Рейтинги«Нарочито неоднозначная, струящаяся и изменчивая проза Леви упорно противится любому окончательному толкованию. Подобно пятну Роршаха — или, если угодно, дымчатому зеркалу, она становится идеальным способом, как говорила шекспировская Гертруда, „обратить глаза зрачками в душу“ и ощупать себя изнутри на предмет потаенных страхов, нездоровых привязанностей и неосознанных желаний», — пишет о романе Деборы Леви «Горячее молоко» Галина Юзефович. Эта книга вошла в шорт-лист престижной Букеровской премии в 2016 году. Другой ее роман, «Заплыв домой», дошел до финала четырьмя годами ранее.
Дебора Леви также талантливая поэтесса и драматург. Ее пьесы неоднократно ставились в ведущих британских и европейских театрах. Мы поговорили с ней о ее любви к Чехову, русской классике и мастерстве прозаика и драматурга.
Вы начинали как драматург. Вы все еще пишете пьесы для театра?
Иногда я принимаю интересные предложения. Так, в следующем году в Ирландии я буду работать над небольшой пьесой для Международного фестиваля Сэмюэла Беккета, который пройдет в Эннискиллене. В этом городке Беккет и Оскар Уайльд учились в одной и той же школе в разные годы. Скорее всего я напишу сорокаминутный монолог, который актер будет читать, сидя в лодке посреди озера. Как мы собираемся привлечь зрителей к этому месту? Любые идеи приветствуются.
-18% Заплыв домой Твердый переплет 556 ₽ 679 ₽ -18% Добавить в корзину Контент 18+
Современная британская драма сильно повлияла на российскую новую драму. Тот же вербатим пришел на нашу сцену именно из Соединенного Королевства. Как вы относитесь к документальному театру? И кто ваши любимые драматурги?
Не скажу, что часто посещаю документальные постановки в театре, но смотрю много документальных фильмов. Кстати, вы уже посмотрели последнюю картину Жан-Люка Годара? Она потрясающая!
И я все еще считаю, что Чехов — великий драматург, настоящий мастер. И я объясню, почему так считаю. Есть авторы, чьи произведения мы перечитываем или пересматриваем на разных этапах нашей жизни, и их работы каждый раз обращаются к нам на все более и более глубоком уровне. Итак, первый раз я прочла Чехова, когда мне было двадцать лет. Мне тогда пришлось играть Машу в «Трех сестрах» в театральном кружке.
На сцене Маша читает книгу и цитирует Пушкина: «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... Златая цепь на дубе том...». В двадцать лет я думала, что Маше просто нравится это стихотворение, и поэтому она решила прочитать его вслух своим сестрам.
Затем, когда мне было тридцать, я прочла стихотворение Сильвии Плат «The Couriers», в нем она пишет о своем обручальном кольце: «A ring of gold with the sun in it? Lies. Lies and a grief» («Золотое кольцо и солнце в нем? А это — ложь. Ложь и горе» — перевод Василия Бетаки).
Я тогда подумала: «Так вот почему Чехов заставил Машу цитировать Пушкина, ведь она несчастлива в браке с учителем гимназии Федором Ильичом. Она — это красивый зеленый дуб, а златая цепь — это ее обручальное кольцо». Насколько глупой я была в свои двадцать лет! Я спрашивала себя: «Почему режиссер той постановки не знал, как объяснить это молодой студентке, чтобы та могла лучше понять этот образ?».
Или же реплика Ольги, старшей сестры из той же пьесы: «Отец умер ровно год назад». Только после смерти своей матери я поняла, почему Чехов начал «Трех сестер» именно с этой фразы. Годовщина гибели мамы — это всегда очень грустный день в нашей семье. Но когда мне было двадцать, то настроение, которое создал Чехов, и те эмоции, что испытывали старшие сестры, не находили отклика в моей душе. Мне больше всех других героев нравилась Ирина, которая хотела новой жизни в Москве, рвалась работать и быть независимой женщиной.
И каждый раз, когда я перечитываю Чехова, то нахожу что-то новое. Но все-таки моя самая любимая его пьеса — это «Чайка», потому что мне нравится образ безумного умного сына Константина Гавриловича Треплева, который к тому же является драматургом.
-18% Горячее молоко Твердый переплет 469 ₽ 569 ₽ -18% Добавить в корзину
Кто ваши любимые авторы?
Я люблю древнегреческие мифы, а также читаю огромное количество стихов. Вдохновляют меня больше всего следующие авторы: Вирджиния Вулф, Томас Элиот, Беккет, Камю, Кафка, Маргерит Дюрас, Анаис Нин, Ален Роб-Грийе, Зора Ниэл Хёрстон и, конечно же, Борхес и Маркес.
А русские писатели, помимо Чехова?
Трудно выбрать кого-то из классиков — ведь так много замечательных русских авторов. Когда-то я прочла одновременно «Анну Каренину» Толстого и «Госпожу Бовари» Флобера. Я всегда представляла себе, что Анна и Эмма должны были встретиться и обсудить свои жизни за бокалом вина. Я все еще размышляю об «Обломове» Гончарова и о «Мертвых душах» Гоголя, но наибольшее впечатление на меня в молодости произвела поэзия Маяковского и Ахматовой.
В интервью газете «The Guardian» вы сказали, что «пытались уйти подальше от старомодных женских образов, созданных мужчинами для женщин, ведь все они так или иначе вынуждены страдать, терпеть и жертвовать». Но, быть может, все-таки есть исключения из правил?
Это вопрос мастерства того или иного автора, который может сделать женский персонаж таким же объемным, как и мужской. Почему женщины должны обязательно страдать? Это работа у них такая?
Беседовал Павел Соколов, главный редактор eksmo.ru
