Рейтинги
Пестрая и яркая — такой предстает Индия на киноэкранах. Развеселые артисты отплясывают под заводную музыку в цветастых нарядах. Глядя на них, кажется, что жизнь на родине ароматных пряностей легка и беззаботна. Но Индия — воистину страна контрастов. Амир и Мария знают об этом не понаслышке, борясь за счастье на задворках трущоб. Любовь — это все, что у них есть. Однако ее так легко потерять. Особенно когда умирает надежда выбраться из нищеты, а общество осуждает твои чувства...
Александра Нарин исполнила детскую мечту стать писательницей. Ее книга «Поцелуй у ног богини» вобрала в себя все то, за что автор любит культуру Индии. Показать реальную жизнь индийского мегаполиса, где сквозь раскаленный от солнца асфальт пробиваются первые ростки любви, — задача, выполнить которую под силу лишь тем, кто действительно любит то, о чем пишет. Перед вами отрывок из этого романа, который станет вашим билетом в красочную и таинственную Индию.
-77% Поцелуй у ног богини Твердый переплет 103 ₽ 449 ₽ -77% Добавить в корзину Альпийские луга
Любовь — столь одинокая игра.
РУКМИНИ БХАЙ НАИР, «ЛЮБОВЬ»
Им было хорошо известно, что история их со стороны уродлива, глупость и блажь. Так говорили другие. Но их встреча, то, что с ними происходило, вознесло их над всем земным. Оно утратило значение. Они уже не искали ничьего благословения, потому что испытали прикосновение света.
Амир смотрел с обочины на Марию в автобусе, который вот-вот сорвётся, полетит по тёмным дорогам. Перед тем как водитель закрыл дверь, Амир зачем-то крикнул в салон: «Я скучаю», и все внутри поднялись, чтоб посмотреть, кто кричит. Потом он побрёл, сгорбившись, вдоль магистрали, которая рвала ночь оглушительными сигналами авторикш.
Настали мёртвые дни. Солнце неслось, как ядерное колесо. Стены домов были горячими и вытягивали из улиц последний воздух. Случайно Амир отравился водой из питьевого крана рядом с пляжем Джуу. В болезни он чувствовал себя одиноким псом, брошенным умирать на подстилке. Гоувинд купил ему в аптеке какие-то порошки, он принимал их без всякой дозировки, слоновьими порциями. Наконец выкарабкался. На слабых ногах поехал по книжным магазинам, разыскивать словарь. В лавках на Андери такого не продавалось. Он отправился в большой магазин «Китаб Хана». Близость к Колабе, к Воротам Индии, рубанула по сердцу. Теперь он знал, что делать. Такая же пьяная решимость была у него, когда он встал и вышел из заводской конторы в разгар рабочего дня.
Понимая, что шанс только один, он выучил шипящие нелогичные фразы её языка. Ему казалось, что он жуёт кору, да выручили навыки актёра, натренированный голос. Он пошёл на почту, позвонил и спросил, проговаривая каждую букву:
— Пригласите Мария.
Он услышал детский смех, топот ножек, далёкие шаги в тишине. Всё это было так долго, что он представил огромную её квартиру, просторную словно луг.
Потом в трубке стукнуло, и она сказала весело:
— Алло.
— Это я, Амир, остров Элефанта. Ты должна быть со мной в Индии.
Связь была удивительно чистой, как если бы он стоял у края альпийского луга её дома. Он слышал, как она дышит в грандиозном девственном пространстве, как колышется белая трава, а где-то по линии горизонта несётся целая стая детей. От простора он смутился, вспомнив свою «Ашриту», сказал:
— Да, индийский стиль жизни другой, и я очень переживаю за тебя, — его стало трясти, словно болезнь ещё жила в организме. Пот тёк по лицу, по глазам под солнечными очками, — приезжай, и если ты захочешь, то останешься, привезёшь детей, им будет хорошо... у моря.
Он сам не верил, что говорит такое, перепугался, что сошёл с ума. Но от дыхания в трубке понял, что всё правильно, другого не может быть. Пусть приедет хоть со всеми своими родственниками, какая теперь разница.
Изгнание
Когда ты меня позовёшь,
Чтобы жизнь мою осветить,
Ни за что я не откажусь.
МИНА КАНДАСАМИ, «НЕИСТОВЫЙ СВЕТ»
Бесконечный тусклый день закончился для Марии. Она всегда предчувствовала, что он пройдёт. Ребёнком, у которого зубы от страха стучали, в детском саду на дне многоэтажек, школьницей, в коричневых стенах класса, студенткой, женой, матерью в таких же стенах, в которых никогда ничего не меняется и не произойдёт. Только серое небо будет лежать неподвижное над серым асфальтом, день за днём убивая жизнь, где она не любима никем, где она — просто функция, запись в тетради чужой жизни. Выкупленная по случаю девчонка окраин, которую носят, как золотой браслет, и оставляют в безмолвных лагунах комнат.
Всё время в Марии кипел и варился невидимый людям отвар, которому некуда было излиться.
Прожитое было долгим днём в ожидании звонка Амира. Когда он позвонил, отвар был готов, крышка вылетела, ароматный кипяток затопил всё до последнего капилляра, а на небесах взошло шафранное солнце.
Детей ей сразу не отдали. «Ещё не хватало, чтоб они там тифом заболели!», «Устройся, вымой всё со спиртом, а уж потом посмотрим», — говорили мама и свекровь. Только муж её был спокоен, её отъезд открывал и ему многие дороги. Он разумно предложил съездить, осмотреться, зарегистрировать брак, как положено по документам, найти школу и потом уже возвращаться за детьми. «В этой стране наверняка всё не быстро, — говорил он. — Разберёмся, думаю, здесь пока. Есть бабушки, в крайнем случае, найму няню». К облегчению Марии, он не дал ей сроков. «Только подпиши вот это, чтобы никаких денег из меня не тянули со своим азиатом. Иначе их не увидишь больше, поняла?» — Он кивнул в сторону детской, усмехнулся, представляя разочарование и ничтожность соперника, которому нужна белая, чтоб выбраться из нищеты. Расставание прошло, как деловые переговоры, никаких сожалений. Лица, словно закрытая на молнию рабочая папка. Может быть, в ней хранилось хоть что-то? Никогда не узнать.
Думалось ей ясно, но как-то иначе, будто вели её базальтовые боги острова Элефанта, а она лишь наблюдала за самой собой. В два дня Мария собралась, взяв несколько любимых платьев, кожаные сандалии на каблучке. У неё имелись некоторые украшения, но она их не положила, подумала, что могут украсть или даже вырвать серьги из ушей. Да и не хотелось ей ничего.
Остальные вещи Мария упаковала, но не забрала, рассчитывая на скорое возвращение. Шубу отдала подруге, которая, как остальные, сказала ей: «Не знала, что ты такая дура». А потом добавила: «Хотя, если честно, я тебе завидую. Вот так всё поменять, и ты не боишься».
В день отъезда всё вокруг казалось макетом из сырой бумаги: кварталы, деревья, целый город, накрытый стекловолокном неба. В детской пол был усеян тысячами бумажек для папье-маше. Она решила не убирать: «Ерунда, вернусь, подмету!». Бесцветная изморось летела, делая стены домов тёмными. Насмешливое лето обещало прийти через год. «Да какого чёрта мы должны здесь жить! — подумала она о себе и детях. — Судьба пришла в мои руки».
Но чувство Родины сжало сердце, когда самолёт, набирая высоту, склонился, и она увидела в иллюминаторе километры сосен, одинокие шоссе с точками грузовиков.
Потом иллюминатор закрыло рваное облако.
