Отрывок из ранее не издававшегося рассказа американского фантаста
«Механический хэппи-лэнд» — сборник ранее не издававшихся на русском языке произведений Рэя Брэдбери. Мы публикуем отрывок из научно-фантастического рассказа «Я — ракета», вошедшего в эту книгу.
***
Я вкусила войны. Мы — капитан Агнц и его экипаж внутри меня — стали снижаться. И я впервые выставила вперед свои ручищи, и сомкнула свои мощные пальцы на туловах марсианских кораблей, и разорвала их всех на куски, все пятнадцать штук, что мешали нам сесть на базе Деймос—Фобос. Листы моей обшивки в секторе «F» получили лишь незначительные повреждения.
В космос устремились багровые снаряды — мое порождение, мои отпрыски из металла, взрывающиеся с силой, сокрушающей все напластования пустоты в вакууме. Я радовалась своим вновь обретенным могучим лапищам и визжала от восторга. Я говорила со звездами на ракетном наречии. База Деймос—Фобос сотрясалась от моего безудержного азарта. Я кромсала марсианские корабли быстрыми уверенными росчерками своих лучевых манипуляторов, а тем временем лихой капитан Агнц управлял моими системами и во все горло изрыгал проклятия.
Я добилась своего. Повзрослела, достигла зрелости. С головой окунулась в войну, месяц за месяцем, требуя еще, еще больше войны.
Однажды юный Айрес с осколком шрапнели, засевшим в его легких, поник головою на вычислительный стол, словно собирался читать молитву. Кровь потекла из его полураскрытых губ вместо молитвы. Это напомнило мне о том дне, когда он впервые встал на колени и прошептал: «Да я запросто покажу лучшее время, чем у капитана!»
Айрес умер.
Конрада тоже убили. И Хиллари принес эту весть в Йорк-Порт девушке, в которую они оба были влюблены.
Четырнадцать месяцев спустя мы легли на обратный курс. Мы приземлились в Йорк-Порте, завербовали людей на вакантные должности и снова стартовали, проделывая дыры в пустоте. Мы получили от войны что хотели. А потом вдруг в один прекрасный день в космосе воцарилось затишье. Марсиане отступили. Капитан пожал изящными плечами и скомандовал экипажу собраться в вычислительном отсеке:
— Итак, парни, все кончено. Войне конец. Это ваш последний поход на этом милом ракетном корабле. Вы получите увольнительные, как только мы приземлимся в Йорк-Порте. Если кто-то захочет остаться, то знайте, корабль переоборудуют под грузовое судно. Получите приличные спальные места.
Экипаж забормотал, шаркая ногами и хлопая глазами. Капитан сказал:
— Все прошло хорошо. Не стану отрицать. У меня отличный экипаж и красавец корабль. Мы потрудились на славу. Сделали что смогли. А теперь все закончилось, и настал мир. Мир!
То, как он произнес это слово, что-то да значило.
— Знаете, что это значит? — спросил Агнц. — Оно значит, будем опять напиваться сколько душе угодно. Будем ходить по земле. Позабудем, какими набожными мы были в космосе. Как мы стали верующими в свой первый же полет. Позабудем, как невесомость выворачивала нам кишки наизнанку. Это многое значит. Это значит, уйдет дружба и славное времечко, когда мы устраивали потасовки на базе Фобос—Деймос.
— Это значит прощание с нашей ракетой.
Парни притихли.
— Я хочу поблагодарить вас. Тебя, Хиллари. И тебя, Кок. Тебя, Айрес, за то, что ты попросился на борт после гибели твоего брата. И вас, Томпсон, МакДональд, Приори. Вот и все. По местам стоять! Готовимся к посадке!
***
Нам не устроили торжественного приема после посадки.
Экипаж собрал свои пожитки и покинул корабль. Капитан задержался, обходил меня своими короткими быстрыми шагами. Он ругался вполголоса, кривил свое маленькое коричневатое лицо. А потом и он ушел восвояси.
Отныне я перестала быть боевым кораблем.
Меня битком набивали грузами и гоняли взад-вперед то на Марс, то на Венеру. И так пять лет. Пять долгих лет ничего, кроме паутинного шелка, пеньки, руды, экипажа сокращенного состава и добропорядочных полетов, в которых ничего не происходило. Пять лет!
У меня появился новый капитан, новая, незнакомая команда и непривычное мирное расписание рейсов до звезд и обратно.
Ничего существенного не происходило до 17 июля 2243 года.
В этот день я разбилась об этот необитаемый каменистый планетоид, где завывал ветер и лил дождь, и можно было свихнуться от тишины.
Мой экипаж погиб, и мне суждено лежать на солнцепеке и на холодном ночном ветру, дожидаясь спасения, которое, кажется, уже никогда не придет.
Моя живительная кровь вытекла, умерла, иссякла, сгинула. Ракета способна думать, но оживает она, если у нее есть экипаж и капитан. После того как капитан Агнц ушел и не вернулся, я и так живу у времени в долгу.
