Цитаты из книги Искупление

– Как же вы, взрослые, любите это слово – благотворительность! С такой гордостью его произносите. Почему-то вам кажется, что, если вы один раз перечислили деньги на счет детского дома, это обеспечит вам прямую дорогу в рай без пересадки. А о том, что в жизни детей эти деньги ничего не изменят, вы не думаете и думать не хотите… Какое вам дело до того, что на ваши деньги купят не игрушки или одежду ребятам, а какую-нибудь мебель для кабинета директора или новую машину для его жены?

– Чудные вы все-таки, взрослые… – хихикнула меж тем Таня и помахала перед камином газетой, от чего пламя заполыхало сильнее. – Делаете массу вещей, которые никому ни за чем не нужны, и делать их вам совершенно не хочется. Но делаете – только потому, что так надо. Разве в Бога верят, потому что надо? Верят по зову сердца…

– А при чем тут храмы? – отвечала девочка, не отрывая взгляда от потихоньку разгорающегося огня. Камин, как всегда, коптил, дым шел Тане прямо в лицо, но она даже не отворачивалась, только щурилась иногда – видимо, привыкла. – Для того чтобы быть ближе к Богу, храмы не нужны. Бог должен быть в душе. Знаешь, мне кажется, что церковь – это место, куда богатые и сытые люди ходят, как в супермаркет. Заплатить денег и купить себе за это исполнение желаний или спасение души… А батюшки этим пользуются. У них у каждого на шее золотой крест весит чуть ли не больше, чем я… А ни добра, ни сострадания в сердце нет.

– Вот именно – «куда-то», «какие-то»… – отмахнулась девочка. – Ты даже сам не знаешь, куда эти деньги идут. Для вас всех самое главное – поставить галочку! За пятачок в рай въехать. Засветиться в списках участников какого-нибудь очередного благотворительного бала, где вы выпиваете ящики шампанского, едите икру и крабов… А потом тешите свое самолюбие и гордитесь, что ваши деньги пошли на благотворительность. И, по-твоему, это значит «творить добро»?

Эта девочка, которая впервые в жизни увидела его только вчерашним вечером, достала свои по-настоящему последние деньги и собирается потратить их на его лечение. Вот интересно, мог бы он, Стас, отдать все деньги со своих банковских счетов малознакомому человеку? Нет конечно. Даже близко знакомому не отдал бы. А эта нищенка, для которой сотня – огромная сумма, готова с ней расстаться, чтобы помочь ему

– И что же, с тех пор ты совсем один?
– Нет, почему же… – пожал плечами Стас. – Я не один. У меня есть подруга, восходящая звезда эстрады. Олеся захотела стать певицей, и я стал ее раскручивать.
– Конечно, она очень красивая, – это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.
– Да, Олеся очень эффектная, – согласился он. – На нее многие обращают внимание.
– А что она за человек? – не унималась Таня. – Она не такая, как твоя бывшая жена? Она любит тебя, а ты ее? Она интересуется тобой, твоей жизнью?
Этот шквал вопросов поставил его в тупик. Стас задумался.
– Нет, – сказал он, помолчав. – Она такая же, как моя бывшая жена. Они даже внешне похожи почему-то… Только Олеся моложе.
– И что ж тогда? – хмыкнула Таня. – Стоило менять шило на мыло? По-моему, лучше быть одному, чем с такой женщиной. Я думаю, дешевле обойдется. Во всех смыслах.

Таня не переставала удивлять Стаса. По его представлениям, беспризорница должна была быть прокуренным, злобным, драчливым, вечно матерящимся и распущенным существом – а эта девочка с ее правильной красивой речью и какими-то несовременными манерами напрочь ломала все его стереотипы. Если бы не одежда, не эти кошмарные шапочки, она бы выглядела как обычный ребенок из благополучной интеллигентной семьи.

Сам Стас принципиально никогда не подавал нищим, будучи уверенным, что на самом деле эти жалкие убогие попрошайки – не что иное, как развитая мафиозная структура, члены которой зарабатывают чуть ли не больше, чем квалифицированные сотрудники в его строительной компании. Оказывается, есть среди нищих и «настоящие», такие, как Таня, которым реально негде и не на что жить. И приходится стоять с протянутой рукой в любую погоду где-нибудь на продуваемом всеми ветрами углу, клянчить у прохожих мелочь, а потом наверняка еще отдавать половину собранного, если не больше, какому-нибудь здоровому бугаю, косящему под инвалида-десантника, который их «крышует»… Стас вроде бы и представлял себе эту картину – и одновременно у него никак в голове не укладывалось, что нечто подобное может существовать не в кино, а на самом деле. Слишком далека от таких сторон жизни была его собственная, до вчерашнего дня столь благополучная судьба.

Разве сам он когда-нибудь обращал внимание на трагедии, которые ежедневно происходят вокруг него? Скольких людей только что не на его глазах разорили, выбросили из бизнеса, практически вычеркнули из жизни! А он жил, работал, веселился. И нечего теперь обижаться, что никому нет дела до его проблем… Хотя это и не так. Кое-кто все-таки проникся его бедой – приютил, обогрел, накормил, оказал необходимую медицинскую помощь. И кто? Маленькая и одновременно не по годам взрослая девочка. Бездомная нищенка, которой самой бы кто-нибудь помог…

– Стас, а у тебя есть семья? Жена, дети?
– Детей нет, – не слишком охотно отвечал он. – Жена когда-то была, но мы расстались.
– А почему?
Он пожал плечами – как объяснить это ребенку?
– Видишь ли, она совсем не интересовалась мной, моей жизнью, моей личностью…
– Понимаю, – кивнула Таня. – Ей от тебя нужны только твои деньги, да?

– Скажи, Таня, – осторожно поинтересовался Стас, – А почему ты живешь здесь? Да, я помню, ты говорила вчера, что потеряла родителей… Но ведь государство заботится о детях-сиротах. Есть же детские дома, социальные службы, какие-то благотворительные фонды… В конце концов, ты могла бы просто прийти в ближайшее полицейское отделение и…
– Что-то ты сам не очень-то рвешься идти в полицию, – с усмешкой перебила Таня.
– Ну, я… – замялся Стас. – Я совсем другое дело.
– И я другое. Я ведь именно из детдома-то и сбежала.
– Тебе там было плохо? – спросил он и запоздало понял, что сморозил глупость. Уж конечно, если б было хорошо, она не сидела бы сейчас в холодных развалинах старого особняка…
И девочка ничего не ответила ему, только вздохнула.

В наши дни о большинстве трагедий сообщает телефонный сигнал, как в стародавние времена гул набата оповещал жителей округи о пожарах и нападениях недругов.

Тем и страшно благополучие, что оно может рухнуть в один единственный миг.

Столица… Жестокий город жестоких людей, которым нет никакого дела друг до друга.

Жизнь, как река — прихотлива и изменчива. Мы не можем предугадать ее повороты. И в этом, наверно, вся ее прелесть.

Пресловутая светская жизнь – это всего лишь пустота, мишура, куча лицемерия, прикрывающего все самое гадкое, что есть в людях: грязь, алчность, подлость, зависть.

Для некоторых даже вера в Бога на деле оборачивается коммерческой сделкой.

Жизнь – как шахматы: всего лишь умелая расстановка нужных фигур на черно-белом поле.

Для того чтобы быть ближе к Богу, храмы не нужны. Бог должен быть в душе.

Счастье , как и любовь , какой её описывают  в стихах  и романах  - это  нечто исключительно  поэтическое , весьма  далёкое  от реальной  жизни.