилизацию), псевдонаучными историко-философскими конструктами и дежурными проклятиями в адрес критиков и недоброжелателей. Парадоксальным образом он наполняет все это неотразимым очарованием и утешительной силой.
Россия — такая страна, что апокалипсис в ней всегда за углом. Локальные концы света происходили в прошлом, произойдут и в будущем — некоторые из них Пелевин не без желчного удовольствия описывает в «KGBT+». Мы не властны над этим, да и вообще почти ни над чем не властны — лишь над собственной душой. Но именно в ней спрятан ключ, способный выпустить нас на свободу из клетки страданий и страхов.
-17% KGBT+ Твердый переплет 1208 ₽ 1450 ₽ -17% Добавить в корзину Контент 18+
Екатерина Писарева, шеф-редактор группы компаний «ЛитРес» для РБК
В отличие от многих романов Пелевина (того же «Непобедимого Солнца», «Смотрителя» или «Лампы Мафусаила»), кажется, что в «KGBT+» больше сердечного, чем головного. Нет, писатель не изменяет себе и закручивает безумный сюжет, где фигурируют его любимые фемы+, драки на нейрострапонах, баночные якудзы и влиятельные Ротшильды, но в этот раз все художественное полотно текста пронзает тревога. А прием, который он использует во второй части — «The Late Man. KGBT+», — даже наводит на мысли, что Виктор Олегович подводит какой-то итог собственной художественной жизни, в которой он «не ищет покоя и не хочет воли».
Сложно сказать, что будет дальше, и наш главный вбойщик, провидец и литературный комментатор, не может не чувствовать тектонические сдвиги в нашей реальности. Потому позволяет в своем «сейчас» пофантазировать и осмыслить все то, за что впоследствии в нашем Добром государстве могут отменить, будь то рассуждения о «выборочном забвении» для диктаторов или мысли о трагедии в Курган-Сарае.
Анастасия Завозова, Правила жизни
То, что обычно читалось как злобные саркастичные высеры на тему «повесточки», ежегодный дисс на бис, вдруг перестало быть таким уж смешным и далеким от реальности, когда повестка в буквальном смысле стала адресной. И вот теперь Пелевин из своего наступившего сансарного будущего, идя по обсаженной кипарисами дороге, трогает лапкой Толстого и Будду, проповедует непротивление злу насилием, учит искать в себе осколок бога и просит нас принимать все как есть хотя бы два раза в день после еды.
Конечно, самый лучший Пелевин — не тот, который приходит к нам с Г-словом на лопате. <...> Но в KGBT+ неожиданно много и другого Пелевина, который в более ранних своих вещах, например в романе «T», появлялся только промельками — с любовью и бородой от Толстого. Он совершенно искренне учит нас жить в моменте, не терзать себя за несовершенство и перестать зажимать в кулачке угли ненужных эмоций — без иронии и издевки, просто потому, что он это уже давно понял, прошагав в уме многие тысячи шагов по дороге из желтого кирпича, которые все мы сейчас кладем. И это верный совет: отстраниться, разжать руки, не участвовать, вдох-выдох.
Михаил Пророков, Коммерсантъ
Мир действительно меняется — за год, прошедший с появления «Transhumanism Inc.», не заметить это было довольно трудно. Удалось ли с девственной действенностью среагировать на это автору второй книги про конец третьего тысячелетия?
Первая половина книги склоняет к отрицательному ответу на этот вопрос. Текст той же вбойки про вакцинацию кажется приветом из далекого прошлого. Потом, наконец, нетерпение читателей, ждущих назиданий и толкований, начинает потихоньку удовлетворяться: «Нельзя пройти к добру и свету по человеческим трупам — ни бодрой поступью реформ, ни на танках. По костям можно пройти только к параше». Затем появляется виртуальный Хороший Русский, сделанный американскими тюремными властями для вразумления русских зэков: «Его звали AIPAC SHAKUR. Он был наполовину негром, наполовину евреем». Ну и совсем в конце Пелевин с неожиданной для себя настойчивостью посылает пасхалку другому известному писателю, стороннику специальной военной операции (в мире «KGBT+» принят эвфемизм «В-слово»).
Но пасхалки пасхалками, а меняющийся мир заслуживает, конечно, более внимательного отношения. Или хотя бы просто другого. С этим в «KGBT+» все в порядке. Если в позапрошлой книге Пелевина героиня, поколебавшись, все-таки разрешала миру жить, а в прошлой герои были слишком заняты собой, чтобы выносить ему приговор, то в «KGBT+» автор, избрав героем другого автора, вглядывается в мир взыскательным взглядом художника — и не находит для него добрых слов...
Егор Михайлов, Афиша Daily
Реальности «настоящая» и «информационная» резко столкнулись — и ваш новый роман неожиданно стал не просто еще одной книгой, но и разговором о том, что волнует, простите за штамп, всех. Про растерянность, про попытки сохранить себя, про то, что в России нельзя называть (вы в романе используете термин «В-слово»). Про одиночество: «...иной раз я вспоминал, что я абсолютно, космически одинок. Но чувство это, думаю, знакомо любому вменяемому человеку независимо от того, сколько у него соседей по камере». Еще как знакомо, Виктор Олегович.