Я лежала и думала о славных месяцах войны, о ее неистовом могуществе, разнузданном безумии. Я ждала. Я осознавала, насколько нелепо и беспомощно мое пребывание здесь. Словно я исполинское металлическое дитя-недоумок, нуждающийся в присмотре и в бурлящей человеческой крови.
Пока однажды ранним утром, после дождя, я не заприметила в небе серебристую блестку. Она стремительно снижалась... одноместная ракета инспектора, который патрулирует пояс астероидов.
Корабль сел в сотне ярдов от моего безмолвного остова. Из него выбрался невысокий человек.
Он очень медленно поднялся по усыпанному галькой холму, почти как слепой.
Он остановился у моего воздушного шлюза, и я услышала, как он сказал:
— Эй!
***
И тут я поняла, кто это стоит: он не сильно постарел с тех пор, как вступил на мой борт, невысокий и худощавый, свитый из медной проволоки, выкроенный из коричневой кожи.
Капитан Агнц.
Сколько лет прошло. Одет в черную униформу патрульного. Инспектор астероидов. Он не возится с поклажей. У него опасная работенка. Инспектор. Его губы зашевелились.
— Я слышал, ты исчезла четыре месяца назад, — сказал он мне вполголоса. — Я попросился в инспектора. Я думал... я думал, что мне самому хочется поохотиться на тебя. В память о добрых старых временах.
Его жилистые шейные мышцы напряглись. Он сжал свои маленькие руки в кулаки.
Он отворил мой шлюз, тихонько посмеиваясь, и зашагал быстрыми короткими шагами. Было приятно снова ощущать его прикосновение, слышать, как его отрывистый голос отскакивает от моих стен. Он вскарабкался по трапам на командный пост и стоял там, раскачиваясь, вспоминая те времена, когда мы вместе воевали.
— Айрес!
— Я, сэр!
— Хиллари!
— Я, сэр!
— Кок!
— Я, сэр!
— Конрад!
— Я, сэр!
— Черт! Куда же все запропастились? Куда все подевались? — бушевал Агнц, озираясь по сторонам. — Где же они, черт бы их побрал!
Тишина. Он понял, что не докричится до людей, которые никогда уже не отзовутся, уселся в командирское кресло и разговорился со мной. Он рассказывал мне, чем занимался все эти годы. Работа на износ, сверхурочно, платят прилично.
— Но все не так, как раньше, — признался он мне, — даже не сравнить. Хотя... сдается мне, что скоро начнется новая война. Да. Пожалуй, начнется. — Он отрывисто кивнул. — А что ты скажешь насчет того, чтобы в ней поучаствовать? А? Ты бы справилась, ей-богу!
Я промолчала. Мои нервюры растянулись и заскрипели под палящим солнцем. И только. Я ждала.
— На Венере дела идут паршиво. Колонисты бунтуют. Ты хоть и устарела, но выправка и осанка у тебя что надо. Ты — боец. Можешь снова воевать.
Он не стал задерживаться, а только поведал мне, что будет дальше.
— Мне нужно возвращаться на Землю, привести ремонтную бригаду и запустить тебя на твоих же двигателях на будущей неделе. И да поможет нам Бог! Я снова стану твоим капитаном, и мы еще вытрясем душу из этих венерианцев!
Он отправился назад по моим отсекам, спустился к моему сердцу. Камбуз. Вычислительный центр. Кок. Айрес. Ларион. Беллок. Воспоминания. И вышел через шлюз, и я бы не взяла на себя смелость утверждать, что глаза у него были совсем уж сухими. Похлопал меня по обшивке.
— Если уж начистоту... ты, наверное, единственная, кого я по-настоящему любил...
И улетел в небо.
Вот так я и пролежу здесь еще несколько дней, вздрагивая в ожидании старых добрых времен, чудес и треволнений. Я ненадолго умерла. И капитан опять возник, чтобы вернуть меня к жизни шлепком по спине. На следующей неделе он будет здесь с ремонтниками, и я отправлюсь домой, на Землю, и там они переберут меня от носа до кормы и сверху донизу.
И однажды, в не столь далеком будущем, капитан Агнц притопает в мой воздушный шлюз и прикажет: «Задраить люки!» И мы снова унесемся на войну! На войну! Снова жить и дышать. Двигаться. Капитан Агнц и я, может, и Хиллари с Коком, если удастся их разыскать после стольких лет. На следующей неделе. А пока у меня есть время на размышления.
Я часто задумывалась о синеокой марсианской танцовщице с серебряными колокольцами на пальчиках.
Пожалуй, в глазах капитана Агнца можно было прочитать, какой там оборот приняло дело.
Жаль, не могу его спросить.
Но хотя бы мне не придется лежать здесь вечно. Я переезжаю... на следующей неделе!