Харуки Мураками — один из наиболее известных и популярных современных японских писателей. Его книги переведены на десятки языков, а его имя уже несколько лет мелькает в списке претендентов на Нобелевскую премию по литературе. Критики ведущих мировых СМИ писали о произведениях Мураками в своих рецензиях и обзорах. Мы сделали выписки из наиболее примечательных из них (спойлер: будет и про роман «Убийство командора», который пока что не переведен на русский язык).
The New York Times о сборнике рассказов «Мужчины без женщин»
Автор: Джей Филден
В «Мужчинах без женщин» нет пояснительного вступления. А вот в предыдущем сборнике рассказов Мураками, «Токийских легендах», такое вступление было, и в нем автор рассказал нам, что его мысли обращаются к новеллистике только в периоды пауз между работой над романами (которые он называет «intermezzo»). Также писатель раскрыл нам свою задумку в предисловии к сборнику 2000 года под названием «Все божьи дети могут танцевать» о землетрясении в Кобе: «Я написал его в надежде, что все шесть историй создадут в сознании читателя единый образ, т.е. для меня он больше похож на концептуальный альбом, нежели на сборник рассказов». Поскольку в новеллах, из которых состоят «Мужчины без женщин», наличествует общий мотив, мне кажется вполне справедливым предположить, что Мураками, возможно, при его написании подразумевал ту же самую метафору из мира музыки.
-10% Мужчины без женщин Харуки Мураками Твердый переплет429 ₽
Меланхолическая пена, которую Мураками взбивает на своих страницах, — решительно мужского свойства: это дождливый Токио неверных женщин, прозрачный односолодовый виски, бродячие коты, крутые тачки и классический джаз, играющий на Hi-Fi аппаратуре, которая описана по-мужски подробно («проигрыватель „Thorens“, усилитель „Luxman“, двухполосные компактные колонки „JBL“»), например, в рассказе под названием «Кино», названном по имени главного героя. Эта техника — тщательно настроенное достояние брошенного мужа, который однажды приходит домой и обнаруживает, «как подскакивают красивые груди» его жены в объятиях его лучшего друга. После этого он переезжает в квартиру над старой кофейней своей тетки. Кофейню он превращает в убыточный бар, в который не ходит никто, кроме нескольких раздражительных криминальных типов, лысого любителя пива и виски, который, возможно, является синтоистским духом, а также некоей женщины, с которой Кино спит и чье тело покрыто ожогами от сигарет. Песня, которую как-то заводит Кино («Joshua Fit the Battle of Jericho» в исполнении Коулмена Хокинса), побуждает всезнающего (возможно, даже слишком сведущего в истории джаза) рассказчика заметить, что Кино больше всего нравилось контрабасовое соло Мэйджора Холли. Это мимолетное, но проницательное противопоставление: человеку, которого провидение выбило из вселенского ритма, напоминают о мужестве, которое требуется для импровизации. Как сказал Майлз Дэвис, «не играй то, что уже есть. Играй то, чего ещё нет. Импровизируй!».
The Guardian о сборнике рассказов «Мужчины без женщин»
Автор: Кейт Кэллоуэй
Мураками обладает потрясающим пониманием молодости и старости — а также слабостей, присущих обоим периодам жизни. Молодой Китару — в некотором роде мультяшный герой. У него изысканная внешность, но, как только он начинает говорить, его кажущаяся утонченность исчезает «словно песочный замок под лапами энергичного лабрадора-ретривера». Эти образы восхитительны (как и уши спутниковой тарелки, упомянутые выше), но использованы скупо: на костях повествования Мураками нет лишней плоти.
Не все истории повествуют о «мужчинах без женщин». Шахразада — мощная, эксцентричная новелла — завязана вокруг женщины средних лет, заработавшей это прозвище. Прекрасная рассказчица, она развлекает Хабару, у которого служит домработницей, а также любовницей. Многие истории Мураками завязаны на взаимоотношениях, где одному человеку любопытен другой, и здесь Шахразада рассказывает историю, предметом которой снова является скрытая потребность в близости. Она вспоминает, как, будучи подростком, тайно проникала в дом мальчика (не испытывавшего к ней никакого интереса) и с безумной влюбленностью собирала сведения о нем. Комичность истории лежит в контрасте между его скучной, ничем не выдающейся подростковой спальней и «головной», подпитываемой адреналином эротикой ее «походов».
Далее рассказы становятся мрачнее и наполняются экзистенциальной сутью. В «Независимом органе» мы знакомимся с доктором Токаем — убежденным холостяком, знатоком вин и пластическим хирургом, управляющим одноименной клиникой красоты. Его история одновременно забавна и трагична. Доктор Токай так и не женился, но обладает привычкой заводить романы и обычно готов не обращать внимания на физические недостатки своих любовниц, «не было б явных изъянов, способных вызвать у него профессиональный интерес». Мураками пишет об этом враче, подмигивая читателю, как бы намекая, что разуверился в нем.