В новом романе, пожалуй, немало того, от чего я обычно кривлюсь, но не столько, сколько в прошлом романе. Зато много и того, чего не хватало в последние годы. Я не про меткие детали вроде словечка «контротступление», которое легко представить себе в новояз-словаре Владимира Соловьева. И даже не про рассуждения об иллюзорности того, что нам кажется важным (хотя не могу не согласиться с вами в том, что и «культура отмены», и отмена этой самой «культуры отмены» — это совершенно одинаковый товар, который нам продают). Я про искренность на грани сентиментальности.
В самом конце романа есть страниц пятнадцать, от которых у меня захватило дух. Не потому, что они как‑то по-особенному написаны или содержат какие‑то новые истины. Просто там есть ощущение, что вы ненадолго сняли почти приросшую к вам с годами маску и — хотя бы и словами главного героя — поговорили с нами без подколов и подковырок, правдиво и просто. Пока кто‑то выискивал ваши фотографии или наряжал в резиновую маску актера Борисова, вы на секунду перестали быть трикстером, чтобы сказать несколько простых вещей: гуманизм — не худшая вещь на свете, верить в лучшее надо всегда, а честность — не то же, что и правдивость, но «нечестное искусство смердит».
-13% KGBT+. Подарочное издание Твердый переплет 2013 ₽ 2309 ₽ -13% Добавить в корзину Контент 18+
Наталья Кочеткова, Lenta.ru
На полях можно заметить, что Виктор Олегович по-прежнему ехиден, а также любит цитаты и автоцитаты. Либералы упоминаются в постоянной связке с «подрейтузниками», Сити превратилось в Сито с избами не выше трех этажей. Феминистки снова служат объектом для нежных насмешек, как и Pussy Riot и Грета Тунберг. Всплывает Пустота, Аристотель, Толстой, культ идеальной куклы с выставленной на максимум сучестью (также автор передает привет Кадзуо Исигуро и его роману «Клара и Солнце»).
С этого можно было бы начать, но можно и закончить. Главный вопрос, который всех интересовал перед выходом «KGBT+»: как Пелевин, который взял на себя негласную обязанность подводить ироничный медийный итог минувшего года, справится с повесткой, за которой не успевают даже интернет-СМИ с их секундной реакцией на происходящее?
Так вот, он справился. Более того — вступил в резонанс, усилил впечатление, придал другое измерение настоящему, отразив его в вымышленном будущем. Но и это еще не все. Кей пишет автобиографию в качестве прощания. Он переходит из активного участника, модного стримера, в отстраненного наблюдателя. Его время прошло, физическая жизнь закончилась, эпоха сменилась. «Чтобы покой наступил, нужно перестать за него бороться». Let it Be. Почему-то в этом читается и авторский посыл тоже.
Константин Мильчин, Горький
Или вот такая не очень оригинальная, но хорошо сформулированная мысль: «Книги о пути к успеху обычно пишут люди, чей главный жизненный успех — продать книгу о пути к успеху». Но все же в новых текстах Пелевина объективно не хватает действия. Герои, застыв в неестественных позах, ведут неестественные диалоги или предаются неестественным воспоминаниям. И по-прежнему тексты Пелевина проникнуты страхом перед женщинами. Если мужчина у Пелевина всегда герой поневоле, то женщина субъектна, женщина всегда наделена волей, женщина опасна и с каждым новым романом еще опаснее.
Ну и последняя мысль, которая, пожалуй, лучше всего видна в этом романе. Пелевин долго и упорно выстраивал из текста в текст культ цинизма. Цинизм, особенно остроумный, и правда идеальное убежище от абсурдности реальности и от тупости окружающих. Наверное, в тот момент, когда цинизм официально оформился в государственную идеологию, новый роман Пелевина читать непросто.
Павел Сурков, РИА Новости
Особая ценность этой книги — даже не в этой многозначности (из-за чего может прийтись по сердцу читателю с любой позицией), а, пожалуй, в одном точно сформулированном тезисе о роли искусства в любом обществе, даже в том, которое, кажется, в принципе лишено какого-либо конструктивного будущего.
Именно творчество превращает человека в человека, и именно из трактовки искусства вырастает человеческое сознание. От примитивного, первобытного, инстинктивного — до конструктивного и, возможно, настроенного на какие-то существенные изменения.
Это делает роман не только увлекательным, но и довольно оптимистичным. Каждый найдет что-то свое, запомнит то, что греет душу больше всего.
Михаил Визель, Российская газета
«KGBT+» не просто является сиквелом «Transhumanism Inc.». Он знаменует собой окончательное формирование «мира Пелевина» — такого же замкнутого и самодостаточного, как мир сорокинской «Теллурии» или, если угодно, мир «Майнкрафта». Он пока что пустоват, но теперь автору, вступающему в пору писательской зрелости (через два месяца Пелевину исполняется 60 лет) ничто не мешает планомерно его застраивать и развивать, как раз подобно «Майнкрафту». И в этом смысле литература действительно неуклонно сближается с виртуальными играми.