The New York Review of Books о романе «1Q84»
Автор: Чарльз Бакстер
Слово «реализм» — ключевой термин, который читатели употребляют по отношении к некоторым литературным произведениям без какого-либо консенсуса по вопросу того, что он на самом деле значит. В конце концов, если мы не можем достичь согласия по поводу того, что такое реальность, то как нам прийти к единому мнению о том, что такое реализм? Вся эта тема не выдерживает долгих обсуждений, поскольку предмет спора становится слишком широким и расплывчатым, чтобы иметь хоть какую-нибудь практическую ценность. Часто нам удается говорить о художественной литературе, не занимая никакой позиции по поводу того, что реально, а что — нет, хотя на самом деле мы иногда говорим, что какое-либо событие или герой — «неправдоподобны» или «фантастичны», тем самым показывая, что за истинное мы все же почитаем нечто правдоподобное и повседневное.
1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Кн. 2. Июль - сентябрь Мураками Х. Электронная книга Купить
В своих романах, рассказах и документалистике Мураками отказывается проводить подобное различие, более того, он показывает, часто смело и живописно, притягательность нереального и фантастического для простых людей, которые, не в силах перенести данный им мир, отчаянно жаждут отправиться куда-нибудь в другое место. Повествование, которое получается в результате, соответствует стилю, который я окрестил «нереализмом». В нереалистической литературе герои вступают в секты. Они верят в апокалипсис и Армагеддон или спускаются по всяким кроличьим норам и оказываются в месте, которое сам Мураками в знак уважения к Льюису Кэроллу называет Страной чудес. Они с нетерпением ожидают конца света. У них преобладает магическое мышление. Не каждому нравится быть в таком «вывернутом» месте, и романы часто повествуют о героических попытках выбраться из Страны чудес, но она, подобно Лас-Вегасу, оказывается одним из основных пунктов прибытия. Как говорит одна из героинь «1Q84», «без фантазий люди жить не могут. Правда же?»
The Telegraph о романе «1Q84»
Автор: Энтони Камминс
Мураками за шестьдесят, что может быть одной из причин подобных повторений, но не в том смысле, о котором можно было бы подумать. По мнению его переводчика, этот автор столь уважаем, что «ему сойдет с рук все что угодно». Наверное, «1Q84» доказывает это: по степени глупости ее кульминацию (<Он> «приводит тело в движение — постепенно, осторожно») трудно переплюнуть.
1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Кн. 3. Октябрь-декабрь Харуки Мураками Электронная книга Купить
В данном случае интерес автора к повседневным деталям (обаятельный в его рассказах) наводит на мысль, действительно ли этому роману необходимо быть таким длинным. Многие отрывки звучат так: «Тэнго выпил кофе, дожевал тосты и, оставив на столе прочитанную газету, вышел из кафетерия. Вернувшись домой, почистил зубы, принял душ и начал собираться на лекции».
Роман так часто кратко резюмирует самое себя, что читатель начинает задумываться, не пошел бы и ему на пользу синий карандаш Тэнго. «Что я делаю в таком странном месте?» — думает один из героев. «Наконец он вспомнил, что...» (далее — краткое содержание предыдущих серий). Чтобы напомнить нам сюжет, Мураками постоянно находит благовидные предлоги (как, например, монолог Тэнго у постели своего отца, находящегося в коме), но все же нам трудно избавиться от впечатления застоя в повествовании.
The Japan Times о романе «Убийство командора»
Автор: Даниэль Моралес
После двух романов подряд, написанных от третьего лица («1Q84» 2009 г. и «Бесцветный Цукуру Тадзаки и годы его странствий» 2013), в своем последнем произведении «Убийство командора», опубликованном в Японии и пока только на японском языке, Мураками вернулся к повествованию от первого лица. В новом романе ему не удалось «оседлать» ту энергию острых, противоречивых героев, которая «взрывала» его книги 1980-х и 1990-х гг.
В романе рассказывается история безымянного 36-летнего портретиста из Токио. Когда его жена Юдзу внезапно заявляет о том, что хочет развода и признается, что встречается с другим, он отменяет все свои дела и отправляется на месяц в поездку на Хоккайдо и Тохоку, а затем селится в деревенском доме на вершине горы в Одаваре, префектура Канагава, где он планирует впервые за много лет творить в свое удовольствие, а не писать портреты на заказ.
Таким образом, это своего рода роман о становлении, о том, как герой пытается вновь вернуть себе вдохновение художника и выработать свой уникальный стиль.
Одержимость Мураками изоляцией своих героев продолжается: рассказчик проводит большинство времени в доме, уставившись на холсты, занимаясь приготовлением пищи, чтением и переслушиванием обширной коллекции пластинок с классической музыкой, принадлежащей хозяину дома, известному художнику по имени Томохико Амада, отцу университетского друга рассказчика, Масахико. «Будь осторожен, — говорит Масахико главному герою. — Не попади под влияние духа моего отца. Он — человек железной воли».
Также Мураками попытался воссоздать магию «Хроник заводной птицы», включив длинные рассказы об исторических событиях, связанные с учебой Амады в Европе накануне Второй мировой войны. В разных местах несколько беспорядочно размещены отрывки об Аншлюсе, Хрустальной ночи и Нанкинской резне, часто в длинных диалогах Меньшики и Масахико. «Хроники заводной птицы» имели такой успех, поскольку события войны изображены так живо, что кажутся потрясающе реальными. «Убийство командора» же, напротив, порой напоминает статью из Википедии.
